Страница 34 из 47
Прогуливающиеся остановились. Гомес обращается к своему спутнику со словами:
- Пока все идет прекрасно, дружище! Я думаю, нам удастся устроить здесь и другое дело.
- Какое дело ты подразумеваешь?
- Разумеется, бракосочетание.
- Вот что! Как же с ним быть?
- Надо послать за патером. А если он сам не сможет, пусть пришлет помощника. Правду сказать, я совсем не знаю, где мы высадились. Быть может, мы далеко от Сантьяго. А до прибытия туда у нас могут украсть наших красоток. Как ты думаешь?
- Действительно.
- Вот и надо помешать этому. Самое лучшее средство побыть здесь, пока мы не обвенчаемся. Одного из калифорнийских друзей мы отправим гонцом. Он привезет нам священника, который и совершит эту маленькую церемонию. Тогда мы можем ехать вперед, торжественно и открыто, под ручку с молодыми женами, в Сантьяго, где и отпразднуем медовый месяц. Чудная перспектива!
- Безусловно чудная!
- Не будем же рисковать лишиться такого удовольствия. А это может легко случиться, если мы пустимся в путь холостыми. Говорю тебе: ни шагу вперед, пока мы не обвенчаемся.
- А как же другие? Они будут свидетелями?
- Зачем!
- А как помешать этому?
- Завтра утром поделим добычу. Каждый возьмет свое, и я попрошу их убираться, куда им угодно.
- А если они не согласятся?
- Это почему? Если все двенадцать человек отправятся вместе, да еще двое из них с женщинами, то не слишком-то поверят нашему рассказу о крушении. Надо внушить это нашим помощникам. Тогда они сами позаботятся о своей безопасности. Я сумею как следует убедить их. Но калифорнийцы должны остаться с нами. Они должны будут взять на себя обязанности шаферов. Да надо еще сделать предложение. Мы с тобой раз уже пробовали, и нам отказали. Теперь будет все в порядке.
- Как раз наоборот, нам тем более откажут.
- Пусть откажут. Это ничего не изменит! Кармен Монтихо через три дня все равно будет моей женой. Пойдем. Мне хочется сейчас же поговорить с ней.
С этими словами Гомес и его приятель направились к пещере, как два Тарквиния, готовые разбудить спящую невинность.
LIII. В гроте
Находящиеся в гроте не спят, несмотря на мрак. Они так несчастны, что им не до сна. Они во власти самого глубокого отчаяния и оплакивают, как покойника, того, кто был им дороже всех. Сомневаться в том, что дон Грегорио погиб, не приходится. Еще в шлюпке из разговоров разбойников они узнали, что шхуна получила течь и должна пойти ко дну. Вероятно, она уже теперь затонула вместе с теми, кто был оставлен на ней.
Они ничего не видели, но знают, что преступление совершено с целью грабежа. Но это еще не все! Впереди их ждет то, о чем они даже думать боятся.
- Иньеса, - прошептала Кармен, - я не сомневаюсь, что мы в руках известных нам людей. Я уверена, что не ошибаюсь. Если это так, спаси нас, Господи!
- Да, только Бог может нас спасти. Даже разбойники нас пощадили бы, а эти люди - никогда.
Иньеса вздохнула.
Опять возобновляется разговор. Несчастные пленницы советуются, нельзя ли рассчитывать на чью-либо помощь. Но нет! Даже английский матрос и тот им изменил. Он стал во главе заговора.
- Помолимся Богу! - говорит Кармен.
- Помолимся, надежда только на него одного.
Они опускаются на колени на холодное, жесткое дно грота и с горячей мольбой обращаются к Богу. Они молят спасти жизнь тому, кто им дорог, и молят оградить их от опасности. Голоса их дрожат, когда они в заключение произносят наконец "аминь" и осеняют себя крестным знамением.
Внезапно до их слуха доносится шум. Они невольно отрываются от молитвы. До них доносятся голоса, и одновременно парусина, ограждающая вход, отодвигается, и в пещеру входят два человека.
- Простите за вторжение в столь позднее время, сеньориты, - говорит один из них. - Но мы вынуждены. Надеюсь, что вы не будете требовать соблюдения того строгого этикета, которым вы окружали себя, когда мы имели счастье быть у вас в последний раз.
Не дожидаясь ответа, он продолжал:
- Донья Кармен Монтихо, мы старые друзья, хотя, кажется, вы не узнали моего голоса. Шум моря так долго наполнял ваш слух, что я не удивляюсь. Быть может, зрение скорее напомнит вам о старом друге.
Он вынул из-под полы фонарь и осветил пещеру.
Кармен Монтихо увидела перед собой Лару, а рядом с ним Фаустино Кальдерона. Это они, отвергнутые женихи, но уже не в матросской одежде, а в той самой, которая была на них в день их последней встречи. Они сознают, что девушки в их власти, и торжествуют.
- Как видите, мы опять встретились. Наше появление вас удивило, хотя и не очень.
Ему не ответили и теперь.
- Нежелание отвечать надо счесть за неудовольствие. И лица у вас испуганные. Но чего вы боитесь?
- Чего вам бояться? - поддерживает его Кальдерон.
- Мы не желаем вам зла, - пробормотал Лара, - напротив, только добра. Мы имеем предложить вам нечто очень приятное.
- Дон Франциско Лара, - с упреком воскликнула Кармен, - и вы, дон Фаустино Кальдерон, как решились вы на такое злодейство? Чем мы вызвали его?
- Перестаньте, прекрасная донья Кармен. Слово "злодейство" слишком грубо. Мы не сделали решительно ничего такого, что бы заслуживало подобного наименования.
- Как? Так это еще не злодейство? О, отец, мой бедный отец!
- Не оплакивайте его. Он в полной безопасности.
- В безопасности? Его убили! Он утонул!
- Уверяю вас, это неправда, - сказал Лара, не останавливаясь перед ложью. - Дон Грегорио плавает себе по океану и, может быть, проплавает очень долго. Ну, да все это - прошлое, а лучшее впереди. Вы спрашиваете, чем вы вызвали такое отношение к вам? Пусть Фаустино Кальдерон ответит сам прекрасной Иньесе, а с вами я буду говорить с глазу на глаз.
Он взял ее за руку и отвел в сторону. Точно так же поступил Кальдерон с Иньесой.
- Донья Кармен! - говорит Лара. - Вы мне сделали зло.
- Как так? - спрашивает она, брезгливо освобождая руку.
- А так, что влюбили меня в себя, внушив мне мысль, что моя любовь пользуется взаимностью.
- Вы лжете!
- Никогда я не делал ничего подобного! Вы сами лжете, донья Кармен! Это первая ваша вина. Вторая та, что вы отвергли меня, когда я вам надоел. Как видите, мы снова соединены и уже не расстанемся, пока я не отблагодарю вас за все. Когда-то я вам намекнул, а теперь скажу прямо, что вы глубоко ошиблись, вообразив, что можно безнаказанно оскорблять Франциско Лару.