Вороны Чернобога

- Я с тобой! - упрямо проговорил Александр Михайлович.

- Ты понимаешь, что это будет бойня?

- Понимаю!

- Их там десятки!

- Бронежилет бы… - с сожалением пробормотал Александр Михайлович. - Но и без него ладно… обойдёмся. А как же наши?

- Границы упыри не могут переходить. А забор - это худо-бедно, но граница. Хуже, что в посёлке есть неогороженные участки.

И будто эхом этим словам - отчаянный крик откуда-то снизу.

Данияр больше не сомневался. Он в два шага - с опорой на прут в металлической калитке - перепрыгнул калитку и побежал к ближайшему участку напротив. Александр Михайлович, сжимая топор, - за ним.

Ещё один прыжок - и Данияр промчался тропку из битого кирпича к маленькому окну. К входной двери в дощатый сарай даже не подумал приблизиться.

- Соседи! Нужен топор - и не один, если есть!

За стеклом, которое изнутри явно прикрывало что-то плотное, всполошились, вполголоса загомонили, то ли спрашивая, то ли наскоро совещаясь.

- Всю жизнь хотите сидеть и прятаться?! - рыкнул Данияр, внутри себя не чувствуя себя соответствующим этому повелительному тону. Внутри горела ярость и ужас, что крик, который поделился на мелкие вскрики, вот-вот прекратится. - Я же всего лишь топор прошу! Отдам потом! Я с участка напротив!

- Маркова, что ли? - глухо донеслось из домика. - Счас, подожди!

- Не открывай! - тоненько завизжали изнутри. - Не открывай! Ты ему топор, а он тебя, дурака старого, по башке им треснет!

- Собаку пожалейте! - уже не закричал (упырьев вопль уходил дальше), а в полный голос высказался ворон, добавив в голос колдовских, убеждающих интонаций. - Доберутся до вас - её же первой загрызут!

- Я ж говорю - наш, местный! - огрызнулся мужчина в домике на визжавшую от страха женщину. - Раз собаку нашу знает! Не скулит ведь даже!.. Эй, ты! Иди к двери!

Ветхая дверь открылась на расстояние - кулак пройдёт. В помещении темно - невидимый мужчина втиснул в проём топор. Пока Данияр вытаскивал из зазора “оружие”, там бдительно спросили:

- А почему топор тебе не один?

- Нас двое! - не мешкая, ответил ворон.

- Держи!

Через минуту оба ворона, вооружённых нехилым таким холодным оружием, кинулись по дороге вниз, к подножию холма. После пары шагов Александр Михайлович крепко выругался, чуть не поскользнувшись: упыри были слишком небрежно подняты начинающим некромантом, а потому продолжали гнить на ходу, оставляя под ногами бегущих склизкие клочья шерсти и гнилую плоть. И всё это - плохо видное ночью, а тем более - тем, кто спешит на помощь и кому некогда вглядываться под ноги.

К первому крику присоединился второй, более слабый и недолгий.

Оба вскоре начали пропадать в неистовом вопле упырей, обнаруживая себя только редкими, из последних сил вскриками.

По дороге вороны не разговаривали: оба понимали, что силы тратить на переклик нет смысла. Примерно уже представляли, с чем и в каком количестве придётся сейчас столкнуться. Да и дорога не позволяла отвлекаться, слишком уж опасная и скользкая. Разве что помогла в том, что спускала, а не пришлось бежать в гору, то бишь на холм.

Данияр знал, что Александр Михайлович хотел бы кое о чём его спросить. Видел, как он быстро взглядывает на смутные верхушки фонарей. Всё правильно. Этого вороны-новички ещё “не проходили”. Когда силовая масса любого колдуна “превышает обычные показатели”, электричество не выдерживает. Одно дело - одинокий упырь, проходящий под мигающим от силового напряга фонарём. Другое - сплочённая свора упырей, уничтожающая одним своим появлением всё на своём безумном пути: и материальное, и не различимое глазом. Электрикам придётся повозиться в этом посёлке, восстанавливая здешнее оборудование.

Крики затихли. Или людям не до бесполезных воплей о помощи, или…

Когда путь пошёл чуть ровней, Данияр увидел даже в темноте.

