Семя зла
(Сборник рассказов)

Жукер тоже набросал список того, что хотел прихватить в экспедицию. Джек просмотрел записи.

— В Сан-Франциско есть места, где кое-что из вашего списка можно достать задешево, — заявил он. — Конечно, потребуется наше с Бобом участие, чтобы уломать на сделку.

— Сан-Франциско? — удивленно переспросил Жукер. — А тут, в Лондоне, разве не получится?

Джек передернул тощими плечами.

— Вы не поняли. Сан-Фран — лучшая в мире свалка для таких, как мы. Разница в цене того стоит.

— Ладно, вперед, — отозвался Жукер.

— Мне придется полететь с вами, — заметила Джанет, заговорив впервые за полчаса. — Подписать чеки.

— Э-э… — промямлил Джек, — ну да, кто-то ведь должен, я думаю.

И мы отправились в путь. Жукер, вероятно, был слишком доверчив, но, с другой стороны, что он терял? Попытайся мы его обмишулить, я бы лишился шанса на руку и сердце его дочки.

Но мы честно выполняли свои обязательства. Мы корпели в поте лица, собирая оборудование и устанавливая на верном нашем корыте картриджи для двигателей, с помощью которых надеялись допрыгнуть до Монтгомери. В этом залог успеха изыскательской партии: не в корабле, поскольку у большинства опытных фрилансеров так или иначе откровенные развалюхи, а в картриджах. Чем дальше хочешь забраться, тем дороже картриджи тебе потребуются.

Несколько раз Джек и Джанет отправлялись в вылазки за оборудованием вдвоем. В чем Джек меня превосходит, так это в умении торговаться. А я впервые за всю жизнь был счастлив. Я размышлял, как все пойдет, когда мы вернемся. Оглядываясь сейчас назад, я немного стыжусь своей беззаботности.

И вот настал день, когда мы с Джеком и Жукером отправились к Накопителю, где предстояло провести несколько часов, получая разрешение на вылет. Короткая задержка в Накопителе доставляла мне не виданное прежде удовольствие. Там, как всегда, яблоку негде было упасть от изыскателей. Закаленные жизнью и покрытые шрамами, молодые и неопытные, ленивые и умные, а также, что самое удивительное, искренние даже после многих лет на этой ниве. Незабываемое зрелище: толпа людей, рвущихся на поиски счастья в галактических просторах. Налет цивилизации с них малость облупился, но вместе с тем попадались тут и совершенно уникальные типы.

Я разговорился со старым знакомцем, который заявил, что напал на след богатой жилы времякристаллов, камней, преломляющих во времени, а не в пространстве[2]. Ох уж это Эльдорадо, предмет многолетних всеобщих шуток! Естественно, он не мог мне открыть, где именно расположена жила. Он и так разоткровенничался сверх меры: еще пара лишних слов, и по следу его двигателей устремятся полдюжины конкурентов.

Прилетали возвращенцы: взбудораженные успехом, разочарованные или попросту смертельно вымотанные. Они заполонили таверны Накопителя: кто-то отключался, роняя голову на столешницу, кто-то заливал фрустрацию дешевым виски или пробовал отвлечься в обществе местных шлюх.

Вскоре безвкусная громкая музыка, лампы без абажуров и давно не мывшиеся сотрудники службы досмотра остались позади. Мы отчалили в галактический мрак, где звезды подобны электронам в плазме, а несколько тысяч разлетающихся из Накопителя кораблей напоминают неуязвимые нейтрино.

Прошло около месяца, и мы достигли края темной туманности Монтгомери.

Зрелище было удивительное. Из большинства наблюдательных точек Галактики звезды видны во все стороны, насколько хватает взгляда. Такие места, как эта туманность, редки: их окружает непроницаемая тьма. На самом-то деле пыль и газ, слагающие туманность, разрежены сильнее, чем любой вакуум, доступный в лаборатории, но протянулись они на сотни световых лет, так что звездный свет блокируют отовсюду.

Другая особенность туманности Монтгомери: в ней самой звезд нет. Никто не знает, почему это так. Внутренность туманности поэтому не разогрета, в отличие от большинства аналогичных вроде Угольного Мешка, и, если нам повезло, окажется, что в глубинах Монтгомери тепловая активность отсутствует вовсе.

