Страница 69 из 74
Вот летят они и летят, прилетают к его дядюшке. И говорит орел хозяину:
— Ступай в хату, а как спросят тебя: не видал ли, мол, где нашего племянника, ты ответь: "Коль дадите мне яйцо-райцо, то и его самого приведу".
Входит он в хату, а его спрашивают:
— По доброй воле иль поневоле пожаловал?
Он им отвечает:
— Добрый казак ходит только по доброй воле.
— А не слыхал ли ты про нашего племянника? Уже третий год, как ушел он на войну, а о нем и вестей нет.
А он им говорит:
— Коль дадите мне яйцо-райцо, то и его самого приведу вам.
— Нет, уж лучше нам его никогда и не видать, чем тебе яйцо-райцо отдать.
Орел ему говорит:
— Полетим дальше.
Летят и летят. Прилетают к его брату; и тут он говорит то же самое, что и у дядюшки, а яйца-райца ему так и не дали.
Прилетают они к его отцу, а орел и говорит охотнику:
— Иди в хату, и как станут тебя обо мне расспрашивать, ты скажи, что видал, мол, его и могу его самого привести.
Входит он в хату. Они его спрашивают:
— По воле иль поневоле пожаловал?
Он им отвечает:
— Добрый казак ходит только по доброй воле.
Стали его спрашивать:
— Не видал ли где нашего сына? Вот уже четвертое лето его нету, пошел воевать куда-то, пожалуй, его там убили.
А охотник говорит:
— Я его видел, и коль дадите мне яйцо-райцо, то приведу вам и его самого.
Вот орлиный отец и спрашивает:
— А зачем тебе оно? Лучше мы тебе дадим много денег.
— Денег я, — говорит, — не хочу, а дайте мне яйцо-райцо!
— Так ступай приведи его нам, тогда мы тебе и дадим.
Вводит он орла в хату. Как увидели его отец с матерью, так обрадовались, что дали яйцо-райцо и говорят:
— Смотри ж, не разбивай его нигде по дороге, а как вернешься домой, сделай большой загон, там его и разобьешь.
Вот идет он, идет, и так захотелось ему пить! Набрел он на криницу. Только начал пить воду, и вдруг невзначай цокнул о ведро и разбил яйцо-райцо. И как начал вылазить из яйца скот. Все лезет и лезет. Гоняется он за скотом: то с одной стороны подгонит, а скот в другую сторону разбегается. Кричит бедняга: никак один не управится! Вдруг подползает к нему Змея и говорит:
— А что ты мне дашь, хозяин, ежели я загоню тебе скот назад в яйцо?
Он ей говорит:
— Да что тебе дать?
Змея просит:
— Дашь мне то, что явилось без тебя дома?
— Дам, — говорит.
Вот загнала она ему весь скот назад в яйцо, залепила яйцо как следует, подала ему в руки.
Приходит он домой, а там сын без него народился. Он так за голову схватился.
— Это ж я тебя, сын мой, Змее отдал!
Горюют они с женой вместе. А потом говорят:
— Что ж делать? Слезами горю не поможешь! Надо как-то жить на свете.
Загородил он большие загоны, разбил яйцо, выпустил скот — разбогател. Живут они поживают, а там и сын уже подрос, звали его Иваном.
И говорит он:
— Это вы меня, тату, Змее отдали. Ну что ж делать, как-нибудь да проживу!
И пошел он тогда к Змее.
Приходит к ней, а она ему и говорит:
— Коли выполнишь мне три дела, то домой вернешься, а не выполнишь, то я тебя съем!
А был вокруг ее дома, куда ни глянь, большой лес на болотах. Вот Змея ему и говорит:
— Выкорчуй мне этот лес за одну ночь да землю вспаши, пшеницу посей, сожни ее, в скирды сложи, и чтобы мне за ночь из той самой пшеницы паляницу б испек: пока я встану, чтобы она на столе лежала.
Вот идет он к пруду, пригорюнился. А стоял там недалече каменный столб, а в том столбе Змеева дочь была замурована. Подходит он туда и плачет.
А Змеева дочь его спрашивает:
— Чего ты плачешь?
— Да как же мне, — говорит, — не плакать, ежели мне Змея задала такое, что мне никогда не выполнить, да еще Говорит, чтобы за одну ночь.
— А что же такое?
Он ей рассказал.
Она ему говорит:
— Это еще цветочки, а ягодки будут впереди. — А потом говорит:
— Коль возьмешь меня замуж, я для тебя все сделаю, что она велела.
