Страница 17 из 49
Вышли, движемся осторожно, впереди боевое охранение. Но нам не слышалось никаких тревожных звуков, кроме пения хохотунов и криков попугаев, с шумом разлетавшихся при нашем приближении. Солнце изливало на землю потоки света и жара, на горизонте возвышались горы, казавшиеся совсем черными на фоне лазурного неба. Мириады насекомых порхали и жужжали в знойном воздухе, а иногда черная змея, разбуженная топотом наших ног, приподнималась в нескольких шагах от тропинки, шипя и высовывая свой раздвоенный язык. Змей здесь на мой вкус многовато, туземцы даже постоянно ходят цепочкой, один за другим, чтобы уменьшить опасность встречи со змеей.
Скоро местность начала обсыхать, исчезли болота, воздух очистился от ядовитых испарений. Роты шагали по дороге, по обе стороны которой стояли довольно большие деревья, от корней до верхушек украшенные гирляндами вьюна, дикого винограда, всевозможными лианами. Заросли колючих алоэ перемежались с такими же колючими шиповником, жимолостью и розовыми кустами.
Далее пространство сплошь занимали залитые солнцем поля. Среди этих угодий то и дело встречались крытые тростником хижины из земляного кирпича.
— Там люди живут! — со знанием дела заметил старый солдат, изнуренный ранами инвалид Хуан де Торрес.
— Нет, не живут! — возразил ему собеседник. — Для жилья они маловаты. Наверное, их строят огородники, чтобы укрываться от зноя во время полевых работ. Вижу, что-то не слишком здесь жизнь кипит.
Альварадо дошел до ряда поселений, которые подчинены были городу, который назывался Коташтла. Пыльное беспорядочное скопление крытых соломой глинобитных хижин, без всякой мебели внутри. Людей нигде вокруг не было, но алтари нескольких деревенских пирамид-храмов еще дымились от свежей теплой крови недавних жертв, и у большинства зарезанных трупов, валяющихся рядом, не хватало рук и ног, которые, съедались во время праздничных церемоний, когда идолам преподносят кровь и сердца. Долбанная расчлененка! Все мы были возмущены этим скотством, но что об этом говорить — везде и всюду испанцы встречали то же самое! Многие из наших солдат испытывали страшное отвращение, они плевались, закрывали глаза и покачивали головами. Попадитесь теперь нам под горячую руку людоеды! Ничего, и на волка управа найдется. Сейчас все смогли воочию убедиться в том, что религия индейцев исходит прямиком из ада, а их боги — злобные демоны. С тех пор окрепло убеждение, что все эти: Уицилопочтли, Тлалок, Тескатлипока и все остальные мексиканские божества — на самом деле черти, и всё, что к ним относится прямо или косвенно, следует истребить раз и навсегда
Людей нигде не было, но припасов здесь было довольно, и все, нагруженные мешками и обвешанные курами, словно вьючные мулы, благополучно вернулись в лагерь. Для придания законности, в присутствии королевского нотариуса мы официально реквизировали съестные припасы, о чем каждый раз составлялся особый акт. Грабежа нигде не произвели, ибо Кортес, помня случай на острове Косумель, строго-настрого запретил его. Да особо и нечего было грабить, иначе бы все наплевали на его запреты.
Припасам все обрадовались, как дети. Что и говорить: коль брюхо сыто, так и половина горя с плеч. Да золото тут в кассу: им можно горы двигать. Так поступил и Кортес со сторонниками губернатора Диего Веласкеса. Одних он щедро одарил золотом из нашей добычи, другим надавал кучу обещаний. Всех он освободил, за исключением Хуана Веласкеса де Леона и Диего де Ордаса, да и тех расковал, а скоро и совсем выпустил, сделав их понемногу настоящими своими друзьями, что они не раз и доказали на деле. Конечно, и тут не жалели золота, оно ведь лучший укротитель страстей.
