Страница 4 из 6
Таким образом, Д.Г. Ньюмен и В.С. Соловьев первыми определяют закономерность и неизбежность развития религии, т.е. ее внутренней эволюции. Однако их идеи догматического развития, являясь модернистскими для своего и для нашего времени, все же не являются совершенно новыми для традиционной церкви. Подобные утверждения можно найти у отцов церкви, например, у Григория Богослова: «Преобразование достигалось… через прибавления. Но дело в том, что Ветхий Завет ясно проповедовал Отца, а не с такой ясностью Сына; Новый открыл Сына и дал указания о Божестве Духа; ныне пребывает с нами Дух, даруя нам яснейшее о Нем познание. Небезопасно было, прежде, нежели исповедано Божество Отца, ясно проповедовать Сына, и прежде, нежели признан Сын (выражусь несколько смело) обременять нас проповедью о Духе Святом и подвергать опасности утратить последние силы, как бывает с людьми, которые обременены пищею, принятою не в меру или слабое еще зрение устремляют на солнечный свет. Надлежало же, чтобы Троичный свет озарял просветляемых постепенными приближениями, как говорит Давид «восхождениями» (Пс.83:6), поступлениями от славы в славу и преуспеяниями»21.
Что касается изменений внутренней стороны христианства, как мы видим теперь, после многих работ православных и католических богословов, уточнявших теории догматического развития Д.Г. Ньюмена и В.С. Соловьева, то они не происходили заметным образом: догматы и каноны провозглашены неизменяемыми, хотя изменения происходили и в догматах, и в канонах. Значительные изменения произошли, например, в канонах о прещениях (наказаниях). Еще в ранневизантийскую эпоху первоначальные строгие канонические сроки отлучения от причастия были заменены на более мягкие в покаянном «Номоканоне» патриарха Иоанна Постника. И хотя «Номоканон» был лишь дополнением к основному каноническому корпусу, в дальнейшем прещения стали еще более мягкими, а в Русской церкви в XVIII веке отлучение от причастия кающихся грешников на длительные сроки было запрещено, но при этом, никто не отменял сами каноны, содержащие запрещенные в церковно-судебной практике санкции22.
Некоторые каноны ныне невозможно применить в буквальном смысле. Например, в связи с исчезновением чина диаконисс, 15-ое правило Халкидонского Собора, определяющее возрастной ценз для поставления в диакониссы (40 лет), перестало применяться буквально. Но оно осталось в каноническом корпусе и может служить, например, для установления возрастной границы для назначения женщин на церковные должности.
Таким образом, для традиционных церквей Предание в своей основе неизменно, но в каких-то деталях оно может уточняться. Неизменяемость канонов понимается как абсолютная неизменяемость «духа» правил – их основной мысли, целей, но как относительную неизменяемость «буквы» правил, т.е. их формы и обстоятельств применения на практике. Таким образом, традиционная церковь может принимать новые правила, но они не должны затрагивать при этом смысла принятого ранее правила, а лишь уточнять канон без понижения нравственных и духовных требований к членам церкви.
Второй подход, связанный с изменением внешней стороны религии, обычно более заметен, чем первый, поскольку наиболее часто именно внешняя сторона религии подвергается какому-либо изменению. Причем, если протестантский подход может предполагать любое изменение внешней стороны религии, без опоры на догматику, то подход традиционных конфессий всегда предполагает опору внешней стороны религии на догматы и каноны. Поэтому в традиционных конфессиях всегда в подобных переменах, произошедших без соборного решения церкви, усматривают нарушения канонов и догматов, а, следовательно, подобных реформаторов чаще всего обвиняют в ереси.
Подобные изменения считаются опасными еще и потому, что могут привести к расколам. Так, например, идеи католических модернистов конца XIX – начала ХХ в. были квалифицированы папой Пием Х в вышеупомянутой энциклике («Pascendi Dominici gregis», 8 сентября 1907)23 как «синтез всех ересей». Наиболее видные модернисты были отлучены от церкви; их сочинения были включены в «Индекс запрещенных книг». В 1910 Ватикан ввёл антимодернистскую присягу для лиц, посвящаемых в очередной духовный сан, для профессоров католических богословских факультетов, служащих епископских курий и др. Несомненно, папа Пий Х принял описанные жесткие меры для предотвращения новой схизмы в католической церкви и возникновения нового, очередного протестантского или раскольнического движения.
Философскими основаниями модернизма папа Пий Х назвал агностицизм и имманентизм. Однако большинство католических модернистов не отказывались от веры и не выступали против церкви, но, наоборот, по их мнению, применяя протестантские подходы к изучению христианства, старались сочетать религию с новым и современным миропониманием.
