Мой чужой дом

Люси Кларк

Мой чужой дом

Моим родителям Джейн и Тони

Пролог

Позвольте дать вам маленький, но крайне важный совет. Не каждому он пригодится, однако мне мое неведение дорого обошлось.

Суть его в следующем: если вы собрались впустить в дом чужого человека, не спешите. Подумайте хорошенько. Вручить ключи от собственного жилища незнакомцу! Представляете, чем это чревато?

Посторонний бродит по вашим комнатам, залезает в ваш комод, трогает одежду в вашем гардеробе; ваш шкафчик в ванной открыт, а его содержимое внимательно изучено.

Посторонний с любопытством рассматривает фотографии вашей семьи, развешанные на стенах, читает пометки в кухонном календаре, листает папку, спрятанную на дне сундука.

Посторонний валяется на вашей кровати, и матрас податливо принимает форму его теплого тела. На простынях остаются невидимые чешуйки кожи, на подушку оседает влага чужого дыхания.

Что расскажут вам о постороннем следы его пребывания?

Что сокровенного узнает посторонний о вас?

Глава 1

Эль

События первой главы романа должны, точно стрелка, указывать на происходящее в последней.

Сбросив скорость, я аккуратно вписываюсь в поворот узкой, убегающей наверх дороги; машину подбрасывает на ухабах, из-под колес брызгами разлетается гравий.

На протяжении всего подъема я тяну шею, высматривая за зелеными кустами проблеск моря, пока наконец не различаю в гаснущем свете дня белоснежные барашки вспененных бризом волн. Меня чуть отпускает.

Я выключаю радио – голос ведущего разрушит волшебство мгновения, которого я так жду всю дорогу от Лондона до Корнуолла.

Еще поворот – и вот она, награда за долгий путь: дом на вершине скалы.

Я торможу на подъездной дорожке, выключаю зажигание, однако выходить не тороплюсь. Тихо постукивает мотор.

Неужели я здесь живу? До сих пор не верится…

На первой встрече с архитектором я даже не представляла, чего хочу, – назвала лишь количество комнат и попросила устроить кабинет, где можно писать. Спустя несколько месяцев из разрозненных идей начала складываться цельная картина – и получилось то, что получилось: серо-голубой трехэтажный дом с большими деревянными окнами, высящийся над бурливой, шумной бухтой. «Современный прибрежный стиль» – так определил его архитектор. Деревянная отделка потихоньку тускнеет, теряя глянцевую новизну, окна как будто подбелены солью, и мне это безумно нравится! Неплохо бы немного смягчить внешний облик. Например, глицинией. Ее ветви красиво оплетут крыльцо… если она, конечно, выживет под такими ветрами.

У меня никогда не было собственного дома или квартиры, мама растила нас с сестрой в съемном жилье. Выражения «своя недвижимость» и «взять ипотеку» в нашем словаре не водились.

Я выхожу из машины. Порыв морского бриза широко распахивает дверцу автомобиля, вздымает волной мою юбку и закручивает ее вокруг бедер.

Усыпанная хрустящим гравием дорожка ведет к каменному крыльцу. С немалым трудом я затаскиваю по ступеням чемодан и принимаюсь искать в недрах сумки ключ. Чего тут только нет! Кошелек, телефон, ручки, книга… И блокнот, мой неизменный спутник.

Я вставляю ключ в замочную скважину, но не спешу его поворачивать.

Неуютно все-таки возвращаться в дом, где обитали посторонние. За две недели пребывания во Франции я сто раз пожалела, что выставила его на сайте аренды жилья, и в приступе острого беспокойства дважды вскарабкивалась на террасу на крыше фермерского дома в поисках сигнала мобильной сети. Слава богу, ни от постояльцев, ни от сестры призывов о помощи не было.

Я нерешительно топчусь на крыльце. А вдруг семья арендаторов еще не съехала? Какой ужас. Стоит сейчас в моей кухне красивая женщина с дорогой укладкой на голове, как на фото в профиле, и бледными руками полощет под струей воды детскую бутылочку. За ее спиной на высоком стульчике ест клубнику малыш, заталкивая ягоды в рот пухлыми ладошками. У барной стойки отец – протягивает девочке лет трех-четырех мою керамическую тарелку с нарезанными соломкой тостами, и та аккуратно пересчитывает ломтики пальцем.