Прямо в конце асфальтированной двухполосной дороги кипел чёрно-серый сумасшедший муравейник. Адова свора уже не вопила с торжеством, а пыталась прорваться вперёд, к затихшим жертвам, и только грызлась и рычала. Плотность упырей на этом участке была такой, что первый взмах топора, затем опустившегося в это месиво, оставил после себя два безголовых тела.

Два ворона к центру участка прорубались вместе с упырями, по их перерубленным телам, сквозь укусы и порезы от когтей и от остатков зубов и клыков. Судя по столбам, высившимся здесь, намечалась постройка будущего домика. Только на фоне ночного неба можно было разглядеть женскую фигурку, залезшую на один из столбов и, плача, спихивающую палкой лезущих к ней упырей. За постройкой упыри толпились ещё тесней, и вороны, догадавшись, что там второй человек отбивается от наседающих мертвецов, бросились вперёд, насколько это было возможно.

… Ночь… Бесконечная бойня…

А в уши собственная фраза: “Ты понимаешь, что будет бойня?!”

Навий глаз открылся первым, и Данияр уже видел, куда рушить лезвие топора. Рядом с хеканьем рубился Александр Михайлович…

Поглядывая на него иногда, Данияр закусывал губу и с хрипом бился дальше. Кто из них двоих первым… Кто?!

Первым стал Александр…

Он вдруг затих со своим хеканьем, выпрямился, расправляя плечи, продолжая рубить визжащую и рычащую нежить. А топоры просто замелькали вокруг него, словно он крутил вокруг себя тонкие ивовые прутья. Упырей сносило от него, как от взбесившегося вентилятора, - перемолотыми в крошку.

А потом и для Данияра пришла пора. Усталость пропала. За спиной появились крылья - по впечатлениям, металлические. Они жёстко выпрямили ему спину - и толкнули вперёд. На земле не должно быть псевдомёртвых порождений другого навьего представителя…

Упыри гибли десятками под топорами воронов, чьи души и сердца перешли границы человеческого и полностью отдались колдовской вороньей ипостаси.

Третий этап перевоплощения навьих воронов тоже пришёл внезапно. От обоих воронов во все стороны хлынули убийственные для упырей волны. Мёртвые животные ещё пробовали сопротивляться, пока в их мёртвые мозги не влезло подспудное понимание, кто именно их уничтожает.

Упыри прыснули во все стороны - подальше от воронов-берсерков, окровавленных, но продолжающих бойню.

В границах неогороженного участка вскоре не осталось ни одной псевдо-мёртвой твари. А каждый из воронов, подходя к этой границе, отчётливо ощущал её - и останавливался… Потом они вернулись к центру участка, к незаконченному срубу.

Александр сунул за ремень топоры и подошёл к лежащему на отёсанном бревне телу. Ни слова не говоря, не оглядываясь на Данияра, он склонился перед полумёртвым телом мужчины и легко взял его на руки. И обернулся к Данияру, бесстрастный, но выжидательно.

Данияр подошёл к столбу, поднял голову.

- Они не вернутся?! Они не вернутся?! - истерически плакала плохо видная наверху женщина. - Он жив?! Мой муж жив?!

- Спускайся, - равнодушно велел ворон.

Он видел, как исказилось страхом её лицо от его голоса. Но повелительные интонации сделали своё дело, и женщина принялась осторожно съезжать со столба. Она бы долго возилась, если бы Данияр не поднял руки и не подхватил её под мышки.

- Что с ним?! Что?!

Он перехватил её на полпути к Александру, который развернулся и уходил с участка со своей полуживой ношей на руках. Так что Данияр легко поднял растерянную женщину на руки и понёс её следом за старшим вороном.

Они вороны-воины - оба. Не сновидцы, не прорицатели. Он знал это, ещё только увидев Александра, ещё не зная о его военном прошлом. Сегодняшняя ночь, всего каких-то несколько минут, это знание подтвердила.

… Женщина на его руках замолчала, только постоянно привставала - тянула шею посмотреть на своего мужа, чьи ноги и голову только и видела. Она даже не стала спрашивать, куда их несут. Кажется, её успокаивало то соображение, что они двое пришли им на помощь, а значит, им помогут и далее.

Нести их обоих было легко: навья ночь всё ещё поддерживала своих воронов.

У калитки Мракова участка их поджидали. И эту калитку открыли поспешно, испугавшись, что старшие вороны устали.