Страница 4 из 16
– Я не храбрая, я…
Женщина замолчала, запахнула шубу на очень большой груди и отвернулась к окну.
– Вы еще легко отделались.
Он вздохнул.
– Ваша машина повернулась на сто восемьдесят градусов, но удержалась на дороге. Это чудо.
– А у меня еще и дверь заела, – вставила она. – Я вылезти не смогла.
– Дверь у вас не заела, а примерзла, потому что вы долго стояли левым бортом под ветер. Силиконом на зиму не обрабатывали?
Она смотрела непонимающе.
– Ладно, неважно… Но все равно вам чудовищно повезло. Стояли в метель без огней, в вас могла въехать фура и не оставить ничего …
– И, может быть, к лучшему, – тихо сказала женщина.
– Глупостей не говорите! – Громов махнул рукой. – Ладно, вы там сидели и ждали. Теперь ждете в тепле и это хорошо. Ментов давно вызвали?
– Вообще не вызывала. Сказала же – испугалась, сидела в ступоре, очнулась, когда вы постучали в стекло.
Запах духов сделался сильнее. К нему примешался аромат натуральной шубки.
– Значит, вызовем сейчас, – ответил он. – Сначала ментов, потом эвакуаторщика. Разбитую машину без протокола никто не повезет. Кто знает – может, вы скрылись с места происшествия. Менты зафиксируют, что вы налетели на потерянное колесо, и вызовут эвакуатор. Ну, то есть дадут телефон, вызовем сами.
– А они поверят? Полицейские? Что я просто налетела? Не затаскают по судам?
– Не затаскают.
Громов выключил свет.
Оказалось, что за несколько минут существенно стемнело.
– Я буду свидетелем. Дождусь ДПС-ников и дам показания, что видел, как вы налетели на колесо и как я сам чуть в него въехал.
– Но ведь вы ничего не видели!
Женщина воскликнула так искренне, что Громов улыбнулся.
– Разумеется, не видел. Но они этого не узнают. Поверят моим словам.
– И вы будете врать?
– Конечно буду. Я вру всегда.
– Всегда?!
– Почти всегда, когда требуют обстоятельства. По правде живут только нищие дураки и наследственные миллиардеры, нормального человека ведет ложь.
– Любопытный тезис. Над ним стоит подумать.
– Ну ладно, все решено, – он кивнул. – Сейчас сдам назад и встану за диском, как будто прямо перед ним затормозил. После этого вызовем ментов.
– А как? Я не знаю никаких телефонов.
– Я знаю, не волнуйтесь. Пока они приедут, мои следы занесет снегом, да они и не станут сильно разбираться. Им спокойнее не искать пострадавшего, а списать все на какого-то камазиста.
Сказав это, Громов сообразил, что обещание дождаться дорожно-патрульной службы – которая на трассе могла приехать через три часа – неопределенно отдаляет прибытие в Нижний Новгород.
С этим ничего нельзя было поделать.
Свистела пурга, трещал мороз. Температура была приемлема для езды. В крайнем случае она позволяла остановиться и быстро помочиться с обочины.
Но сидение в машине с неработающей печкой означало смерть.
В обе стороны: вперед и назад, сколько видел глаз – простиралась трасса М7. Она была холодной и безжизненной, несмотря на суету.
Женщину приходилось выручать, ломая собственные планы.
Впрочем три-четыре часа мало что стоили в его жизни, напоминающей полет астероида сквозь черную космическую пустоту.
– Вы поможете мне переставить машину? – спросил он, опустив стекло и посмотрев назад.
– Как именно? Что надо сделать?
– Выйти, встать вон там справа на краю обочины, чтобы я видел, где она кончается, и светить покажу куда. Я дам фонарик.
– Сделаю все, что скажете, – ответила она и принялась застегивать шубку.
4
– Теперь ждем, – сказал Громов. – Мы все сделали правильно. Спасибо, что помогли.
Женщина молчала. Она все еще пребывала в ступоре.
– Да, вот еще! – спохватился он. – У вас есть страховка?
– Автогражданка? Есть, конечно, как без нее.
– Я о другом. КАСКО есть?
