В объятиях зверя

Пятилетняя Вика не виновата, что родители так и не смогли создать настоящую семью. Станислав считал, что дети не должны отвечать за грехи взрослых и страдать, если папа разлюбил маму. Да и была ли у него любовь к Ларе? На этот вопрос он не знал ответа.

Поженились они по молодости, он только сколотил бригаду, и крышевал местных коммерсантов, а Лариса заканчивала, педагогический институт. Домашняя девочка, правильная до мозга костей, непорочная, она завладела его вниманием сразу, заставила потерять рассудок, и столь же быстро остыть к ней. Ни слезные истерики её мамаши, ни грозные угрозы отца не могли убедить девчонку одуматься, и вскоре сыграли свадьбу.

Тесть Зверю достался профессор математических наук, серьезный дядька, вечно погруженный в свои вычисления и поиски формулы гениальных решений теорем, а тёща, ни рыба, ни мясо, домохозяйка, выросшая в деревне, и с ними обоими он так и не ужился. Николай Романович сварливо шпынял ему за каждый промах в отношениях с его ненаглядной дочуркой, и Стас перестал вообще приезжать к ним в гости. Ссориться с папашей Лары не желал, потому что это неизбежно влекло за собой скандалы и с женой. От этих стычек, заканчивающихся непременно бурным сексом, Темникова с годами стало воротить, и он пропадал из дома, ночевал в клубе или у любовниц, лишь бы не видеть немой укор в глазах Ларисы.

После рождения Викули Анна Сергеевна пыталась снова воссоединить разваливающуюся семью дочери, но Станислав уже прочно стоял на ногах, имел не хилые доходы с незаконных оборотов денег в теневой структуре бизнеса, и хотел свободы. Развод-то Лара ему дала, но выдвинула ультиматум, что он будет видеть Вику, только если останется жить вместе с ними. Чего ради был затеян этот маскарад, Зверь не понял. Ради Вики или Лариса действительно так сильно любила его, что готова была терпеть унижения, лишь бы рядом с ним? По закону, он мог видеться с дочерью и без Ларискиных условий, но покидать собственный дом не желал, а выгонять на улицу мать своего ребенка тоже было не комильфо.

По большому счёту, ему уже было по хрен, живёт ли Лара под одной с ним крышей или нет. Он давно не замечал её, относился, как к досадному, но необходимому приложению к удобству общения с Викой.

Глава 3

Стараясь не скрипнуть дверью, он заглянул в детскую. Викуська спала, свернувшись калачиком поверх одеяла, в смешной пижаме с диснеевскими персонажами, пухленькая, хорошенькая, и у него защемило сердце от нежности. Чувства свои Стас проявлял редко, предпочитал для всех быть именно тем, кем его видели — зверем, жестоким и беспощадным, чтобы тряслись от страха при одном лишь упоминании погоняла. Он его сполна оправдывал, ему нравилось, что его боялись. Страх порождает уважение.

Убавив в ярком ночнике свет, мужчина чмокнул дочку в макушку, и тихонько вышел. Лариса уже ждала его в коридоре, стояла, теребя обручальное кольцо на пальце, и Зверь с неприязнью глянул на неё. Ему было по хрен, что бывшая жена упорно носила этот символ брака, изображая на людях замужнюю бабу, её взбесившиеся тараканы его не интересовали. Сам-то он избавился от кольца сразу после развода, попросту вышвырнул на улице, возле зала суда. Лара оказалась слабее, до сих пор не могла порвать с их общим прошлым, цеплялась за него, на что-то надеясь.

Она была младше его на год, следы былой красоты еще не угасли, и в миловидных голубых глазах читалась мольба. Он ненавидел этот её взгляд, словно бездомной собачонки, которая просится в тепло чужого дома. Он вообще презирал слабость.

— Она только что уснула. Хочешь есть? — спросила Лара, следуя за ним вниз по лестнице.

— Нет.

— Стасик…

Она тронула его за руку, и он резко обернулся. С раздражением сбросил её пальцы, окинул расплывшуюся фигуру равнодушным взором. Высокая, и от того еще более тучная, в розовом пеньюаре, который полнил её, Лариса всё сильнее становилась похожа на тёщу, и Станислав криво усмехнулся. Бабе тридцать три, а она уже запустила себя, и выглядит на все сорок. И ведь он никогда не ограничивал Ларку деньгами, она могла посещать самые дорогие салоны красоты и следить за собой. Но вместо этого целыми днями сидела дома, пекла никому не нужные пироги и пялилась в телевизор, где крутили идиотские реалити-шоу.

