Навстречу ветру

В свое время Лир побывал во многих шкурах. Был он и альвом, и хуманом. Был нявом и даже джевеодан. Каждый раз парень испытывал совершенно разные ощущения, отличные от родных и одновременно похожих. А вот что испытывает Бездна, которая, по идее, пустота? Скоро узнаем. Главное потом — суметь вернуться. Парень чуть сжал теплую ладонь Хелены и успокаивающе улыбнулся. Ворону есть ради чего возвращаться. Впервые за долгую жизнь.

— Родовые клинки лучше оставить здесь, — произнес Азаон. — Если не хочешь потерять.

Лир огляделся. За своими мыслями парень и не заметил, как они пришли. До тонкой золотистой пленки, что создавали расположившиеся по периметру прорыва джевеодан, было рукой подать. Ворон мягко высвободил руку из хватки жены и отстегнул пояс с Пером и Когтем.

— Сохранишь их для меня? — посмотрел Лир в глаза Халена.

— Конечно, сын, — обретший молодость берсерк смотрел в ответ с уверенностью, которую не испытывал. — Можешь быть спокоен, они тебя дождутся.

— И мы дождемся, — прошептала Хелена. — Не задерживайся там.

— И в мыслях не было, моя хорошая, — парень ласково посмотрел на жену. — Ты и так слишком долго ждала.

— Вот, — Азаон развернул тряпичный сверток, который ему передала подозрительно тихая и почтительная Руавель.

В свертке дорогой ткани лежали джевеоданские клинки, с точностью повторяющие его родовые мечи. По золоту металла бегали искры. Царский подарок. И один-то меч из зачарованной небесной стали добыть — непосильная задача. А уж получить сразу пару, да еще и выкованных самими детьми звезд… Расщедрились старшие братья. Лир принял клинки и взвесил их в руках. Как родные сидят.

— Пора, — сказал Лир и тут же развел руки в стороны. Еще бросившуюся ему на шею жену порезать не хватало.

— Иди, — черные с золотом глаза любимой вновь наполнились слезами, а тонкие, но сильные руки выпустили Ворона из объятий.

Парень лишь кивнул и в пару шагов оказался на той стороне. Чуть постоял у самой границы. Хелена чувствовалась отсюда так, как будто стояла рядом, рука об руку. Это хорошо. Лир вдохнул полную грудь клубящейся тьмы и ничего не ощутил. А вот это уже не очень радует. Была надежда, что тьма — часть ронове. Но похоже, придется идти по сложному пути. Парень выпустил свои чувства на волю, глаза внутри прорыва помогали чуть менее чем никак. За спиной ощущались золотые искорки джевеодан, белые всполохи смертных и сдвоенный серебристый огонек жены и сына. А впереди мощно горел темным пламенем совершенно чуждый источник. Ронове знал, что по его сущность пришли. И предвкушающе ждал.

— Ну, посмотрим из чего ты сделан, иномирный злодей, — пробормотал Лир и медленно двинулся вперед.

Идти было сложно. То и дело под ноги попадались куски раскиданной кладки, остовы домов и, кажется, трупы. Он так сосредоточился на том, чтобы не словить императорским носом очередную стену, что неожиданную атаку отбил только на рефлексах. На крепчайшем клинке осталась зазубрина. Из клубящейся тьмы раздалось недовольное поскрипывание.

— Новая жертва, — проник в голову Лира многоголосый шепот-скрежет. — Да еще и с зубами. Это будет интерес-с-сно.

«Интерес-с-но, интерес-с-сно» — вторили призрачные голоса.

— Много хочешь, — не удержался от ответа Ворон.

А в следующий миг его бедро что-то пробило. Жгучая боль заставила сжать зубы, еще застонать не хватало на радость монстру. Парень махнул золотистым клинком, да только оружие врага уже покинуло тело сав-лорда, оставив в его теле частичку себя. Мало. Кусочка тела твари, а судя по всему это было именно оно, не хватало для настоящего изменения. Но кое-чего добиться все же можно. Привычные волны преобразования прокатились по телу болезненной волной. Рана затянулась, а глаза начали различать в окружающей тьме хоть что-то. Локтей на пять-семь. Например, неверные очертания побитых зданий, улицу и лежащие тут и там контуры тел разумных разных возрастов. А прямо перед собой Лир заметил покачивающееся остроконечное щупальце, другой конец которого растворялся во тьме. Ну хоть так, уже результат.

— О! — проскрипело из темноты. — Золотые марионетки подготовили мне особое блюдо? Чудненько.

