Дикарь (ЛП)

- В любом случае, ты, должно быть, устал. Мы можем поговорить об этом в другой раз. - Он взглянул на часы у себя на запястье. - Мне пора идти. Позволь мне показать тебе твою комнату. Я взял на себя смелость попросить нашу экономку, Бернадетт, принести тебе кое-какую одежду и всё необходимое.

 Джек тоже встал и пошел за дедушкой, который повел его к большой и широкой лестнице. Комната находилась в конце длинного коридора с таким мягким ковром, что даже сквозь ботинки он чувствовал под ногами мягкость, словно идёт по весенней траве. Джек слегка подпрыгнул на нём, но мистер Фэрбенкс бросил на него недовольный, слегка раздражённый взгляд, и Джек сразу же перестал.

 - Надеюсь, тебе здесь будет удобно, - сказал дедушка, когда Джек последовал за ним в большую комнату с огромной кроватью, на которой было множество одеял, не только три, как на кровати Харпер, а так много, что казалось, будто Джек будет спать на облаке.

- Ванная комната за этой дверью. Твоя новая одежда в шкафу. Просто оставь свои старые вещи на полу, и горничная… позаботься о них.

 Джек снова повернулся к деду, на чьём лице отражалось такое кислое выражение, будто он съел что-то плохое, гадкое, но, увидев взгляд Джека, сменил его на широкую улыбку, которая отразилась только на его губах.

- Добро пожаловать домой, Джек.

Затем пожилой мужчина ушёл, закрыв за собой дверь.

Джек с минуту оглядывал комнату, затем вошёл в ванную и подошёл к зеркалу. Он стоял перед ним, медленно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Был ли он похож на того человека на фотографии? На его отца? Он этого не замечал, но дедушка сказал, что это именно так. Лицо Джека было тёмным от солнца - как зимой, так и летом - темнее, чем у дедушки или агента Галлахера. Кожа была сухой от ветра, а борода - грубой и жёсткой, неаккуратной. Он обрезал её ножом, ориентируясь только на ощущения пальцев. Под скулой проходил довольно заметный шрам, оставленный светловолосым мальчиком в тот ужасный, безумный день.

Он выглядел совсем не так, как все остальные. Странным. Диким. Чужим. Потому, что он был именно таким.

Джек думал о том, что сделал. Одни поступки он совершал, оттого что у него не было выбора, другие - потому что хотел жить. Но теперь он мог быть другим. Он мог бы стать таким же, как и они. Харпер приняла его внешность и ту часть, которую он показывал, но она никогда не узнает о том, как он ползал в отчаянии или… убивал. Она никогда не будет представлять его таким, каким он был в своё самое плохое и жалкое время. Даже не будет подозревать, что эта часть вообще находится в нём. Что он может вести себя подобным образом. Здесь в «Торнленде» он мог оставить всё это позади. Только Дрисколл знал об этой его части, а Дрисколл был мёртв. Джек подумал, что мог бы стать… цивилизованным. Он мог быть человеком - полностью человеком, только человеком - может быть, именно поэтому Харпер никогда не видела в нём зверя.

Он взял банку с надписью «пена для бритья», посмотрел на другие бутылки, стоящие на полке над раковиной и судорожно сглотнул, увидев то, без чего прожил столько лет. Всё чувствовалось… важным, прекрасным и нужным. Пахло чем-то необъятным и безумно приятным. Всё было таким красивым, блестящим, ярким. Даже слишком. Джек попятился назад и вышел назад в спальню, плотно закрывая дверь в ванную. Ему нужно было время.

«Добро пожаловать домой, сказал дедушка. Тогда почему я до сих пор чувствую себя таким потерянным и одиноким?»

 Невольно возникшая мысль, вихрем закружилась в голове Джека и долго не отступала, отдаваясь неприятным, тянущим чувством в груди.

Глава тридцать девятая

Наши дни

- Заходи - отозвался Марк, убирая руки с клавиатуры и откидываясь на спинку стула.

Лори заглянула внутрь.

- Я бегу в продуктовый магазин. Ты хочешь что-нибудь особенное на ужин? - Она улыбнулась. - Полагаю, мы официально доели все праздничные блюда.

Марк усмехнулся: они ели индейку на завтрак, обед и ужин последние несколько дней.

- Как насчет бифштекса?

- Звучит неплохо. - Она повернулась, чтобы уйти, и Марк подался вперёд.

- Лори?

Она повернулась к нему с удивлённым выражением на лице.

- Эм. - Господи, неужели он забыл, как это делается? Как разговаривать с собственной женой? За последнее время у них было несколько бесед, довольно поверхностных, но они имели значение: им ведь нужно было с чего-то начинать. - Что ты думаешь о Джеке, кроме очевидного отсутствия знаний о простых вещах?

 Прошло уже несколько дней с тех пор, как Джек и Харпер были у них в гостях, и хотя они с теплом вспоминали этот праздник, не обсуждали детально. Но теперь Марк вернулся к работе, и последние несколько часов просматривал электронную почту и ломал голову над тем, по какому пути в расследовании двигаться дальше. Он не хотел, чтобы эти дела остались нераскрытыми.

Лори нерешительно вернулась в комнату будто боялась поверить, что муж снова как в старые времена обращается к ней с вопросом, касательно его работы, хочет узнать её мнение. Лори на мгновение нахмурилась, обдумывая вопрос, затем села в кресло перед Марком.

При виде её задумчивого лица у него сжалось сердце.

- В нём есть какая-то нежность… невинность… Хотя он явно настоящий мужчина.

Лора посмотрела на Марка, слегка приподняв брови, и он усмехнулся. Он полагал, любая женщина заметила бы это.

– Но… Я не знаю. В его глазах отражается множество тайн… секретов. Есть что-то… что, он хочет спрятаться от всех остальных. Возможно, это из-за его неуверенности в себе, но, возможно... – Она покачала головой. - Ну вот, опять я говорю, ориентируясь только на свою интуицию, когда ты спрашиваешь о фактах.

Марк медленно покачал головой.

- Нет, я хотел услышать твою интуицию.

Она опустила глаза, и на её щеках появился румянец, когда она застенчиво улыбнулась.

Увидев выражение счастья на её лице, Марк выругался про себя.