Шакал (ЛП)

Последний прием пищи. На их маленькой кухне в фермерском доме, за столом на четыре персоны, где они проводили трапезы всю жизнь. Жанель стояла напротив нее, ее рыжие волосы были распущены, локоны подсыхали после душа, который она только что приняла. Кукурузные хлопья… да, они ели кукурузные хлопья, перед каждым из них стояла полная миска. Единственный звук в комнате, в доме… во всем мире — это стук ложек о дешевый фарфор.

Жанель была очень спокойна. Как та, кто знает, что не виновна в предъявленных ей обвинениях и верит, что справедливость восторжествует и правда, в конце концов, откроется. Тебе легко, ты уверена, что все будет хорошо — потому что никто не поверит в то, что ты в принципе способна кого-то убить, не говоря уже о старике, на которого ты работала и в котором души не чаяла.

Никс помнила, как черпала силы в этом спокойствии.

Все будет хорошо. Каким бы страшным ни было официальное обвинение, все будет в порядке.

Так она думала в то время.

Из этого момента она ушла дальше в прошлое, вспоминая, как Жанель, смеясь, выбежала из ангара под дождь, когда гремел гром, и молния озаряла ночное небо.

Все это исчезло, и никогда больше не повторится. Пустота с тех пор, как Жанель увезли. Но увидев ее имя на тюремной Стене, Никс словно совершила остановку с жёстким торможением, впервые настолько остро осознала потерю. Хоть Жанель и была разлучена с семьей, все же она была жива, и потому Никс считала, что у нее есть будущее. Какое бы ни было, где бы то ни было… будущее, каким бы невозможным оно ни казалось.

Напрасная надежда и свойственная ей решимость делали осязаемым — по крайней мере, в ее мыслях — то, чего она не могла коснуться, то, что не могла вернуть домой. Не счесть, сколько дней она пролежала в постели, считая, что найдет Жанель, зная, что она найдет ее. Но в конечном итоге, пророчество, которое она так лелеяла, не сбылось. И в подтверждение этому у нее была фотография имени Жанель на Стене.

Траурный саван опустился на плечи Никс, тяжелый и мрачный, и еще сильнее ее душил тот факт, что она покидает тюрьму с двумя потерями.

Именно эта реальность мучила ее, когда, наконец, прибыли мужчины. Шак шел впереди, Кейн в черной мантии позади него, а Лукан, Мэйхем и Апекс замыкали колонну. Поднявшись на ноги, Никс сделала все, что могла, чтобы отбросить подобное настроение — и, представ перед группой, она порадовалась тому, что не встретила их в темном переулке.

Особенно Апекса с его обсидиановыми глазами.

— Рада видеть всех вас, — хрипло сказала она.

Представляете, мое сердце разбилось вдребезги, когда я подвергла опасности свою жизнь и узнала, что моя сестра мертва. Считай два несчастья по цене одного.

Кейн заговорил первым:

— Шакал рассказал о проявленной тобой храбрости, когда тебе удалось скрыться от стражи. — Джентльмен поклонился. — Ты — достойная женщина.

— Она настоящий боец, да, — согласился Лукан. — Несомненно.

Настала ее очередь краснеть, что, по мнению Никс, было пустой тратой времени. Да ладно, как будто она маленькая девочка, которую пригласили погонять мяч со старшими.

— Так, каков наш план? — Она посмотрела на них, а затем сосредоточилась на Шаке. — Куда мы идем?

— Кейн провел небольшое расследование. — Шак подошел и встал рядом с ней. — Тюрьма все еще на блокаде, но они вызывают двойную смену, чтобы наверстать упущенное, как я и думал, а у рабочих сейчас обед. Порядок скоро восстановят. Мы вольемся в ряды, когда всех призовут на службу, и отправимся в производственную зону.

Кейн склонил голову.

— Оттуда больше шансов посадить тебя в грузовик.

— Грузовик?

Шак кивнул.

— Нам нужно правильно рассчитать время. После того, как продукт загрузят и проверят, ты сможешь безопасно дематериализоваться на крышу одного из грузовых отсеков. Тебе нужно лишь молчать и вести себя тихо. Затем, как только они выберутся из-под земли, дематериализуйся на свободу.

— На данный момент это действительно наш единственный вариант, — сказал Кейн.

