Страница 99 из 291
Тот день стал началом конца. Для матери Маргариты.
В тот день Мария впервые едва не избила родную дочь будучи в трезвом состоянии.
Девушка, напуганная до смерти, не могла не согласиться с предложением Олега и на несколько дней просто ушла из дома к бабушке и дедушке друга. Ровно через три дня, чувствуя себя неудобно от злоупотребления добротой людей, относящихся к ней, как к родной, Одинцова решилась вернуться домой. Для начала посмотреть, как мать.
...Она обнаружила Марию бездыханной на диване. В обнимку с той самой старой фотографией мужчины. Рядом на полу валялся пустой пузырек из-под снотворного и едва начатая бутылка водки.
Рита не плакала, нет. Не сожалела и не убивалась от горя. Наверное, подсознательно давно ожидала чего-то подобного, прекрасно понимая — иного конца матери не видать. Более того, даже на похоронах продолжала копить в себе обиду, считая, что во всем случившемся с их семьей, в частности самой собой, виновата только Мария. Вероятно, так бывает, когда приходишь к выводу, что для определенного человека был и остался до конца никем.
Вот и все. Этим закончилась книга жизни для Марии и оборвалась очередная глава жизненного пути Маргариты...
2010 год
Прикрыв глаза, Одинцова осторожно высвободилась из цепкого захвата Олега. Нервно сглотнув, шагнула к могиле. Остановилась. Сделала глубокий вдох. Выдох. Опустилась на корточки рядом с надгробьем. Едва касаясь, провела кистью руки, сметая с плиты сухие пожелтевшие листики. Все еще не в силах отвести глаз от портрета.
Виновата?.. Только ли одна Мария?..
- Тебе нужно отпустить обиду на неё. - Прозвучал тихий ответ на давно заданный вопрос, когда Рита не надеялась услышать. - Так будет легче смириться со многим, позволить себе жить дальше.
- Знаешь, Олег. - На секунды задумалась. - Сейчас смотрю на неё и понимаю, что все. Давно отпустила. Будучи в Инанне. Может, она и виновата в чем-то, но ответственность за её смерть несу я сама.
- Нет, Рит. - Присев рядом, отрицательно закивал Чернышевский. - Ты совершенно ни при чём. Просто такая судьба.
- Нет, Олег, я... - Закусив губу, повернулась к мужчине. - Обязана была предотвратить это. Помочь избавиться от губительной зависимости. Но я ровным счетом ничего не делала.
- Рит, ты была ребенком. Что ты могла сделать? Это ей стоило в первую очередь сконцентрироваться на собственной дочери, а не убиваться из-за ухода мужа, заглушая боль спиртным.
- Не знаю. Хоть что-нибудь. - Поймав немой вопрос Чернышевского, неуверенно уточнила: — Последний раз, когда тут была... До того, как все случилось, здесь стоял простой крест. Это ты поставил памятник?
- Можно сказать. - Выдерживая проницательный девичий взгляд, уклончиво вздохнул Олег.
- Хорошо. - На секунды опустила веки. - Красивый.
Не глядя на надгробье, спешно поднялась. Оборачиваясь по сторонам, беззаботно поинтересовалась:
- Я отпустила обиду. Здесь все?
- Я еще хотел зайти на могилы к бабушке и дедушке. - Поднявшись следом, виновато пробормотал мужчина.
- А они?.. - Обернувшись к Чернышевскому, резче чем следовало, воскликнула Маргарита. Утопив слова в хмуром и настороженном взоре: — Давно?
- Давно. - Прикрыв на миг глаза вместо кивка, признался Чернышевский.
Ответом последовало растерянное молчание.
Одинцова в очередной раз, находясь с этим мужчиной, не знала, что сказать. Выразить сочувствие, соболезнования?
Нет, сожаления последнее, в чем нуждается Олег. Он смирился, давно. Маргарита чувствовала. Любые попытки о чем-либо напомнить станут равносильны ударам ножей в спину. Эта частичка прошлого слишком сокровенна, чтобы вторгаться в неё нелепыми заезженными фразами. Они оба и так переживали и говорить вслух совсем необязательно.
- Если устала и против, можем сделать это как-нибудь в другой раз и... – Начал было ретироваться Чернышевский.
- Нет, сегодня! - Торопливо оборвала и, мягко улыбнувшись, предусмотрительно пояснила: — Я сама очень их хочу навестить. А тебе это особенно необходимо.
Олег, не говоря ни слова, кивком головы указал куда стоит идти.
...Антонина Романовна и Иван Степанович, в отличие от матери Маргариты, оказались похоронены неподалеку от входа на кладбище, ближе к используемой части. Но, как и у Марии, заметно, что памятники поставлены недавно. С одной лишь разницей: вместо серого гранита черный мрамор и взамен выгравированных портретов строгие цветы и подписи с именами и датами.
Глядя на надгробия Рита с трудом верила, что тут покоятся бабушка и дед Олега. Они всегда были так добры к ней. Всегда принимали, как родную. Находиться здесь становилось больно. Пустота, переполняющая десяток минут назад, словно взорвавшись, выпорхнула наружу. Нынче девушка, действительно, сожалела. Боль потери глубоко въедалась под кожу. Вряд ли менее сильной, чем у Олега. Глупо было надеяться, что старички смогут дожить до этого времени, но никогда ранее за последние годы не предполагала, что их давным-давно нет в живых.