Страница 15 из 49
Заговорил Куитлауак, родной брат тлатоани, правитель Истапалапана — города расположенного на южном берегу Тескоко неподалеку от Теночтитлана. К Истапалапану была протянута одна из дамб, которые связывали столицу империи с окружающим миром. Он упорно и вызывающе настаивал на том, чтобы волей великого совета вождей союзных племен все вооруженные силы должны быть брошены против чужеземцев.
— Призываю сделать все возможное и невозможное, чтобы вырвать с корнем сорное семя, невесть откуда занесенное к нашим берегам!
Пока тот разорялся как потерпевший, Мотекусома в пол-уха слушал его речи. Он теперь жадно разглядывал стеклянные бусы, какое-то не первой свежести кресло, в котором, как утверждает Теутлиле, он, великий тлатоани (повелитель) и любимец богов, должен встретить вождя чужеземцев — на этом настаивал их предводитель, в услужении у которого есть какая-то индейская девка- рабыня Малинче. Кто такая? Почему она свободно изъясняется на языке белых пришельцев? Теутлиле утверждает, что эти… "кастилан" получили эту девку в дар на реке Табаско. Он ощупал странные наряды из полотна — сбоку, к груди и спине, были пришиты мешки для рук. Зачем?.. Подержал в руках странный головной убор с медальоном на передней части. На нем был изображен некий воин, взгромоздившийся на нелепое четырехногое существо и пронзающий дротиком крылатую змею. Как-то нехорошо так с великим змеем. На что они намекают? Надо же — пронзенная дротиком священная змея!..
Мотекусома продавил на совете свое первоначальное мнение. Да, несомненно, пришельцев нужно истребить, но не сейчас, и желательно не ацтекам, а тотанакам или еще кому, или не истребить, а прогнать, тоже будет неплохо. Главное нужно твердо придерживаться первоначального плана.
Но из селений, плативших дань ацтекам, пошли длинные колонны людей, предназначенных на принесение в жертву, которых убивали на жертвенном камне, чтобы боги дали ацтекам ответы на их вопросы о необычных людях, которые появились на их берегах и не исчезали. Было естественным, что требования все новых и новых людей для жертвоприношений, обращенные к другим племенам, тем очень не понравилось.
ГЛАВА 5.
Кортес отрядил два корабля, под командой капитана Франсиско де Монтехо (будущего завоевателя майя) и при штурмане Аламиносе, которые оба уже были в этих местах с Хуаном де Грихальвой, чтобы они обследовали побережье лежащее дальше к северу, не найдется ли еще где надежная гавань и удобное место для поселения, ибо наш лагерь стал просто невыносим от жары и комаров. Дошли они до реки Пануко, где их, как и Хуана де Грихальву, остановили сильные морские течения; ничего подходящего они не нашли и дней через десять — двенадцать вернулись лишь с известием, что в полдня пути, в 40 км от нас находится укрепленное поселение Киауистлан с достаточно защищенной бухтой
За это время положение наше очень ухудшилось: ацтеки подвергли нас продовольственной блокаде, наши же сухари уже стали плесневеть, мука кишела червями, и нам часто приходилось голодать, если не удавалось найти съедобных ракушек. Правда, меня это бедствие не коснулось, мои моряки успешно ловили рыбу, которой нам почти всегда хватало для себя. С помощью охотничьих рыб, наподобие рыбы — лоцман, матросы также вылавливают огромных черепах. Они привязывали к рыбе веревку, скрученную из волокон, и спускали ее вниз на черепаху, подбадривая рыбу ласковыми словами. Со всей силой своего присоса рыба прижималась к голове жертвы. Рыбаку оставалось лишь только потянуть за веревку, вновь приговаривая незначительный комплимент. Но у меня тут просто Ноев ковчег: собака и лошадь с жеребенком. Лошади могут и траву есть, а Стрелку я начал выпускать ночью на охоту, пусть бежит в деревни тотонаков и жрет там у них кур. С собаки ведь какой спрос? Индейцы у нас стали появляться все реже, держась с опаской и недоверчиво. С великой надеждой поэтому все ждали возвращения послов из Мехико.