Сейчас Зверь лишь удивлялся, как быстро когда-то красивая девушка превратилась в монстра с толстыми ногами и необъятным задом. Правду говорят, хочешь знать, какой будет твоя жена в сороковник, посмотри на её мать. Ларка стала копией тёщи, и это только усиливало его отвращение к ней. Её мамаша люто его невзлюбила с первых дней, да он и не стремился наладить с нею отношения. А теперь ему было по хер.

— Просил же не называть меня этим паршивым уменьшительным прозвищем. — недовольно поморщился Темников, — говори, чё хотела. Я устал, и спать иду.

Ларка тряхнула густыми, цвета пшеницы, волосами. Пожалуй, волосы остались её единственным украшением, она была натуральной блондинкой, и в юности девчонки отчаянно завидовали ей, а парни сходили по ней с ума. Деньги портят, вон, из красавицы превратилась в чудовище, ленью обросла, как медведь целлюлитом, нет, чтобы задницу оторвать от дивана и хоть раз в неделю съездить в салон.

— Я соскучилась.

Лара взялась за концы пояска, медленно потянула в стороны. Пеньюар распахнулся, вывалив на свободу рыхлые груди с огромными розовыми сосками, мягкий, чуть свисающий складками, живот, и полные бедра. Треугольник светлых волос в паху был выбрит, и Стаса передернуло. Она расставила ноги, бесстыдно предлагая себя, а он с трудом подавил желание ударить её, заставить запахнуть халат. Никакого сексуального возбуждения к ней он не чувствовал. И вдруг, совсем уж некстати, в памяти всплыла миниатюрная фигурка той девчонки из цветочного ларька, её нежная персиковая кожа, и соблазнительные груди, которые он успел рассмотреть, пока выпытывал у неё про Воропаевских мудаков.

Чего он вспомнил-то о ней? Ну, да, хороша собой, жгучая брюнетка, сочная, молоденькая. Как раз в его вкусе. Бля-я, он даже имени-то её не знал. А ты ж смотри, запомнил. И глаза у девчонки охуенные, черные, почти обсидиановые, выразительные.

— Стас, ну, чего ты? — заканючила Лариса, сделав к нему шажок, и помяла свои буфера. — давай расслабимся. Я ведь пока еще живая. Хочу ласки.

Он скривил губы. Какого чёрта она прицепилась со своим нытьем? Всерьез полагает, что он трахнет её?

— Хочешь острых ощущений, вызови стриптизера. — бросил он небрежно, обходя её. — не стесняйся, закажи самого элитного, я оплачу. Только меня не доставай этим спектаклем, окей?

— Ну, и козёл же ты, Темников! — потеряв терпение, обиженно воскликнула она, зашуршав позади него пеньюаром. — в тебе ничего человеческого нет! Кличку ты свою заслужил! Ублюдок!

— Сочту за комплимент. — усмехнулся мужчина, оглянувшись на последней ступени.

Лара развернулась, и исчезла наверху, спустя мгновение хлопнула дверь. Зверь скинул мокрую куртку, и направился в ванную, решив, что ночевать всё же останется, но не у себя, а в комнате Вики. С Лариски станется, припрётся к нему со своими претензиями, хрен выпроводишь, а собачиться с ней у него сегодня не было настроения.

Ночь прошла ужасно. Василина так и не легла в постель, и непрестанно подбегала к окну, всматривалась во мрак, страшась заметить признаки слежки. Жили они с Наташкой в частном секторе, дом достался по наследству от родителей, и проникнуть внутрь злоумышленник беспрепятственно не мог бы. Она бы непременно услышала, попытайся кто-то открыть окно или взломать замок — в двушке с крохотной кухонькой и небольшой верандой, ветхие бревна были чувствительны к малейшим звукам извне.

То и дело заглядывала в Наташину спальню, чтобы убедиться, что сестрёнка на месте, выпила, наверное, тонну безвкусного чая. Сейчас Васю волновала их с Наташкой судьба, а не отсутствие денег. Корить себя за глупость было поздно, нужно действовать, и в первую очередь, избавиться от флешки. Выторговывать жизнь, шантажируя бандитов, смертельно опасно, не факт, что те не тронут их с Натусей, даже отдай им она запись.