Мы стояли у обзорного иллюминатора и разглядывали близкую туманность. У Джека вид был унылый, а вот профессор Жукер просто лучился счастьем.

— Это обнадеживает! — восклицал он. — Это чрезвычайно обнадеживает!

Мы включили масс-детектор и, определив координаты участка туманности, где находилось самое крупное скопление вещества, двинули прямо туда.

И снова оказались во мраке: корабль рассекал носом непроглядную тьму.

Жукер с неутолимым интересом следил за показаниями сенсоров.

— Температура падает, — возвестил он.

— Ну а чего ж вы ожидали? — огрызнулся Джек.

Надо сказать, что, проведя месяц в полете, мы с Джеком оба дошли до предела. В тот день у меня было необычно хорошее настроение, и это, полагаю, злило Джека еще больше.

Жукер хмурился, наблюдая, как продолжает падать температура.

— У нас могут возникнуть проблемы, — предостерег он. — Да, знаю, мы приняли меры предосторожности, но учтите, что при околонулевых температурах физика материалов меняется, и ничего с этим не поделаешь.

— Я в курсе, — бросил Джек. — Вы ж не хотите сказать, что корпус треснет, ведь нет? Он атомно-силовой краской покрыт.

— Да, это, конечно, поможет. Ну ладно, поглядим. Возможно, придется подпитывать краску энергией, чтобы она сохраняла прочность.

Джек застонал, оглянулся на меня и хмыкнул.

— Если что-нибудь стрясется, я просто лягу в койку и натяну на голову одеяло.

— Что же до меня, — сказал я, когда Жукер покинул комнату, — то, если начнет холодать, я стану думать о возвращении и объятиях Джанет.

Он окинул меня странным взглядом, словно соль шутки до него не дошла.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Ты всю дорогу только о девчонке и болтаешь.

— А почему бы и нет? — ощетинился я. — Ты просто ревнючка.

— Гм. Не в этом дело. Мы о добыче обязаны думать, и ни о чем больше. Не превращайся в невротика, пожалуйста.

Я слегка удивился, но промолчал. Джек сел за панель управления и с отсутствующим видом пробежался пальцами по регуляторам. Он еще некоторое время с натужной деловитостью болтал обо всем подряд — с ним иногда такое случалось, — но постепенно увял и поскучнел, а я и без того к нему не прислушивался.

Профессор Жукер проводил почти все время, отслеживая показатели сенсоров на корпусе. Они не были полностью отведены под мониторинг состояния корабля, так что сканеры дальнего охвата он распределил по всем направлениям. Ему не терпелось выяснить, сколько энергии просачивается через газопылевой покров.

Настал день, когда профессор торжествующе ворвался в рубку.

— Я уже час наблюдаю за детектором на корме, — заявил он. — С той стороны ничего не приходит!

Ничего. И со всех остальных направлений — тоже. Мы были отрезаны от внешней вселенной. Область пространства диаметром несколько сотен световых лет, полностью лишенная энергии.

Но еще несколько дней пути оставалось нам до Селентениса.

Профессор Жукер мог с уверенностью заявить, что ни один фотон лучистой энергии никогда не касался поверхности этого мира за всю историю до нашего прибытия. Мы обшарили ее лазерными лучами с расстояния сотен миль. Вскоре удалось провести уточненную оценку: планета не только не получала энергии извне, но и по каким-то причинам не источала собственного тепла.

Ни единой калории, ни одного кванта тепла на всей планете.

Она пребывала в полном одиночестве, лишенная тепла, жизни, движения. Мир безвременной смерти.

— Вот оно, ребята! — возгласил профессор Жукер, что есть силы похлопав нас обоих по спинам. — Бестемпературный Мир! Уверяю вас, здешняя материя радикально отличается по свойствам от привычной нам. Это волшебное место.

Мы осторожно стали опускаться на поверхность.

Все оказалось так, как и предсказывал Жукер. Кораблю нужно было активно помогать, чтоб он на части не развалился. Первый час на планете отняла установка микрообогревателей во всех частях судна, и это была нервная работенка.

2

См. о них в более позднем романе Бэйли Столпы вечности, где использован отдаленно сходный сеттинг.