— Хорошо, — говорит.
— А теперь, — говорит она, — можешь спать. Завтра подымайся пораньше, понесешь ей паляницу.
Вот вошла она в лес да как свистнет — так весь лес и заскрипел, затрещал, и на месте том уже и пашется и сеется. Испекла она до зари паляницу, дала ему. Принес он ее Змее в дом да и на стол положил.
Просыпается она, вышла во двор, смотрит в лес, а вместо него лишь жнивье да скирды стоят.
— Ну, справился! Смотри ж, чтоб и второе дело выполнил! — И сразу же ему приказывает: — Раскопай мне вон ту гору, да так, чтобы Днепр по ту сторону тек, и построй у Днепра амбары, будут байдаки к ним подходить, и будешь ты торговать той пшеницей. Как встану я утром, чтобы все это было готово!
Идет он опять к столбу, плачет. А та дивчина его спрашивает:
— Чего плачешь?
Рассказал ей обо всем, что Змея ему загадала.
— Это еще цветочки, а ягодки впереди! Ложись спать, я все сделаю.
А сама как свистнет — так гора и раскапывается, течет туда Днепр, а рядом амбары строятся. Пришла она, разбудила его, велит пшеницу отпускать из амбаров купцам на байдаки.
Просыпается Змея, видит — все сделано, что было ему велено. Загадывает ему в третий раз:
— Поймай мне этой ночью золотого зайца и принеси его мне утром пораньше домой.
Идет он опять к каменному столбу, плачет. А дивчина его спрашивает:
— Ну, что она загадала?
— Велела поймать золотого зайца.
— Вот это уже, ягодки: кто его знает, как его и поймать! Пойдем, однако, к скале, может поймаем.
Подошли к скале. И говорит она ему:
— Становись над норой — ты будешь ловить. А я пойду его из норы гнать. Но смотри: кто бы из норы ни выходил, хватай его — это и будет золотой заяц!
Вот пошла она, гонит. Выползает из горы гадюка и шипит. Он ее и пропустил. Выходит из норы дивчина, спрашивает его:
— Ну что, ничего не вылазило?
— Да нет, — говорит, — гадюка вылазила. Я ее напугался, подумал, может, укусит, да и пропустил ее.
Она ему говорит:
— А чтоб тебя! Ведь это ж и был золотой заяц! Ну смотри, я опять пойду: и если кто будет выходить и скажет тебе, что тут нет золотого зайца, ты не верь, а хватай его!
Забралась она в нору, опять гонит. Вдруг выходит старая-престарая бабка и спрашивает парубка:
— Что ты, сыночек, тут ищешь?
— Золотого зайца.
А она ему говорит:
— Да откуда ж ему взяться? Здесь его нету!
Сказала и ушла. А тут выходит дивчина, спрашивает его:
— Ну что, нет зайца? Никто не выходил?
— Да нет, — говорит, — выходила старая бабка, спрашивала у меня, что я ищу. Я сказал ей, что золотого зайца, а она говорит, тут его нету, вот я ее и пропустил.
Тогда она говорит:
Почему ж ты ее не схватил? Ведь это же и был золотой заяц! Ну, теперь уж тебе его больше никогда не поймать, разве что я сама обернусь зайцем, а ты принесешь меня и положишь ей на стул, но только не давай ей в руки, а если отдашь, она узнает и разорвет и тебя и меня.
Так она и сделала: обернулась золотым зайцем, а он взял принес того зайца, положил Змее на стул и говорит ей:
— Нате вам зайца, а я от вас уйду.
— Хорошо, — говорит, — уходи.
Вот он и пошел. И только вышла Змея из дому, обернулся заяц опять дивчиной и следом за ним. Бросились они бежать вместе. Бегут, бегут. А Змея посмотрела, видит — что то не заяц, а ее дочка, и давай бежать за ней в погоню, хочет ее разорвать. Но сама-то Змея не побежала, послала своего мужа. Бежит он за ними, слышат они — земля гудит... Вот она и говорит:
— Это за нами гонятся. Обернусь я пшеницей, а ты — дедом и будешь меня сторожить, а как спросит тебя кто-нибудь: "Не видал ли парубка с дивчиной, не проходили ли мимо?" — ты скажи: "Проходили, когда эту пшеницу сеяли".
А тут Змей и летит, спрашивает у деда:
— А не проходил ли здесь парубок с дивчиной?
— Проходили.
— А давно проходили? — спрашивает.