Уханьский синдром

Тяжело дыша, Хендерс встал с колен и, вытерев со лба холодный пот дрожащей от страха и нервного напряжения рукой, посмотрел на стоящего снаружи в коридоре за бронированной стеклянной дверью лаборатории Мартинеса. Даже через запотевший от волнения щиток противогаза в его глазах читался ужас. Учёный решительно направился к двери. Лейтенант выхватил пистолет и, размахнувшись со всей силы, хлопнул ладонью по кнопке экстренной блокировки дверей, рассчитанной на то, чтобы запереть и загерметизировать лабораторию в случае утечки опасных веществ.

Хендерс подошёл к двери и включил переговорное устройство.

– Лейтенант Мартинес, я не знаю, кто эти люди. Но они не те, за кого себя выдают. Это не агенты ЦРУ. Они пытались меня убить и взорвать тренировочный центр.

– Какого чёрта, Хендерс! Я только что разговаривал с майором Батлером. Он подтвердил, что ЦРУ проводит операцию по вашему задержанию.

– Это был не Батлер. С вами разговаривал один из них из машины через устройство перехвата связи. Я сам всё это слышал. Позвоните майору ещё раз. Даже лучше не Батлеру, а кому-нибудь из батальона штаба. Пусть передадут ему трубку.

Сбитый с толку Мартинес отошёл на несколько шагов от двери и, достав смарт, набрал номер. Он сказал несколько слов, затем подождал немного и, не спуская с учёного округлившихся от удивления глаз, говорил ещё минут пять. По ходу разговора его лицо вытягивалось, а в глазах появлялась смешанная с испугом тоска. Закончив разговор, он снова подошёл к переговорному устройству.

– Вы правы. Батлер ничего не знает об операции ЦРУ. Я действительно разговаривал не с ним. Комбат через полчаса будет здесь с подкреплением. А пока приказал вас не выпускать из лаборатории.

– Послушайте, лейтенант, – Хендерс наклонился ближе к переговорному устройству. – На улице стоит их хаммер. Там сидит ещё один боец. Багажник забит взрывчаткой. Если она рванёт, то снесёт полцентра. Надо это как-то предотвратить.

Когда Мартинес убежал, учёный обернулся к стоящему во всё той же позе с открытым от ужаса ртом коллеге и, устало улыбнувшись, сказал:

– Ну что вы стоите. Снимайте свой костюм, здесь нет никакой опасности.

– Нет. Я уж лучше так постою. Что это было? – запинаясь ответил тот.

– Да я и сам толком не знаю. Послушайте… Это ваша лаборатория. Может, у вас где-нибудь припрятана бутылочка бурбона? Мне чертовски хочется выпить, а то трясёт от нервов, как студентку на первом препарировании.

– Нет. Вы что! Это 4-й уровень защиты. Здесь нет ни напитков, ни еды.

– Жаль, – печально вздохнул Хендерс.

– Но, знаете, есть этиловый спирт. Вон в том шкафу.

– Да? – Хендерс подошёл к шкафчику, отрыл его и достал небольшую стеклянную ёмкость, на которой красовалась этикетка «EtOH»25. – Ого! Не пил такого со студенческих времён, – сказал он, выкрутил пробку, сделал большой глоток и, приложив к носу рукав комбинезона, с шумом втянул через него воздух. Добрая порция спирта огненной лавиной прошлась по пищеводу и обожгла внутренности непривычным жаром. Через секунду по телу растеклась волна приятной слабости, а в голове появился лёгкий туман.

Чуть качнувшись, Хендерс вернулся в центр лаборатории, уселся на стул и уставился на лежащие на полу тела.

– Коллега… Подумайте только. Я сейчас замочил трёх крутых спецназовцев. Я – никчёмный ботан! Трёх спецназовцев! А они, типа, – мы такие крутые. Мы тут всех нахрен порвём. А вы, доктор Хендерс, говно. А доктор Хендерс раз – и всех вас замочил, как последних лохов. Ах-ха-ха-ха! – разразился он истеричным смехом и ещё раз надолго приложился к ёмкости со спиртом.

