Его любимая крошка

Глава 2

Никитин был взбешен, вернее, его обуревала сложная гамма эмоций, и усидеть на месте он не мог. Расхаживая по кабинету Петракова, он нервно грыз ногти, размышляя над тем, о чём они только что говорили. Егор исчез, не отвечал на звонки, и Алекс был крайне обескуражен этим обстоятельством, ибо доверял парню безоговорочно, а теперь не знал, что и думать.

Встретиться в ОВД предложил Анатолий, здесь, по крайней мере, никто не сумел бы им помешать или, того хуже, влепить жучок. Усевшись за стол, Петраков хмуро приказал:

— Сядь, не мельтеши ты! Надо всё хорошенько взвесить, Лёша, а не рубить сгоряча!

Метнувшись к нему, Алекс наклонился, уперев ладонь в спинку кресла.

— Ты же мент, Толя! Придумай что-нибудь, ну, давай, пораскинь мозгами, как нам прижучить Соколова! Если мы не уберём его, нам обоим хана, соображаешь?! Он выжил, сучёныш, а девка эта, егерьская дочка, помогла ему смыться из деревни! Говорю тебе, найдём её, и она выведет на него! Ох, чую, роет он мне могилу… Толя, а что, если наехать на его клуб?

— Каким это макаром? — осведомился Петраков, откинувшись на спинку, и подняв на собеседника глаза.

— Каким, каким, — зло выплюнул Алексей, выпрямившись, — ты кто? Капитан полиции, бляха муха, или дерьмо на палочке?!

— Выражения выбирай. — свистящим шепотом посоветовал Анатолий, уязвленный обидным прозвищем.

— Извини, нервы это, — примирительно буркнул Никитин. — ну, не знаю я… Наркоту подбрось, что ли! Пусть твои архаровцы заявятся в клуб под предлогом обычной проверки, мол, поступил сигнальчик, ну и… Понимаешь, что я хочу сказать?

— Не прокатит. — мотнул головой капитан. — клуб Соколова пашет на законных основаниях. Чё мы можем предъявить? Все в курсе, что он не повязан с дурью, это сразу вызовет у него подозрения. Не, Лёша, тут надо действовать хитро.

— Через Алиску? — недобро прищурился Алекс.

— Хм… — задумался Петраков, почесав подбородок, — зашлю-ка я к девчонке своего пацанчика. Вот с наркотой мыслишка хорошая, здесь, я думаю, она вполне катит. Девица ж сейчас пустилась во все тяжкие, гуляет, по кабакам шляется. Закину её в обезьянник на пару суток, причина отыщется, да тот же «герыч», мол, употребляла, пыталась сбагрить белую смерть. М-м, как ты считаешь, твой протеже готов выползти из норы, чтобы вызволить свою красавицу?

Алекс кивнул, отвернулся и пробежался глазами по стенам. Ему было необходимо и самому добраться до Алисы, выведать, где она прячет дневничок Мары. А вот если об этом пронюхает Петраков, пожалуй, у него могут возникнуть трудности, ведь тогда у этого мента появится отличное средство его шантажировать а значит, заставить плясать под совсем другую дудку…

Звонок в дверь назойливо разрывает тишину дома, и я с раздражением смотрю на часы. Зеленые цифры показывают 15:43, странно. Еще даже не вечер, а такое чувство, будто уже следующее утро!

— Дед! — громко зову, приподнявшись на локтях, но ответа нет, наверное, старый укатил куда-то.

Ну да, он же у меня теперь весь деловой. Блин, а где прислуга?! Кто-нибудь узнает, кого принесло? Звонок повторяется, приходится скатиться с дивана, впрыгнуть в пушистые шлепанцы, и плестись в холл. Попутно хватаю пульт, чтобы заглушить телевизор, работающий в режиме без звука.

Зевнув, толкаю дверь, и на пороге вижу Руслана. Вернее, сначала замечаю большую алую розу на длинном стебле, а потом уже встречаюсь взглядом с ним. И чего приперся? Я не ясно дала понять вчера, что нам вообще нечего больше обсуждать?!

— Чего тебе? — не слишком приветливо спрашиваю, скрестив руки на груди, и встаю так, чтобы он не смог войти, упираю ногу в проход.

— Будем говорить здесь? — вертит цветок в руках, подносит к лицу, и смотрит на меня поверх крупного бутона.

— Так выкладывай, чё надо и вали! Я занята.