– А, это… Есть, муж оформил сразу, как купили, в этом разбирался, он у меня юрист… – она сделала паузу. – Был. Потом я три года возобновляла, в одной и той же страховой компании, он говорил, что лучшая из всех. Но никогда не пользовалась, еще ничего не случалось. Вообще ни разу не попадала в аварию.
– Все на свете когда-нибудь случается в первый раз… Полис при себе?
– Нет, лежит дома.
– В Москве, – утвердительно спросил Громов.
– В Москве. Мне говорили, его возить не обязательно.
– Не обязательно, да, – он кивнул. – Но получив на руки протокол, вы должны как можно скорее заявить о страховом случае. Никто не знает, сколько времени займет ремонт, там много тонкостей, одна другой тоньше. Для заявления нужен номер полиса. Вы его, конечно, нигде не записывали – равно как и телефон компании на «восемь-восемьсот»?
– Нет, – женщина покачала головой, не обратив внимания на слова о времени ремонта. – И что мне делать?
– Вы можете кому-нибудь позвонить в Москву? Чтобы попали к вам домой, нашли полис и передали данные? Может, кто-то гуляет с вашей собакой, кормит вашу кошку, поливает ваши цветы, пока вы гостите в Казани?
– Не надо никому попадать. В Казани младшая дочь. Старшая разведена и живет со мной. Собаки нет, я сама хуже собаки. А ее кошку скоро убью, потому что она, сука, мне на кровати все покрывало обос…
Она осеклась, махнула рукой.
– Извините, матерюсь… Это от нервов.
– Понятно. Я сам еле сдерживался, когда вынимал вас из машины.
– А как вы догадались, что в моем доме есть кошка? От меня что, пахнет?
– Пахнет от вас французскими духами, – Громов усмехнулся. – И дорогой норковой шубкой. А кошка… Не знаю, сказал просто так. У многих дома есть питомцы: кошки, собаки, младенцы… Но хорошо, что собаки у вас нет. От них вонь и шерсть.
Потянувшись к панели, он убавил температуру печки.
Вдвоем в машине было гораздо теплее, чем одному.
– Ну ладно, черт с ней с этой кошкой, может, сдохнет, пока я езжу, – заговорила женщина. – В общем, позвоню дочке, продиктует все, что надо. Только получится поздно, она работает на телевидении, у них придурков день это ночь, а ночь это день.
– Когда получится, тогда и получится, – он махнул рукой. – Менты приедут, составят протокол, оставят копию. Дальше уже неважно. Когда достучимся до вашей дочери, будем звонить в страховую.
– Вы что, будете ждать?
Она повернулась к нему всем корпусом, духами запахло еще сильнее.
– Вам делать нечего со мной возиться? Со столичной дурой? Вы куда едете? Тоже в Казань?
– Через Казань, потом дальше на восток. Тоже поздно выехал из Москвы, собирался ночевать. И какая разница, где: в Казани или в Нижнем? Раз уж так вышло.
Женщина выпрямилась в кресле.
Несмотря на нелегкую фигуру, она казалась стройной.
– На трассе все водители братья, – добавил он. – И, как говорилось в одном поучительном фильме советских времен, чужой беды не бывает. Сегодня не помог ты, завтра не помогут тебе. А насчет столичной дуры… Дураков хватает везде. Я однажды поругался с женой …
– А вы женаты? – перебила она.
– Конечно, а вы как думали? Дочери двадцать четыре года, замужем, живет отдельно, сыну двадцать два, холостой и при нас… В общем, поругался, сорвался по делу – тоже зимой под вечер. И вот, на «Р-314»…
– А что это за «Пэ»?
Разговор отдалился от ситуации. Но это казалось нормальным.
– Региональная трасса «Уфа-Оренбург»… Так вот, там есть богом забытое местечко Зирган, трасса раздваивается – не ответвляется, а идет в две стороны, как буква «игрек»… Справа перед развилкой стоит силосная башня, ее видно издалека, водители заранее ориентируются, что надо принять в сторону. Но в тот вечер мела метель, как сейчас, я эту башню проглядел, и… Так что все под богом ходим.
Громов замолчал.
Пурга усилилась, по кузову «Нексии» шуршали ледяные струи.
Снаружи опустилась полная темнота, пробиваемая встречными фарами. Габаритные огни гасли, как угольки, брошенные в снег.