Наследие Сири

Я ушла в комнату и просто выключилась. Сегодня впервые я проснулась раскрытой и не замерзла. Но это еще не зима.

Проснулась утром рано, только начало светать. Иста уже ставила вариться кашу. Я вышла, и обняла ее.

- Сири, камень все еще теплый! Я проснулась и потрогала печь, а она теплая! Теперь пряжа будет сохнуть за ночь!

- Да, и можно на плиту ставить полный котел воды, и утром у тебя будет теплая вода. – меня радовало, что она оценила.

Мы снова затопили печь, только в этот раз дрова положили на плиту. Попробуем испечь хлеб. Опара в ведре подходила. Сейчас разогреем ее,  потом переложим угли вниз. Труба работала – печь нагревалась. Когда остались угли, мы переложили их в нижнюю часть, Иста поставила хлеб, глубоко вздохнула и вышла во двор выгнать овец. Пока ее нет, я взбила яйца, добавила мед, порезала несколько груш и добавила горстку муки. Вылила смесь в низкий котелок. И поставила к хлебу. Пока она не видит, попробую изобразить шарлотку. Если что, просто выкину.

Прикрыла печь плитняком, прислонив его к арке, и пока готовится завтрак и чай, села прясть.

- Пахнет чем-то незнакомым и вкусным, - Юта вышла из комнаты и подошла к печке, - теплая какая! – прижалось спиной к камню.

- Кушать хочешь? Сейчас будем! Зови маму и деда, они на улице, – я убрала плитняк и вынула котел с шарлоткой. Задвинула камень обратно – хлебу надо еще посидеть.

Пирог пришлось вырезать из котелка, но он поднялся и пропекся как надо. Полила сверху непотребный вид медом и посыпала толчеными орехами. Запах стал еще интересней.

Разложила кашу, порезала хлеб, поставила чай. Все пришли в дом и глубоко вдохнули. Запах от шарлотки был волшебный. Дома я умела печь только ее. Пироги, пирожки, блины, это да. Но торты меня не слушались. Единственный бисквит в моем исполнении был шарлоткой.

Пока были заняты кашей, пирог остыл немного, но ждать, когда он станет холодным никто не стал. Юта нетерпеливо откусила и посмотрела на меня как на чудо:

- Сири, ты придумщица, это вкуснее, чем хлеб с ярмарки! Теперь ты можешь делать такой нам хоть каждый день? – она все лицо перемазала в меде.

- Сладости каждый день – вредно, дорогая, но раз в неделю мы будем готовить такие пироги, - хоть и темная мука, но вкус шарлотки прослеживался, а изюминкой были груши в пироге.

Хлеб из печи получился тоже отличным. Печь можно по два каравая, а потом попробовать выпекать прямо на плите.

На завтрашний день я запланировала пригласить к нам Мора. Севар поедет к нему за кувшинами сам и пригласит в гости. Интересно, как он оценит идею с трубами. Я рассказала Севару о планах, он даже обрадовался, что кувшины, возможно, будет получать бесплатно. Севар сообщил мне, что выбрал деревья для бани, они одинаковые по толщине, и как я и просила, на них есть смола. Завтра он начнет их рубить, а мы поможем обрубить ветки. Возить будет волоком на лошадях, благо – не далеко от дома.

Утром лег снег. Середина декабря? Я вышла на улицу накинув одно из одеял. Снег падал большими хлопьями и стояла тишина. На снегу следы от телеги – Севар уехал к Мору. Я прошла к реке и вспомнила, что нужно еще нарубить как можно больше ивняка для спиц. Нам сейчас предстоит сложная вязка свитеров. Не хотелось нарушать этой тишины. Я присела на лестницу, которая вела к берегу. У нас там уже началась предновогодняя суета, снег не успевает лечь на дорогу и тротуары, а его уже убирают. Здесь зимой снег – полный хозяин, и нет силы, которая его победит. Он ляжет, и будет здесь столько, сколько нужно природе.

Позавтракав, и натянув новые высокие валенки, мы с Ютой выдвинулись к реке. У самого берега была тоненькая кромка льда. Вода была темной – снеговые тучи затянули небо. Она смотрела вверх по реке и грустила.

- Что случилось, милая? - я погладила ее по голове.

- Оттуда приходит папа с дружиной, хоть бы он пришел в холод, – девочка честно скучала по отцу  и меня радовало, что он такой.

Нарубили веток по большой охапке, принесли в дом, нужно снять кору, пока они сырые. Юта сразу взялась за дело. Девочка была настолько активной в домашних делах, она сыпала идеями, которые были иногда очень даже ничего, если их доработать.

Я пряла как машина, голова была в мыслях, а руки делали работу - только успевала менять веретено. Иста тоже работала как заведенная, она уже не уступала мне в скорости. На ночь стирала мотушки и развешивала над печью. Утром пряжа была сухой. Мы растянули над печью веревки и наш дом походил на домик пауков. Я пряла шерсть на свитера. Иста пряла на носки и одеяла. Мы с трудом успевали, а скоро женщины будут вязать еще быстрее. Они иногда заходили к нам, чтобы показать готовые вещи, или спросить, когда запутаются.

Юта теперь сама разбиралась с ученицами и с носками и с одеялами. Она видела брак и велела переделать, иначе «так и будешь совершать ошибку». Я звала ее теперь «наш технолог». Ей нравилось, потому что я объяснила, что это означает. Мы пряли до поздней ночи возле печи, плотно закрыв двери. Сверху Севар заделал отверстие и вокруг трубы промазал глиной. На нас теперь не капало, дома не пахло дымом и было тепло. Стены оставляли желать лучшего, но тем не менее. Мы разобрали дощатые перекрытия между спальнями и общей комнатой, кровати сдвинули ближе к бревнам, которые раньше были границей спален и навесили занавески. Ночью без перекрытий было значительно теплее от печи.

Мор приехал неожиданно. Мы услышали, как он остановил лошадь и здоровался с Севаром. Мы зашили досками небольшой коридорчик сразу у входа, чтобы холод из открывшихся ворот сразу не устремлялся к печи. Второй вход был не привычно прямо, а направо. Его занавесили старыми тканями.

- О какие у вас постройки, умно, умно, ветер не задувает к очагу, – Мор вошел в дом, хотел было поздороваться, но встал как вкопанный. Он смотрел на печь и поднимал голову вверх по трубе.

Он обошел печь, пощупал ее, хотел пощупать трубу, но обжегся, отдернул руку. Рассмотрел заделанное отверстие в трубе. Я налила горячий чай и положила на тарелки мужчинам по куску сладкого пирога.