Внезапно Никс вспомнила, как видела большой грузовик на шоссе, когда отправлялась на поиски церкви. Подумать только… она видела множество таких за последние десять или пятнадцать лет, разъезжающих туда-сюда по шоссе. Она всегда думала, что они прибывают из долины, но, возможно, некоторые из них ехали из тюрьмы.

— Хорошо, — Никс глубоко вздохнула. — Я никогда не могу отблагодарить вас всех за помощь.

— Не принимай это на свой счет, — сказал Лукан. — Когда появляется шанс дать пинка под зад Надзирателя, мы бежим в первых рядах.

— Что ж, в любом случае я очень ценю вашу помощь. Мы подождем здесь?

— Да, — сказал Шак. — Но недолго.

Ииии, в этот момент наступила неловкая тишина, они стояли так, словно ожидая своей очереди к стойке для заказа в «Старбакс». Апекс достал нож — и принялся обтачивать кусок дерева. Лукан расхаживал, как животное в клетке. Кейн что-то шепотом говорил Шаку, и тот отвечал ему таким же тихим голосом.

— Как надолго мы здесь застряли? — спросила Никс.

Кейн ответил:

— Не более чем на полчаса. Поймем, когда услышим марш охраны по ту сторону стены. Они должны сопровождать рабочих в производственный цех, и для этого они покинут территорию Надзирателя строем.

— Тогда я пока сброшу груз. — Никс села и скинула рюкзак. — Поберегу силы.

На самом деле ее ноги болели в таких местах, что она снова невольно покраснела, и ее тело все еще оставалось вялым и томным после кормления. Однако она не собиралась признаваться в этом всем присутствующим.

Шак сел рядом с ней, за что она была ему благодарна. Затем Кейн устроился напротив них. В конце концов, Лукан и Мэйхем последовали их примеру. То, что Апекс остался стоять, не удивило Никс, и она инстинктивно наклонила голову так, чтобы следить за его положением краем глаза.

Когда Никс осознала, что они все разбили лагерь вокруг купели, ей стало смешно.

— Похоже на групповое собрание.

— Что, прости? — спросил Шак.

— Как на групповой терапии. Ну, когда встречается группа людей, чтобы обсудить общие проблемы или болезни. — Вот только он не знал, что это, не так ли. — Ну… да ладно… Так…

Очередь звучать музыкальной заставке из «Рискуй!».

— Так как вы, ребята, оказались здесь? — выпалила она.

В один момент все мужчины резко повернулись к ней. Аристократические черты лица Кейна исказил шок, будто она оскорбила кого-то на званом обеде. Желтые глаза Лукана прищурились. Даже Мэйхем казался удивленным.

Шак кашлянул.

— Никс, я знаю, что ты не хотела никого обидеть, тебе ведь неизвестны правила. Но мы здесь не задаем подобных вопросов…

— Я вырезал весь свой род.

Когда Апекс, стоявший спиной к стене, заговорил, все взгляды обратились к нему, но он не пропустил ни единого касания острым лезвием по бледной плоти дерева, над которым работал.

— Я убил их, пока они спали. — Он смотрел на лезвие, вращая его взад и вперед в свете свечи, как будто воскрешал теплые воспоминания о том, как использовал его в тот момент. — Даже женщин. Вот почему я здесь.

Его черные глаза сверкнули на Никс.

— Еще вопросы? Хочешь знать, что я сделал с телами?

— Нет, — отрезал Шак. — Она не хочет.

Кейн прокашлялся.

— Что ж, если мы рассказываем свои истории, я поделюсь своей. Я нарушил договоренность о браке с женщиной, которую не любил. Ее отец затаил обиду. — Взгляд мужчины упал на бурлящую воду купели. — Он организовал убийство моей любимой и обвинил в этом меня. Из-за его мести я попал сюда с пожизненным.

— Мне очень жаль, — прошептала Никс, когда выражение невыразимой боли отразилось на его лице.

— Это не имеет значения. — Кейн выглядел смертельно уставшим, и не потому, что ему требовался сон. — Живу ли я здесь или наверху, я все равно буду страдать. Я буду всю жизнь оплакивать свою лилан.

Наступила еще одна пауза, и она взглянула на Шака. Когда он изучал Кейна, на его лице было отстраненное выражение, и казалось, что он впервые услышал эту историю…