«Марионетки… Ос-с-собое… Ч-шудне-енько».

— Молоденький. Вкус-с-сный, — с придыханием разглагольствования ронове. — С-совсем не обученный савваарти. Твоя душа будет пиром для меня.

«Вкус-сный… С-совс-сем…»

На этих словах щупальце, как атакующий пернатый аспид, ринулось к Лиру. Слишком быстро даже для савваарти. Хотел бы увернуться — не смог. Да только уворачиваться не было резона. Совсем даже наоборот. Только убрать все жизненно важное с траектории.

Сочащееся тьмой веретено впилось в живот, чуть правее пупка, и пробило Лира насквозь. От боли парень не удержался на ногах, со стоном опустившись на колено. Однако боль не помешала Ворону резким движением отсечь замешкавшийся отросток твари. Еще одна выщерблена на мерцающем лезвии. Из темноты вновь раздался недовольный клекот, а обрубок твари начал медленно растворяться в теле савваарти. Сейчас посмотрим, кто чьим обедом станет! Снова боль изменения перебила боль от раны.

— А не подавишься? — банальщина, но чем-то занять тварь надо. Хоть и бесполезной беседой. А то и в самом деле сожрет раньше, чем наступит нужный момент.

— Ты всего лишь пища, — хохотнуло из темноты. — Все вы, гордо именующие себя разумными — пища.

«Пищ-ща… Еда-а… С-сила…»

— Сначала ты, последний из стоящих противников, потом златорожие, потом все остальные, — влажно причмокнул ронове.

«Пос-следний… Ос-с-стальны-ые…»

Лир наконец-то разглядел, где находится. Правда в черно-серых тонах, но всяко лучше, чем до этого. Парень находился на краю небольшой площади, что служила местным для отдыха. Остовы домов, огрызки деревьев, расколотые лавки и высушенные тела. Особенно удручали дети. Тут и там валялись небрежно брошенные маленькие мумии с зияющими круглыми ранами. В тщедушных телах не осталось ничего съедобного. Подлая тварь выпила из них всю жизнь до капли, не оставив и шанса.

— Ну а потом? — спросил Лир. — Что дальше? Поделишься с приятелями?

В центре площади бурлила черная маслянистая масса, размером с пару-тройку хорошо груженых телег. Из нее торчали во все стороны извивающиеся жгуты, один из которых заканчивался вполне узнаваемой фигурой разумного. Как зародыш с пуповиной из трактата по анатомии рас.

— Зачем мне эти неудачники? — вновь хохотнула тварь. — Я всего добился сам! Я ждал, интриговал, пожирал!

«Зач-ш-е-е-м… пож-ш-ирал…»

— Я всего добился сам. Сам! И теперь весь этот гнилой мир — моя кормушка!

«Моя… моя-а…»

От массы в сторону Лира резво поползли еще три мерзотных отростка.

— И? — шагнул вперед Лир. — Что дальше? Разумные когда-нибудь закончатся.

— Утоплю этот мир во тьме! — проклекотала тварь. — И брошу вызов!

«Мир-р… выз-с-ов…»

Лира наполнило раздражение на глупое чудовище, которое, похоже, успело сойти с ума от одиночества. Раздражение и голод. Голод разъедал внутренности парня и требовал кого-нибудь съесть.

— Кому ты собрался вызов-то бросать, чучело? — этот недалекий злодей откровенно бесил. Обладать такой мощью и направить ее на мелочную месть? Совсем безмозглый.

— Тому, кто запер меня здесь, — совершенно спокойно ответил ронове. — Тому, кто обещал искупление, но предал. Тому, кто сотворил из меня батарейку, мать его, для фонарика.

«Здес-с-сь… С-сотворил…»

— Я уничтожу все, что он создал. А затем попытаюсь убить и его. Но это дело далекого будущего. Будущего, которого для тебя нет.

«Унич-штож-шу…будущ-щ-щего…»

Со всех сторон в сторону Лира метнулись щупальца. Что-то парень сумел отбить, рассекая клинками. От чего-то уклонился. Но маслянистых жгутов было слишком много. На одно отрезанное щупальце появлялись пара новых. Вскоре огрызки клинков с печальным звоном покатились по выщербленной мостовой. А сам Лир, спеленутый мерзкой плотью ронове, оказался подвешенным перед мрачной фигурой, имитирующей разумного. Две пары глаз рассматривали Лира, как какое-нибудь занятное животное. Или, как деликатес.