Так, соединившись все воедино, испанцы решили совершить еще одну экспедицию. Я конечно с ними. Двинулись мы по берегу; переправились через большую реку, пользуясь оставленными индейцами лодками, а некоторые просто переплыли ее; там увидели ряд поселений, подчиненных большому городу индейцев племени тотонаков, который назывался Семпоала. Тут была родина тех пяти индейцев, которые и приходили к Кортесу в наш лагерь на дюнах. Здесь местность сильно отличалась от песчаных дюн, где мы просидели уже долгие недели, было много садов, полей и зелени. Но жители опять убежали, так как испугались и нас, и особенно наших коней, но в домах осталось все нетронутым, вплоть до каких-то примитивных книг из местной бумаги, сложенных в свитки. Переночевав, мы отправились дальше, не зная пути и идя наобум. Лишь когда появилась дюжина индейцев, доставивших в дары нам кур и кукурузные лепешки и объявивших, что они посланы местным касиком, который всех нас зовет к себе, мы узнали, что находимся в полудне пути от города Семпоалы. Тут все индейцы охвачены паническим страхом перед нами и не могут заставить себя как-то сопротивляться.
Переночевали мы в маленьком поселении, где опять не было ни души, но только недавно было принесено в жертву множество несчастных… Еще не высохла свежая человеческая кровь и не развеялся густой смрад, исходящий от этого Дома Смерти. Опять, проклятые людоеды! Но это зрелище уже не могло испортить нам аппетит, мы отлично наелись и великолепно выспались. Голод — лучший повар.
На следующий день, рано утром, мы выступили в Семпоалу, готовые к войне и к битве, в строгом строю, и конные, и пешие, держа наготове пушки, аркебузы и арбалеты, впереди нас были разведчики, по флангам — цепи дозорных. Навстречу нам попались посланцы от касиков Семпоалы с ароматными ананасами, они дружелюбно протягивали их нам в дар.
Кстати об ананасах, изображение этого американского фрукта встречается на древнеримской "Фруктовой Вилле" в Помпеях. Там же можно найти и изображение Колумбийских изумрудов и кукурузных початков. Может быть, конечно, это просто шалости реставраторов, но если вспомнить, что я раньше рассказывал про один культурный вид хлопка в Азии и Америке, и то, что кукурузой в Южной Африке угощали еще Васко да Гаму, то можно сделать вывод, что рассказы историков об изоляции Американского материка до Колумба- это просто выдумки. Да и какая тут может быть изоляция? У тех же японцев полноценная цивилизация, айны живущие севернее на Курильских островах имели развитое кузнечное дело, коряки рядом с ними на Камчатке сами железо не делали (дерева на севере мало), но охотно пользовались привозным, чукчи заставляли коряков платить им дань, а соседи чукчей — эскимосы, не только имели привозное железное оружие, но и делали его сами, методом холодной ковки. Тут нет ничего удивительного, если учесть, что ученые утверждают, что эскимосы переселились из Евразии в Америку во времена правления римского императора Августа Октавиана, а предки мексиканских апачей во времена расцвета городской шумерской цивилизации и первых египетских фараонов.
Почему же тогда индейцы железа не знали? Просто не хотели связываться, брать на себя лишний труд, им и так было хорошо.
Так мы прошли километров пять, и у города нас встретили почтительно два десятка индейцев, знатные и касики, все как на подбор темнолицые, с небольшими золотыми кольцами в губах и ноздрях. Они просили Кортеса извинить самого главного касика, так как он не мог выйти навстречу вследствие своей жирности и излишнего веса.
С облегченным сердцем мы вступили в этот город. Величина его испанцев сильно поразила, так как ничего подобного они еще не видели в этих странах. (На мой же избалованный взгляд, это была просто большая деревня, с грязными грунтовыми дорогами, заросшими травой, унылые гладкие стены домов, заставляли постороннего безразлично отвести взгляд). Но для испанцев, весь город был точно сказочный волшебный сад, и улицы его были полны многочисленных жителей обоего пола. (А вот мне все вокруг кажется полупустым, словно китайцу в Москве). Туземцы сохраняли на лицах бесстрастное выражение, как будто мы не произвели на них никакого впечатления. В самом городе и его окрестностях проживало 20 или 30 тысяч индейцев.
Конный наш авангард намного ушел вперед и раньше нас добрался до большой площади, где нам были приготовлены квартиры для нашего размещения. Стены домов только что были недавно оштукатурены, и свежевыбелены известью — и все сияло на солнце так, что одному из всадников сдуру показалось, что это серебро, и он карьером понесся к Кортесу, крича уже издали, что здесь стены из серебра. Конечно, ошибка легко вскрылась, и все немало смеялись над этим доверчивым чудаком.