Страница 62 из 74
Ну, — говорит, — что ж с тобой поделаешь!..
И понесла его по-над деревом, возле князя спустилась, упала перед ним и ноги раскинула. Князь и говорит:
— Ишь, какой срам! А вы еще хотели, чтоб я на этой кобыле ехал.
Стало Змею перед ним стыдно, но делать было нечего. Походили по саду и обедать пошли. А тут и младшая дочка их встретила, давай здороваться. Князь на нее смотрит, уж и так она хороша была, а теперь еще краше стала. Сели обедать, говорит Змей:
— Ну, князь, после обеда уж выведу я своих дочек во двор: коль угадаешь, какая самая младшая, будем тогда и свадьбу справлять.
После обеда повел Змей своих дочерей одеваться, а князь пошел к Ивану Голыку за советом, что ему делать.
— А вот что, — говорит.
Враз свистнул, и прилетел комар. Рассказал он ему, в чем дело. А комар говорит:
— Ты нас из беды выручил, и я тебе службу сослужу. Когда выведет Змей их во двор, то пускай князь приглядывается — я буду летать как раз над ее головой. Пускай он обойдет их кругом один раз — я буду летать, и второй раз пусть обойдет — я буду летать, а как будет обходить в третий раз, сяду я у нее на носу, вот она не вытерпит моего укуса и махнет правой рукой.
Сказав это, комар полетел в дом. А тут Змей за князем присылает. Князь приходит, видит — стоят там двенадцать дочерей, и все они и лицом, и одеждой, и косами одна на другую похожи. Смотрел он на них, смотрел — никак не узнает: совсем не те панночки стали, что прежде... Вот обошел он в первый раз — не увидел комара; стал обходить второй раз, глядь — над головой летает. Он уж и глаз с комара не сводить. Как начал в третий раз обходить, комар сел у нее на носу и давай кусать. Она рукой — мах! А князь — к ней: "Вот это моя!", и повел ее к Змею. Нечего Змею Делать.
— Коль узнал, — говорит, — свою невесту, то нынче и свадьбу начнем гулять.
Началась свадьба. К вечеру их повенчали. Уж тут и гуляли, из пушек стреляли и чего только не делали! Вот уж скоро и спать вести... Тогда Иван Голык отвел князя в сторону и говорит:
— Ну, князь, смотри ж, чтобы завтра нам и домой ехать, тут ждать нам добра не приходится. Да смотри, прошу я тебя, не доверяй ты, — говорит, — жене до семи лет; хоть и будет она к тебе ластиться, а ты всей правды ей не говори; а ежели расскажешь, то и сам пропадешь и я вместе с тобой.
— Хорошо, — говорит, — не буду жене доверяться.
Вот на другой день оделись молодые и вышли к змеям. И давай тут князь отца просить, чтоб отпустил их домой ехать. Змей говорит:
— Да как можно так скоро ехать!
— Уж как вам угодно, а поеду я нынче домой.
Вот, пообедавши, взяли молодую, сели и поехали. Ну, приехали в свое царство. Тогда уж князь отблагодарил Ивана Голыка за все разом и поставил его своим первым советником. Что Иван Голык скажет, то во всем царстве и делается. А царь сидит себе, ни о чем не думает.
Вот живет молодой князь со своей женой год и другой. На третий год прижили они себе сына. Молодой князь радуется. Вот взял он раз сына на руки и говорит:
— Что может быть лучше на свете, чем это мое дитя?
А княгиня, видя, что князь так разнежился, и давай его целовать да расспрашивать, вспоминать, как он на ней сватался и выполнял все приказы ее отца. Князь и говорит:
— Выполнять бы мне и до сей поры твоего отца приказы на железном колу, если б не Иван Голык. Все это делал он, а не я.
Тут она и виду не показала, что разгневалась, но сразу же куда-то вышла.
А Иван Голык сидит себе дома, ни о чем не тужит — и вдруг к нему княгиня летит.
Вынула вмиг из-под полы полотенце с золотыми кружевами и как махнет тем змеиным полотенцем, что надвое его и разрубила: ноги здесь остались, а туловище с головой проломило крышу и упало за семь верст от дома. Вот, упав, и говорит он:
— Ах ты, окаянный сын! Никак я не думал, чтобы ты признался! А ведь я-то как просил, чтоб до семи лет ты жене не доверялся! Ну, теперь я пропал, но пропал и ты!