Наконец-то они явились. Прибыл лишь Тентитль, ибо великий касик Кинтальбор заболел в дороге. Наверное, прирезали беднягу, чтобы Кортесу навредить. Привел он с собой и караван носильщиков. Опять пошли бесконечные поклоны, приседания, китайские церемонии, окуривания разной дрянью; опять извлечены были подарки -10 тюков накидок из перьев; (интересно зачем они их нам постоянно шлют?), 4 дешевых зеленых нефритовых камня, подарок королю Испании; затем золотые вещички, общим весом в 12 кг. Из разговоров же было ясно, что дальнейших посольств из Meхико не будет и что личное свидание с Мотекусомой отклоняется совсем. Как ни не приятны были эти дары Кортесу, но он и виду не показал, и бровью не повел, а нацепив дежурную улыбку на лицо, самым любезным образом благодарил Тентитля за его труды, нам же втихомолку шепнул: "Велик и богат, должно быть, этот Мотекусома! Тем приятнее будет посетить его!" — "Эх, если бы он был тут, рядом," — ответили испанские солдаты. Понятно, сразу бы взяли в заложники как не раз случалось на Гаити, Кубе, Панаме и в других местах и стали бы его доить. Посол же напоследок начал пугать нас трудностями: мол, путь в Мехико труден, там и горы высокие и пустыни смертоносные и пропасти опасные и ехали бы Вы, ребята, к себе домой.
В это время Кортес тихо сказал рядом стоящему Альварадо:
— Позови фламандского гранильщика! И вскоре к ним подошел наш походный ювелир оценщик, который, отправился вместе с испанцами с одной-единственной целью — оценивать сокровища, которые мы могли найти в этих землях. Хоть его и назвали фламандцем, он прекрасно говорил по-испански.
Гранильщик тут же заявил, что подаренные нам золотые и серебряные изделия обладают большой ценностью, точно так же, как немногочисленные жемчужины и бирюза. Головные уборы и мантии из перьев, по его предположению, могли представлять интерес только для любителей, как диковины. Искусно обработанные жадеиты фламандец сразу пренебрежительно отмел в сторону, хотя краснокожий пройдоха пытался объяснить, что ритуальное значение этих предметов делает их самыми драгоценными дарами.
Ювелир даже не стал слушать его и сказал Кортесу: — Это не только не китайский, но даже не ложный нефрит, а всего лишь резной зеленый змеевик. Думаю, капитан, все эти камушки едва ли стоят больше стакана тех бус, что идут у нас на обмен. У нас часто используют такой змеевик как точильные камни.
Тут же Кортес заметил монаху Ольмедо, не пора ли послу и другим индейцам кое-что сообщить о нашей замечательной святой вере, и тут же начали они вдвоем индейцам ездить по ушам. Но при этом, Кортес прибавил, что одной из причин нашего прихода является желание нашего государя, чтобы эта страна отказалась от мерзких своих идолов, уничтожила бы человеческие жертвоприношения и вообще бы воздержалась от разбойного захвата людей. Пусть во всех городах будут воздвигнуты кресты и поставлены изображения Богоматери с младенцем.
Послы опять уехали, а в нашем лагере дела между тем шли все хуже. Партия сторонников Диего Веласкеса все более наседала на Кортеса, чтоб он запретил своим солдатам свободный обмен с индейцами, государственная монополия на драгметаллы этим нарушается. А тут выяснилось еще, что в одну из ночей Куитлапильток и все его индейцы тайно покинули наш лагерь. Этот проклятый шпион молча наблюдал многочисленные смерти испанских солдат от болезней, и тихо радовался. Бегство индейцев произошло по прямому приказу Монтесумы, которому жрецы внушили волю своих мерзких идолов, не слушаться Кортеса и его советов, особенно насчет креста и изображения Богоматери, и делать все, чтобы нас быстрей погубить. Хорошо хоть пока ацтеки на нас не нападают, но атмосфера вокруг нас нагнетается явно враждебная. Кортес в задумчивости бродил по берегу моря. Вместо борьбы с индейцами ему приходилось приводить в повиновение собственных солдат.
Ввиду возможных нападений мы стали высылать сторожевые посты. Однажды дозорные на дюнах, увидели, что идут пятеро индейцев. Они казались миролюбивыми и знаками просили провести их в лагерь. По языку и одежде они не походили на ацтеков; нижняя губа была проколота в нескольких местах, и туда были вставлены куски цветного камня и золотые пластинки, и также изукрашены были их уши. Ни Марина, ни Агиляр не понимали их языка, и только когда двое из них стали говорить по-ацтекски, разговор завязался. Кортеса и нас они приветствовали от имени своего владыки, который прислал их сюда, так как думает, что столь отважные люди как испанцы, принесут немало пользы и ему. Пришли бы они и раньше, да сильно опасались людей из Мехико, которые теперь вот уже три дня, как ушли. Также много полезного узнал Кортес от них о противниках и врагах Мотекусомы. Посему он обращался с ними очень хорошо и с великой щедростью и просил их как можно скорее опять вернуться. Фактически это были очередные шпионы, только из противного ацтекам лагеря.