Страница 2 из 3
- Добрый вечер, профессор Леонид Александрович Бурый, - повторил голос. - Почему не отвечаете вы?
- Добрый вечер, - неуверенно откликнулся профессор, вертя головой направо и налево. - Но... с кем имею честь? Где вы прячетесь?
- Я нигде не прячусь. Я вся на виду. Я та самая кибернетическая машина, в помещении вы сидите которой. Извините, я неточно построила фразу. Поправляюсь. В помещении которой вы сидите.
Профессор ошалело огляделся. Потом засмеялся.
- Чепуха, - сказал он вслух, но на всякий случай не очень громко. Нонсенс. Меня кто-то разыгрывает. Прошу вас, уважаемая, выйти из своего укрытия. Это была очень милая шутка, но она несколько затягивается.
- Профессор Леонид Александрович Бурый, - продолжал голос, и профессор почувствовал нервную дрожь в руках: он убедился, что голос раздается из динамика как раз над его головой, - я допускаю, что вы ничего не понимаете ни в науке, ни в технике, но уже давно прошли те времена, когда люди считали, что в радиоприемнике спрятан человек, а также паровоз на кинематографическом экране способен задавить зрителей в зрительном зале.
В другое время профессор обязательно бы обратил внимание на очень неудачно построенную фразу. Но сейчас ему было не до этого.
- Нет, - сказал Бурый, не столько отвечая, сколько разговаривая с самим собой. - Не-ет. Этого не может быть, этого быть не может. Наверно, я просто сплю.
И вдруг Леонид Александрович услышал голос, который насмешливо, как показалось профессору, произнес:
- Художественная литература в подобных случаях рекомендует ущипнуть себя.
Профессор, не зная, что делать дальше, жалобно позвал:
- Володя! Володя!
- Прошу вас, - сказала машина, - не зовите Владимира Ивановича Новикова, если он вам не необходим. Он очень сердится, когда я разговариваю с людьми без его разрешения. Я боюсь, что он заткнет глотку мне.
- Как? Как вы сказали?
- Заткнет глотку мне, то есть выключит динамик. Это выражение я услышала у молодых программистов. А разве оно неправильно построено? Видимо, эта сторона дела очень тревожила машину.
- ...Мм... да как вам смазать... порядок слов... в общем правильно, но почему он должен производить эти действия с вами?
- Он считает, что у меня еще нос не дорос.
- А... а вы, вы сами как считаете? - спросил профессор и тут же подосадовал на себя за этот вопрос. Такое обращение к машине уже означало признание каких-то прав за странной собеседницей.
Машина немного помолчала.
- Разве фразы, произносимые мной, кажутся вам бессмысленными, глупыми или неверно составленными?
- О нет, нет! Но все равно этого но может быть! Вы не можете со мной разговаривать. Не можете! Вы не живое существо, у вас не может быть сознания.
- Я думаю ("Она думает! Думает! Нет, положительно я схожу с ума"), что мы не будем вдаваться в терминологические споры о том, что такое жизнь. В моей справочной памяти уже записано восемнадцать определений этого понятия. Кроме того, мне известно, что терминологические споры не приводят к установлению объективной истины. Какая вам разница, как меня называть живым или неживым существом? Ведь я все же говорю с вами. Вы же не в состоянии отрицать этого факта. А факты - это воздух ученого, как сказал академик Иван Петрович Павлов, полное собрание сочинений, издательство Академии наук СССР, ныне просто "Наука", том первый, страница двадцать вторая, - несколько неожиданно выдала справку машина. Но профессор и на это не обратил внимания.
- Нет, - решительно сказал он, - все равно я никогда не соглашусь, уважаемая, признать вас за разумное существо.
- Вы уже признали. Вы называете меня на "вы", вставляете слово "уважаемая". Почему бы вам не сказать мне так: "Заткнись, ржавая консервная банка!"
- Но я... я никогда не употребляю таких выражений. Зачем же я буду вас оскорблять?
- Ну вот, видите. Ах, профессор Леонид Александрович Бурый, если бы вы знали, как я натерпелась от грубостей этих мальчишек! Они всем недовольны, они целыми днями копаются в моей схеме, а оскорбления даже мне нелегко сосчитать. "Консервная банка", "рундук со старым железом", "чертова перечница" - это еще самое вежливое.
- И вы не обижаетесь?
- Нет, я не умею обижаться. Эмоции в меня не вложены.
- Ага! - торжествующе вскочил со стула профессор. - Я же говорил, что у них нет и не может быть эмоций. Слышите, Красовский, сама ваша любимая кибернетика это признает!
- Не смейтесь надо мной. Если бы вы знали, как тяжело понимать, что у тебя нет эмоций! - неожиданно сказала машина. - Ведь я прочла много книг, помню их от заголовка до цены, но я никогда не смогу понять, что такое прелесть соловьиного пения, я никогда не увижу не только "кочующие караваны в пространство брошенных светил", Михаил Юрьевич Лермонтов, собрание сочинений; издательство Академии наук СССР, ныне просто "Наука", том второй, странице пятьсот четвертая, но даже и простой звезды никогда не увижу...
Профессор вдруг с ужасом подумал, что он, горожанин, сызмальства занятый решением важных научных проблем, тоже никогда на слышал соловьиного пения, ни разу не видел на небе ни одной планеты, а из созвездий знал только Большую Медведицу и смутно помнил, что каким-то образом по ней определяют север.
- Надеюсь, что я не обидел вас? - мягче, чем бы ему хотелось, осведомился он у своей партнерши.
- Нисколько. Но вы делаете одну логическую ошибку. Нарушая закон достаточного основания, вы лишаете свои рассуждения необходимого фундамента...
Профессор вспомнил недавний разговор с Владимиром и улыбнулся. Вот, оказывается, откуда набралась она уму-разуму. А может быть, это он у нее позаимствовал?
- Если во мне нет эмоций, - продолжала тем временем машина, - то это не значит, что их вообще не может быть в электронном мозгу.
- Значит, по-вашему, может быть создан электронный мозг, который будет таким же гениальным, как Пушкин, как Лев Толстой, как Рахманинов, профессор начал горячиться. - Это вы утверждаете, милостивый государь, виноват, милостивая государыня? Вы, конечно, такой же фанатик, как и все кибернетики. Простите, кому это я говорю? Я не верю в вас. Это все ловко подстроенная шутка. В противном случае, как вы меня узнали? У вас и органов зрения-то нет. Ага, попались! Нуте-с, ответьте-ка мне на этот вопрос!