Поднял он голову, сидит в лесу. Вдруг видит — гонит безрукий человек зайца. Вот-вот нагонит! И гонит он прямо на Ивана Голыка. Подбегает заяц, а Иван Голык и поймал. Вот и задрались между собой. Тот говорит: "Мой заяц!", а тот говорит: "Нет, мой!" Дрались-дрались — ни тот, ни другой не одолеет. Тогда безрукий говорит:
— Довольно нам драться, а давай вывернем дуб, и кто кинет его дальше, тому и заяц достанется.
Говорит безногий:
— Ладно!
Вот безрукий подкатил безногого к дубу: тот вывернул дуб и дал безрукому. Безрукий лег, да как кинет ногами, так дуб за три версты упал. А кинул безногий, то за семь верст упал. Вот безрукий и говорит.
— Бери зайца, будешь мне старшим братом.
Так побратались они, сделали возок, привязали веревку, и если надо куда ехать, то впрягается безрукий и везет безногого. Вот приехали они однажды в город, где живет царь, подъехали к церкви, и поставил безрукий безногого на возке рядом с нищими. Стоят и дожидаются. Вдруг говорят люди, что вон едет царевна. Подъезжает она к ним и велит своей фрейлине:
— Подай этим калекам милостыню.
Та хотела подать, а безногий говорит:
— Если б вы, сударыня, своими руками милостыню подали.
Вот взяла она у фрейлины деньги и подает безногому. А он ее спрашивает:
— Скажите мне, — говорит, — отчего вы, не в обиду будь сказано, на вид такая желтая?
Она говорит:
— Мне так Бог дал! — и вздохнула.
— Нет, — говорит, — я знаю, отчего вы такая желтая. А я, — говорит, — мог бы сделать так, чтобы вы были такой, как Бог вам дал.
Вдруг во время беседы царь подъезжает. Сразу же и ухватился за это слово. И безногого да безрукого с возком — прямо во дворец.
— Делай, коль знаешь!
А тот говорит:
— Что ж, царь! Пусть царевна по правде признается, отчего она на вид такая скверная сделалась.
Тогда отец к дочери. Она и призналась.
— Так, мол, и так, — говорит, — летает ко мне Змей и сосет у меня кровь.
А побратимы и спрашивают:
— А когда ж он летает?
— Как раз перед рассветом, когда все сторожа уснут, вот он ко мне через трубу и влетает. А если кто войдет, и он вылететь не успеет, то под подушками прячется.
— Постой же, — говорит безногий, — мы в сенях спрячемся, а ты, царевна, когда он прилетит, нам кашляни.
Вот спрятались они в сенях. И только сторож перестал бить в колотушку, как вдруг что-то словно искрами под крышей осияло. Царевна тогда: "Кахи!" Они — к ней, а Змеище и спрятался под подушками.
Вот спрыгнула царевна с постели, а безрукий лег на пол и кинул ногами безногого на подушки. Поймал безногий руками того Змея, и давай они его вдвоем душить. А Змей просится:
— Пусти меня! Никогда больше не буду летать и десятому закажу.
А Безногий говорит:
— Нет, этого мало; ты отнеси нас туда, где целящая вода, чтобы были у меня ноги, а у брата руки.
Змей говорит:
— Хватайтесь за меня, я понесу, только не мучьте.
Вот и схватились за него безрукий ногами, а безногий руками. И полетел Змей с ними: прилетает к кринице (к роднику) и говорит:
— Вот целящая вода!
Безрукий хотел сразу же туда вскочить, а безногий ему кричит:
— Нет, брат, погоди! Придержи Змея ногами, а я воткну в криницу сухую палочку; вот и увидим, целящая ли то вода.
От воткнул, и тут кусок, что погрузил в воду, так и сгорел. Уж как взялись они тут за Змея! Давай его душить. Били его, били! Он давай проситься, что не бейте, мол, тут недалече и целящая вода! Повел он их к другой кринице. Сунули в нее сухую палочку, и стала она вдруг распускаться и расцвела. Тогда безрукий прыгнул и выскочил оттуда с руками, а безногий — за ним и вышел с ногами. Тогда опустили они Змея и велели ему больше к царевне не летать а сами поблагодарили друг друга за то, что дружно жили, и распрощались.
Иван Голык пошел опять к своему брату, к князю, узнать, что сделала с ним княгиня. Подходит он к тому царству, видит — пасет у дороги свинопас свиней; пасет свиней, а сам сидит на кургане. Он и решил: "Пойду-ка я к этому свинопасу и расспрошу его, что у них тут делается".