В это время лейтенант Мартинес с охраной окружили хаммер, на котором приехали спецназовцы. Водитель, видя, что операция провалилась, вызвал вертолёт эвакуации, и пригрозил взорвать внедорожник при попытке штурма. Минут пять через узкую щель в окне велись переговоры. Затем в небе над центром появился серый гражданский вертолёт без опознавательных знаков с двумя странного вида контейнерами по бокам. С минуту он молотил воздух винтами, оценивая ситуацию, затем один из контейнеров раскрылся, показав 30-мм пушку. Чуть поведя стволом, она захватила цель, зашипели приводы, подавая в патронник сегмент ленты с бронебойными боеприпасами, оснащёнными сердечниками из карбида вольфрама. Пушка коротко и зло гавкнула три раза. В бронированном лобовом стекле хаммера напротив водителя образовалась плотная группа из трёх отверстий размером с пачку сигарет, через которые были видны разбросанные по салону кровавые ошмётки спецназовца. Отстрелявшись, вертушка резко завалилась на правый бок и, заложив крутой вираж, пошла над пустыней на предельно малой высоте в сторону гор.

Отряхивая штаны, Мартинес поднялся с расположенного напротив входа в лабораторию газона, громко и длинно выругался на испанском и потянулся за рацией, чтобы доложить начальству.

Июль 2019. США. Лэнгли. Штаб-квартира ЦРУ

После разговора с Кросманом директор ЦРУ взяла короткую паузу, чтобы всё обдумать. В этой ситуации надо было действовать очень осторожно. Она чувствовала, что прикоснулась к чему-то большому и чрезвычайно важному, что ей приоткрылась суть реальной власти не только в Америке, но, возможно, и во всём западном мире. Было бы страшной ошибкой попасть между шестерёнок этого непонятного, но чрезвычайно мощного механизма.

О том, что в Америке существует глубинное государство – группа влиятельных политиков, силовиков и олигархов, которая определяет важнейшие аспекты жизни страны, Хосвей знала давно и даже причисляла к ней себя. Но о том, что у этой группы есть достаточно формализованная верхушка, время от времени жёсткой рукой корректирующая государственную политику, и даже собственная структура, она могла лишь догадываться. Это не было похоже на теневое правительство или закрытую масонскую ложу. «Хозяева денег», которых представлял Кросман, скорее, напоминали Политбюро в бывшем СССР или современном Китае. Судя по глобальному уровню решаемых проблем, они обладали тотальной, сравнимой с монархической властью. Какое место в этой сложной структуре будет отведено ей, можно было представить только приблизительно. Вопрос был в том, какую позицию занять. Активную, чтобы заслужить доверие и авторитет «хозяев денег» и использовать новое положение в своих целях, или держать дистанцию, чтобы понаблюдать за развитием событий и принять решение позже, рискуя так и остаться на вторых ролях.

Кросман не настаивал на её непосредственном участии в операции с вирусом, сказав, что помощь понадобится только в двух эпизодах. К тому же информация о самой операции была довольно расплывчатой. Но выбор надо было делать сейчас, и Хосвей чувствовала, что от него будет зависеть её дальнейшая судьба. С позиции директора ЦРУ она могла сделать очень многое, если не всё, чтобы проект был успешен, а значит, по его результатам получить значительные выгоды, усилив своё влияние далеко за пределами разведсообщества.

Прокручивая в голове этот новый и такой необычный расклад, Хосвей на секунду представила почти безграничные возможности, которые может открыть поддержка «хозяев денег». Сколько интересных дел она сможет провернуть, скольких недоброжелателей и завистников окунуть мордой в дерьмо. Она может стать надёжным щитом и верным мечом этой всесильной группы, её глазами и ушами. И, может быть, даже будет допущена к принятию важных решений, определяющих судьбу мира. Шанс, что по пути её сомнут, конечно, был. Но риск давно уже стал частью жизни директора ЦРУ, а граничащая с манией преследования осторожность и осмотрительность выработали почти безошибочную интуицию, подсказывающую правильные решения. Эта интуиция вместе с желанием быть причастной к большому делу, способному изменить мировую реальность, неуклонно подталкивали во вполне конкретном направлении.

Поразмышляв над новой информацией весь следующий день, Хосвей наконец приняла решение и ближе к вечеру вызвала к себе главу Управления тайных операций, который непосредственно вёл проект с Ясоном.

25

Профессиональная формула, используемая для обозначения веществ этильной группы.