Вторая волна католических модернистов также настаивала на необходимости корректировки внешней стороны христианства, и даже его внутренней стороны (А.де Любак, Ж.Даниелу, М.Д.Шеню и И.Конгар и др.), но совсем иначе: хотя и в соответствии с настоящим моментом, учитывая современные философские течения, но базируясь на учении древних отцов церкви, без радикализма и опоры на протестантскую теологию. Поэтому католическая церковь, в конечном счете, от полного отрицания модернизма пришла к его принятию. Центральной идеей Второго Ватиканского Собора (1962 – 1965) стало так называемое аджорнаменто, то есть «осовременивание» церкви, которое привело к значительным изменениям, например, введению богослужения на национальных языках, изменениям в литургической практике, в таинствах и обрядах католической церкви, расширению влияния мирян на церковную жизнь и т.д.
Нужно заметить, что в православной церкви, несмотря на отсутствие необходимости борьбы с протестантизмом, сначала ситуация с пониманием необходимости модернизации была похожей: появились православные богословы, которые обосновали возможность изменений, основанных на откровении: В. Соловьев, вслед за ним – Н. Бердяев, П. Флоренский, С. Булгаков, Г. Флоровский, В. Лосский, И. Мейендорф и др., но сложная ситуация, связанная с гонениями на церковь (а вместе с этим, и на русскую религиозную философию) остановила этот процесс на многие десятилетия. И более того, до сих пор модернизм может считаться в РПЦ даже чем-то антицерковным, однако некоторые богословы в РПЦ утверждают возможность развития: «И, вместе с тем, в церкви продолжается развитие догматической науки в смысле все более точного выражения в слове познанной Истины. Возможно и в дальнейшем появление новых, более совершенных разработок по отдельным вопросам вероучения или целых догматических систем»24.
Таким образом, если говорить о традиционных конфессиях (православии и католичестве), то протестантское мнение об абсолютной неизменности взгляда этих конфессий в понимании откровения является однобоким. В католичестве и православии присутствует не только неизменность, но и изменяемость, как два значимых свойства христианской церкви. И это соответствует христианскому откровению и учению отцов церкви. Раннехристианский писатель Ерм в книге «Пастырь»25 представляет церковь как «жену юную и старую одновременно»: с одной стороны, она умудрена опытом веков и хранит откровение, с другой стороны, она вечно молода, т.к. постоянно изменяется.
Третий подход к пониманию изменений, происходящих в христианстве – социологический, определяющий отношение той или иной религии к модернизируемому обществу.
Т. Парсонс26 интерпретирует эволюцию христианской религии в понятиях разработанной им концепции системы человеческих действий. Согласно Парсонсу, отличительная особенность христианства, как религиозной системы – его «внутримирская» ориентация, способствующая установлению господства человека над реальным земным миром во имя религиозных ценностей, т.е., Парсонс определяет, что развитие религии оказывает влияние на развитие общества. Об этом пишут также М. Вебер и Р. Белла. М. Вебер27 считает, что протестантская этика способствовала развитию духа капитализма, тогда как созерцательные религии (буддизм, индуизм) не были нацелены на активную практическую деятельность. Р. Белла28 предпринял попытку показать, что определенные черты японской религии сыграли важную роль в быстром экономическом развитии страны. Он показал наличие элементов протестантской этики в религиозно-этической системе японских самураев (эпоха сегуната Токугава). Эти элементы, по предположению Р. Белла, могли способствовать быстрому экономическому развитию страны.
21
Григорий Богослов, свт. Избранные творения. – М.: Издательство Сретенского монастыря, 2008. – С. 152.
22
См.: Цыпин В., прот. Каноны и церковная жизнь. Об актуальных проблемах правовой жизни Церкви. // Церковь и время. – М., 2000. №2(11).
23
Григулевич И.Р. Папство. Век XX. – М.: Политиздат, 1978. – Т. Пий X – первый Папа XX века. – С. 109-157.
24
Алипий (Кастальский-Бороздин), архим., Исаия (Белов), архим. Догматическое богословие: Курс лекций. – М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2005. – С. 30.
25
См.: Преображенский П., прот. Памятники древней христианской письменности. – Приложение к Православному обозрению. В 8 т.– т. 2. – М.: Катков и К0, 1866. – М.: Присцельс, 1997.
26
См.: Парсонс Т. Система современных обществ: Пер. с англ. Л.А. Седова и А.Д. Ковалева. / Под ред. М.С. Ковалевой. – М.: Аспект Пресс, 1998.
27
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и послесл. Ю.Н. Давыдова; Предисл. П.П. Гайденко. – М.: Прогресс, 1990. – С. 117 – 196.
28
См.: Белла Р. Социология религии / Американская социология. М., 1972.