Страница 174 из 291
- Рит, я знаю. - Согласился мужчина, сжимая холодные пальчики. - И очень мечтаю о подобных узах, крепче привязавших тебя ко мне. Больше всего на свете.
- А я боюсь. - Закусив губу, призналась. - Об этом рано говорить.
Освобождая Ритку от дальнейших пояснений и избавляя от очередной неловкости, к столику подошла официантка, раскрывая перед молодыми людьми меню. Нехотя разорвав зрительный контакт, мужчина ткнул в первое попавшиеся блюдо, где на фото изображалось мясо, оставляя десерт и вино на выбор обслуживающего персонала.
Когда девушка, записав заказ, исчезла, Чернышевский менее навязчиво и, переводя разговор в шутку, подметил:
- Но согласись, славный малый этот Тимоша.
- Угу, но рассуждения у него какие-то извращенные. Это его съест тетю. - Срываясь на смешки: — Неужели у всех детей такая фантазия?
- Скорее всего. Я в его возрасте всегда отворачивался, когда видел, что отец целует мать, считая это неоправданным слюновыделением. Потом сам избегал маминых поцелуев, боясь тоже быть заслюнявленным. - Вспоминая редкие отрывки из малолетства, в которых еще были родители, рассмеялся Олег.
- Вот видишь, сам получил в детстве травму, теперь отыгрываешься на других детях. - Отшутилась Одинцова.
- Я тебя умоляю. С таким отцом не удивлюсь, если малой видал чего похлеще. Заметила, нас приняли за иностранцев?
- Потому что такие же распущенные? - Игриво закусив губку.
- Не исключаю. А может, выглядим по-европейски? Зря вчера столько времени потратили на обновление твоего гардероба, что ли?
- Чернышевский, теперь будешь постоянно этим попрекать?
- Ни в коем случае. - Пригрозил пальцем, подразнив: — Ты единственная женщина, с которой готов терпеть походы по магазинам.
- Было много женщин? - Вопросительно вздернув бровь, Маргарита насупилась.
Что это? Неужто, желанная и необходимая нотка ревности, на которую практически не надеялся? Судя по помрачневшему выражению лица, именно так.
Надо же... Ревнующая Ритка. Она не перестает удивлять.
- Не было ни единой, которая могла потеснить тебя из моего сердца. - Выкрутился Олег, в очередной раз давая понять, что прошлое — будь её, или его, отныне не имеет значения.
Рита растерянно улыбнулась. От комментария спасла официантка, принесшая блюда. Это оказались некие инвольтини алла сичилиана — рулеты из телятины, начиненные лавровым листом, кедровыми орешками, ветчиной, обжаренными в панировочных сухарях. В дополнение капоната — баклажаны под острым соусом из помидоров, сельдерея, каперсов, уксуса, оливок и анчоусов. И на десерт джела’то — мягкое мороженое и торрончини — конфеты с нугой и цельными фисташками внутри.
За обедом разговор перетек к нейтральным темам, не затрагивая опасных моментов, как семья и будущее.
Отчасти Ритка права — Олег вправду форсирует события. Вчера, невзначай признавшись о желании обвенчаться, сегодня о детях. Но с другой стороны, не заставляет её сию минуту лететь в церковь или готовиться стать матерью. Всего лишь хочет, чтобы сразу вникла в степень серьезности его намерений. Чтобы понимала — это не курортный романчик, пускай между старыми добрыми друзьями. Это нечто большее. Настоящее. То, что ему нужно от жизни.
Маргарита должна принять данный факт. Привыкнуть к будущему, которое заслуживает. А пока стоит насладиться выходными, подарившими спокойствие и умиротворение. Кто знает, чем обернется завтрашний день? Чернышевский ни за что ручался. Но все позже. Завтра или через несколько дней. Сегодня в целом мире не существовало больше никого...
Солнце стояло высоко над горизонтом. Раскаленная галька слегка вдавливалась в ступки, а прозрачная морская вода приятно ласкала накатывающими волнами ноги, когда Олег с Ритой, крепко держась за руки, брели по берегу, намереваясь поскорее скрыться от любопытства редких туристов, расположившихся под зонтами на лежаках.
Они говорили обо всем на свете и одновременно ни о чем. День, в котором не существовало никаких проблем. Где не оставалось места ни прошлому, больно режущему душу, ни будущему, полному неизвестности и страхов. Одно настоящее.
Ласковый взгляд карих глаз, светящихся против солнца зеленцой в тон морской волне. Робкая улыбка, вызывающая в уголках век слабо уловимые морщинки. Тепло рук, крепко переплетенных с его пальцами. Волосы, небрежно развевающиеся на ветру...
Господи, как он её любит. Свою Ритку. Неимоверно, что возможно так дорожить человеком. Олег не мог налюбоваться. Надышаться.
Кажется, она опять говорила. Что-то серьезное. Вон как забавно хмурила бровки. Но мужчина, не мысля, что творит, в пару шагов преодолевая разделяющее расстояние, подхватил девушку на руки. От внезапности Маргарита завизжала:
- Эй, Чернышевский! Отпусти! Что ты творишь?! - Вопреки мольбам, крепко вцепилась в его шею брыкаясь.
- Ритуська, моя! - Покружив любимую, бросился к морю прямо в одежде, покрывая короткими поцелуями девичье лицо.