Оттесняет меня, протискивается в дом, и с силой захлопывает дверь. А вот это уже наглость, я его не приглашала! Офигел совсем, он что, считает, что имеет право врываться сюда и…

— Не так давно ты утверждала, что вполне взрослый человек, и требовала соответственного обращения. Было такое?

— Не дави мне на психику, это не честно. — бурчу на тон ниже, украдкой его разглядывая.

Божечки, как соскучилась… Не знаю, что хочу больше — убить его или обнять.

— Я еще и не начинал давить. Иди сюда, не вынуждай меня становиться варваром.

Тащит к лестнице, сопротивляться бессмысленно, в его словах неприкрытая угроза. Ведь он может забросить на плечо и уволочь, как будто я не девушка, а добыча, в этом весь Соколов — для него нет преград, он всегда своего добивается. Тепло ладони мне приятно, сжимаю его руку крепче, и Руслан оглядывается.

— А не боишься, что дед вышвырнет тебя? — не удерживаюсь от шпильки.

— Его нет, и я об этом знаю. Да если б и был, это бы ни чёрта не изменило. Я хотел тебя увидеть, значит, по хуй мне на всех, кому бы это не понравилось. — отбивает пробный мяч Руслан. — Где твоя комната?

— Там. — неопределенно киваю в коридор, где вереница дверей. — слева, третья.

Шторы задернуты, в спальне сумрак, повсюду беспорядок, разбросана одежда, мягкие игрушки. Прислуге сюда я входить не разрешаю, после её уборки фиг чего найдёшь. Но сейчас мне вдруг стыдно за бедлам, и я виновато роняю:

— Как-то не ждала гостей… А то б навела марафет.

— Ладно, считай, что поверил. — с усмешкой говорит он, и толкает меня на кровать.

Садится рядом, я подбираю колени к груди. Руслан разглядывает мои голые ноги, на мне только старые любимые шорты и майка. Отбираю у него розу, и легонько щекочу себя по голени.

— А ты чего один? Где твоя кикимора?

— Она не моя. Выслушаешь или так и будем кидаться обвинениями?

Пожимаю плечами, старательно не глядя на него. Обида клокочет слабее, немного легче дышать, но с ревностью справиться сложно. Стоит представить, как эта сука касается моего любимого, как он целует её, раздевает… Блин, я бы порезала её на мелкие кусочки!

Руслан сбрасывает куртку, и растягивается на спине, закидывает руки за голову. Смотрит в потолок и тихо начинает рассказывать, как обнаружил, что в тачке нет тормозов, а я…

Я честно пытаюсь слушать, но одолевают грешные мысли. Незаметно подвигаюсь ближе, тянусь рукой к его колену, и будто невзначай бегу пальчиками вверх, цепляю пряжку на ремне, очерчиваю её по кругу. Пристально всматриваюсь в лицо Руслана — не врёт ли?

— … короче, Николая убили, оставить Алесю одну там я не мог, это ж из-за меня случилась заварушка. У неё никого нет. Они бы и её прикончили, мудаки! Привёз в город, снял хату в спальном районе. Если бы эти ублюдки добрались и до неё, никогда б себе не простил.

— М-м… — язвительно хмыкаю, и подпираю ладонью подбородок, поставив локоть на его плечо. — и что, ты её не трахал, да? Я, по-твоему, тупая?

Встречаемся взглядами, Руслан насмешливо улыбается.

— Серьезно, малая, не знаю, смеяться или влепить тебе пару раз по хорошенькой попке. Ты за кого меня принимаешь, а? Кто я, по-твоему, озабоченный козел, который трахает всё, что движется?

— Поклянись, что у тебя с ней не было ничего. — требую, чувствуя, как накрывает радостью.

Ведь он сроду мне не врал… Руслан ненавидит ложь, он часто внушал мне, что лучше самая отвратительная правда, чем сладкий обман, который хуже яда убивает в нас всё человеческое.

— Хочешь, на колени встану? — с насмешливой улыбкой отзывается он, снова уставившись в потолок. — мозги включи, блять, на хуй она мне сдалась? Сама ж сказала, она страшная. Или ты полагаешь, что я в беспамятстве только и думал, как бы поставить раком незнакомую телку и засадить ей во все дыры? Да у меня в те дни не то что стояка не было, даже башка не варила.

— Фу, какой ты плохой дяденька! — скорчив смешную рожицу, падаю навзничь, раскинув руки. — я тебе язык вырву, если будешь при детях так скверно выражаться!