Квантовый волшебник

– Я собираюсь получить доступ к «червоточине» Кукол.

– Законным образом?

– Я думаю, Касси, что мы сможем управлять ею.

– Кукольные Оси, как и остальные, были созданы Предтечами, и они стабильны, Бел. Если ею можно управлять, следовательно, она нестабильна.

– Ты и я уже думали об этом, очень давно.

Она нерешительно поглядела на него.

– Ты же Homo quantus, – наконец сказала она. – Управляй ею сам.

– Ты действительно считаешь, что я тебе ровня? – спросил Белизариус.

– Это лесть или мошенничество? – спросила в ответ она.

– Искренняя лесть. Я хочу, чтобы ты была в моей команде, и предлагаю тебе то, чего ты никогда не увидишь на Гаррете.

Белизариус достал из кармана кремниевую пластинку размером в палец. Между ними появилась голограмма, строки данных измерений и расчетов.

Кассандра в мгновение ока погрузилась в созерцание. Потом выпрямила спину и нахмурилась.

– Что это такое?

– Эти измерения делал не я, – ответил Белизариус.

Она недоверчиво глядела на голограмму.

– Тогда чьи они? Эти наблюдения, Бел, говорят о том, что мы с тобой были правы.

– Если ты в деле, Касси, я расскажу тебе все. В этой работе мне нужна твоя помощь. Как теоретика. Как математика. Как инженера. При этом все, что мы сделаем для нашего заказчика, даст нам еще больше экспериментальных данных.

Белизариус затаил дыхание, его охватило возбуждение, такое, будто ему снова было четырнадцать лет, и он снова творил новую теорию физики «червоточин» с девушкой, которую ему отчаянно хотелось поцеловать.

– Carajo[2], – выругалась она. Свет голографического изображения отражался в ее глазах, будто Вселенная в миниатюре. – И насколько это незаконно?

– Одно правительство хочет сделать то, чего не желает другое правительство.

– Похоже на то, что кого-нибудь могут и убить.

– Гибель не входит в мои планы.

Она отвела взгляд, почти что застенчиво.

– Есть новые Homo quantus, Бел, на пять-шесть лет моложе нас. Они лучше меня. Сообразительнее. Лучше разбираются в математике. Могут практически без проблем входить в фугу. Если тебе действительно нужен помощник в деле, поговори с ними.

– Мне нужна только ты.

Она пристально поглядела на него:

– Когда речь об экспериментальной работе, шутить не стоит.

– Я не шучу.

– Ты не забыл прошлое?

Белизариус покачал головой.

– Я встречался с другими женщинами. Но никого из них не полюбил.

– Надо было постараться.

– Ага, наверное.

– И зачем тебе встревать между правительствами, Бел? Тебе незачем становиться преступником. Возвращайся домой.

Белизариус выключил голограмму.

– Я не могу вернуться домой, Касси.

– Что с тобой не так?

– Что со мной не так?

Белизариус задумался. Ему хотелось выплеснуть свой гнев на этот идиллический мир, по которому он так тосковал, и не хотелось одновременно. Он наклонился ближе.

– Они сделали меня неправильным, Касси, – хрипло прошептал он.

– Кто?

– Весь проект. Они напутали с инстинктами. Мое любопытство не менее сильно, чем инстинкт самосохранения. Я могу входить в фугу быстрее всех, но не могу из нее нормально выйти. Квантовый интеллект переписывает мои приказы. Меня выводит из фуги лишь сильнейший жар, и каждый раз квантовый интеллект держится все дольше. Когда я нырну в следующий раз, он не отпустит меня, а потом уже будет поздно. Я умру, Касси.

У него колотилось сердце. Он не рассказывал об этом никому. Кассандра выпрямилась и протянула пальцы к его лицу. Потом передумала и положила руки на колени.

– Бел, они могут исправить это. С надлежащим оборудованием и наблюдением они это исправят.

И тут весь гнев, скопившийся в нем по отношению к проекту Homo quantus, вырвался наружу. Он пытался сдержаться, но она же его просто не слышит!

– Я уже с этим справляюсь! – прошептал он. – Каждую секунду я сдерживаю инстинкт, который заставляет меня делать то, что мне навредит.

– Тебе незачем сопротивляться. Они помогут тебе справиться.