Играет музыка. Смех, разговоры. Родители то и дело обходят игрушечную машинку на полу. Весь дом наполнен веселым шумом, движением и энергетикой этой семьи…

На душе становится тоскливо: семья здесь должна быть моя.

Толчком открываю входную дверь. В нос ударяет непонятный чужой запах – запах сырости, земли и непроветренной после готовки кухни.

С жутким лязгом захлопывается за спиной дверная створка – ветер.

Воцаряется тишина.

Позвать некого. Встретить некому.

Бросаю сумку на резную дубовую скамью рядом со стопкой аккуратно сложенной корреспонденции. Глянув мельком на лежащие сверху счета, торопливо снимаю туфли и спешу босиком на кухню.

За окнами густо синеют небо и море. Изумительный цвет, даже в сумерках! Над пенящимися волнами беспечно кружат две чайки. Вот почему я влюбилась в этот дом – некогда ветхий рыбацкий коттедж, не знавший ремонта годов с шестидесятых.

Кто-то писал, что красота моря постоянно меняется, каждый день пейзаж великолепен по-новому. Утверждение, на первый взгляд, пафосное, но в нем истинная правда.

С трудом оторвавшись от вида воды, я осматриваю кухню. На длинной гранитной столешнице безупречная чистота и пустота. Из-под края керамического горшка с базиликом торчит записка. Почерк сестры.

Добро пожаловать домой! С арендой все прошло отлично. Когда придешь в себя, забегай на бокал вина. Фиона.

Как же я по ней скучала! И по Дрейку. Навещу их завтра. Погуляем по пляжу. Или пообедаем в баре с игровой площадкой – Дрейку на месте не сидится.

А пока поваляюсь с книгой в ванне, на большее меня не хватит.

Я достаю из глубины шкафчика бокал, однако сполоснуть под краном не успеваю: что-то щекочет мне пальцы. Паук! Бокал вдребезги разбивается о мойку. Быстро перебирая толстыми лапками, насекомое устремляется из-под осколков в слив и там замирает.

Фу, гадость! До чего же противно пауки дергают сочленениями ножек! Надо его выкинуть. С тяжелым вздохом покоряюсь неизбежному – ловлю насекомое в стакан и несу к выходу.

Каменные ступеньки леденят босые ноги. Ежась от холода, я иду по гравию к дальнему краю подъездной дорожки. Больше этот проказник ко мне не заползет! Я ставлю стакан на землю, легонько толкаю его ногой и отпрыгиваю. Сперва паук не двигается с места, а затем в панике удирает на черных лапках прочь.

Можно возвращаться. В тот же миг, прямо у меня на глазах, ветер с шумом захлопывает входную дверь.

– Только не это!

Я мчусь к дому, яростно дергаю ручку. Тщетно. В отчаянии хлопаю по двери ладонями. Зла на себя не хватает!

Сумка на диване, ключи и мобильный телефон в сумке, куртка на вешалке…

Дура!

Конечно, запасной ключ есть у Фионы, только до нее добрых полчаса ходьбы. А на улице ноябрь, без пальто и обуви далеко не уйдешь – околеешь по дороге.

Я с тоской поворачиваюсь к бунгало, ютящемуся за моим домом. Других домов на вершине скалы нет. Там уже лет тридцать живет чета пенсионеров, Фрэнк и Энид.

Помню, как впервые пришла к ним за руку с Флинном. Какое приятное возбуждение меня тогда переполняло. Мы – домовладельцы! Ходим в гости к соседям! Это так невероятно по-взрослому. Будто участвуешь в спектакле. Фрэнк встретил нас не очень дружелюбно, посматривал исподлобья, точно ожидая подвоха. А Энид переживала, крепок ли чай, да извинялась за немытую после завтрака посуду. К счастью, Флинн всегда умел найти к людям подход и расположить их, так что прощались мы уже на дружеской ноте.

Теперь мы друг друга не навещаем. Уже несколько месяцев. И если встречаемся на узкой дороге, Фрэнк не уступает – сдаю назад я, а когда, например, выношу мусор, демонстративно отворачивается.