Белизариус с трудом находил слова. Их разделяли пространство, опыт и представления, слишком огромные. Ее оптимизм по отношению к проекту бесил его.

– Зачем с этим справляться, Касси? Сидеть здесь, размышляя о том, что на самом деле не имеет значения? Вокруг нас огромный мир, а мы себя от него отрезали.

– Это ты себя отрезал, Бел. Жить во внешнем мире, с его людьми и его гадостями – не значит жить в реальном мире. Это всего лишь закономерности, алгоритмы и время жизни. А здесь мы можем проводить наши исследования.

– Ни фига не можем. Кучка инвесторов и генетиков решили, что нас надо наделить этими инстинктами. Проект взял на себя право принимать решения, принимать которые должны мы сами.

Они находились в разных мирах. Он терял ее. Терял ее для дела, которым занялся.

– Разве ты не свободен, Бел? Ты просто бегаешь от себя.

– Мы настолько же свободны, как Племя Дворняг или Куклы.

Кассандра скривилась.

– Как отвратительно.

– Если еще до нашего рождения другие люди определили, чего мы будем желать и что нас будет радовать, мы такие же, как Куклы.

– Я люблю то, что я есть, Бел, – сказала Кассандра. – Я люблю математику! Я люблю вглядываться в космос так, как не способен никто из обычных людей. Как способен делать ты.

– И на что тебе то, что ты узнаешь, Касси? Homo quantus – баловни, лишь пассивно воспринимающие информацию. Пройдет двадцать лет, и ты не изменишься.

Она крепко сжала губы и кулаки.

– А чем станешь ты, Бел? Ты двенадцать лет бегал от самого себя. И еще двенадцать лет бегать будешь.

– У меня есть это, – ответил Белизариус, поднимая руку с кремниевой полоской в ней. – На Гаррете никогда такого не будет. Вы будете вечно прокручивать в голове теории. Я не потерял того, что люблю, но обрел контроль над инстинктами.

– Это звучит ужасно, – сказала Кассандра.

Казалось, мир вокруг них зашатался. Разговор уходил в сторону. Воссоединение, о котором он так мечтал, было на грани краха. Белизариус заговорил тише:

– Ужасно то, что я могу доказать, что твое любопытство запрограммировано, Касси. С помощью вот этой информации. Но я пришел не ради того, чтобы попытаться изменить тебя. Не ради того, чтобы ты меня изменила. На этой работе можно получить много больше информации. Пойдем со мной. Пожалуйста.

Ее взгляд стал мягче. Белизариус продолжал держать в руке между ними кремниевую пластинку.

– Нам придется напрямую взаимодействовать с Кукольной Осью, Касси. Я открыл способ прямого управления ею.

Кассандра напряженно посмотрела на него.

– Бел, насколько это опасно?

Он видел, как в ней борются два инстинкта. Жажда знаний и инстинкт самосохранения. У нее инстинкт самосохранения немного сильнее. Будь он таким же, он бы до сих пор жил на Гаррете.

– Ты знаешь, Бел, о чем я сейчас думаю?

– Нет.

– Меня не беспокоит, что ты, возможно, пытаешься воспользоваться чувствами прошлого. Не беспокоит, что то, что ты задумал, что бы это ни было, незаконно и опасно. Не беспокоит даже то, что, как мне кажется, ты меня дурачишь.

Она намеренно сделала паузу, прищурив темные глаза.

– Меня беспокоит, что ты мог подделать эти данные.

Белизариус выпрямился. Он же такой же Homo quantus, как она. Заложенный проектом инстинкт пронизывал его жилы, искушая его, маня войти в фугу и понять. Кем она теперь его себе представляет?

Он коснулся ее руки. Все еще горячая, после фуги. В кончиках пальцев закололо слабым электрическим током, ее и его.

– Данные настоящие, Касси. И я тебя не дурачу. Если согласишься, будешь знать весь план.

Она снова прищурилась, разворачивая руку и касаясь кончиков его пальцев там, где к поверхности кожи выходили углеродные нанотрубки, ведущие к их электропластинам. Особый род пульсации, интимный, совершенно не предусмотренный ни эволюцией, ни инстинктом продолжения рода. Затрагивающий потаенные глубины сердца, старомодный в своей невинности. Соприкосновение их пальцев длилось долго, будто долгий поцелуй. И она тяжело вздохнула.

2

Испанское ругательство. Цензурный аналог «Вот блин!».