Страница 35 из 123
– Я давно уже слышал о Сунь У-куне, но только сейчас мне удалось убедиться в том, что не зря о нем идет такая слава.
– Господин наш, – обступив своего повелителя, молвили духи – С какой стати вы превозносите достоинства других и умаляете свои собственные?
– Волшебная сила Сунь У-куна необъятна, – отвечал старший дух – Поэтому отведать мяса этого монаха нам не удастся.
– Раз вы не можете одолеть его, – отвечали духи своему начальнику, – давайте отправим посланцев к нашему повелителю с просьбой прислать сюда все наши силы; тогда мы вместе нападем на Сунь У-куна и заставим его сдаться.
– Вы, что же, не видите, что против его посоха не устоит и многотысячное войско, – сказал им повелитель – А у нас в пещере наберется не больше пятисот воинов. Разве с такими силами мы справимся с ним?
– Ну, в таком случае нам действительно нечего думать о том, чтобы отведать Танского монаха. Да и этого Чжу Бацзе держать здесь нет смысла, надо его сейчас же освободить. – Захватить мы его захватили, а вот как освобождать будем? – спросил старший дух. – Как бы там ни было, Танского монаха нам непременно надо отведать, однако сейчас это невозможно.
– Что же, будем ждать еще несколько лет? – спросили младшие духи.
– Зачем тратить так много времени? – отвечал начальник – Танского монаха можно заполучить лишь хитростью, а не силой. Если же мы будем надеяться на одну только силу, нам не то что отведать, а и понюхать мяса этого монаха не удастся. Надо тронуть его сердце. Только таким путем мы сможем захватить его.
– А наша помощь понадобится? – спросили младшие духи.
– Нет, – отвечал начальник. – Возвращайтесь обратно, только ни слова не говорите вашему повелителю, иначе сорвете все мои планы. Я знаю один способ, с помощью которого можно захватить Танского монаха.
Младшие духи удалились, а старший дух спрыгнул с горы и, встряхнувшись, превратился в странствующего даоса. Его платье вполне соответствовало его внешнему виду:
И вот, превратившись в даоса, дух споткнулся прямо у дороги и упал. Из ушибленной ноги потекла кровь, и он застонал, призывая на помощь: «Помогите! помогите!».
А Трипитака тем временем, в сопровождении Великого Мудреца и Ша-сэна, спокойно продвигался вперед. Вдруг он услышал, что кто-то зовет на помощь.
– Боже милостивый! – удивленно воскликнул Трипитака. – Кто может звать на помощь в такой глуши? Здесь человеческого жилья нигде не найдешь. Видно, кого-то поранил дикий зверь. – И, подстегнув коня, Трипитака поехал впе – ред и крикнул: – Кто зовет на помощь, выходи!
Тогда дух выполз из травы и стал отбивать перед Трипитакой земные поклоны. Трипитака почувствовал себя очень неловко: перед ним был даос почтенного возраста. Поспешно сойдя с коня, Трипитака подошел к даосу и, поднимая его, сказал:
– Встаньте, пожалуйста!
– Больно, ох как больно! – стонал дух. Трипитака отпустил его руку и увидел у него на ноге кровь.
– Вы откуда пришли, учитель, и почему у вас на ноге кровь?
Тут дух пустил в ход все свое красноречие.
– Учитель, к западу от этой горы расположен монастырь, оттуда я и пришел.
– Раз ты монах, почему ты не сидишь на месте, не чи таешь священные книги, не возжигаешь благовоний, а бродишь здесь без дела? – спросил Трипитака.
– Видите ли, – отвечал дух, – позавчера игумен, который живет к югу от этой горы, пригласил нас, монахов, к себе в монастырь, где собирался совершить моление об избавлении нас от бедствий и ниспослании счастья. Возвращались мы оттуда поздно вечером вместе с моим учеником. Дойдя до самого глухого места, мы повстречали огромного пятнистого тигра, который утащил моего ученика. Я же от страха бежал куда глаза глядят и, споткнувшись о камень, поранил ногу. О возвращении домой нечего было и думать. И вот сейчас словно само небо послало вас сюда. Умоляю вас, учитель, явите ваше великое милосердие и спасите меня. Как только мы доберемся до монастыря, я совершу жертвоприношение и отблагодарю вас за ваши милости.
– Учитель, – отвечал ему Трипитака, приняв все сказанное духом за истину. – Мы оба с вами монахи, только я – буддийский, а вы – даосский. И хоть платье у нас различно, однако принципы, которые мы проповедуем, одинаковы. Если бы я не оказал вам помощи, то не имел бы права называться монахом. Не знаю только, что делать, ведь вы не можете двигаться.
– Не то что двигаться, я встать не могу, – пожаловался дух. – Ну ладно, – отвечал Трипитака. – Я пойду пешком, а вы садитесь на коня.
– Премного благодарен вам, учитель, за вашу доброту ко мне, но я даже на коня не в состоянии сесть.
– А я и не подумал об этом, – сказал Трипитака. – Ша-сэн! Положи вещи на коня, а сам понеси этого почтенного монаха до монастыря.
– Ладно, – согласился Ша-сэн, – понесу.
Но дух быстро обернулся к Ша-сэну и окинул его взглядом.
– Учитель, – сказал он, – тигр напугал меня до смерти, а этот монах еще страшнее. Я боюсь его.
– Неси тогда ты, – сказал Трипитака Сунь У-куну.
– Хорошо, – сразу же согласился тот.
Дух уселся Сунь У-куну на спину и удобно там устроился.
«Вот глупый даос, – усмехнулся про себя Ша-сэн, – не хочет, чтобы я его нес, а предпочитает Сунь У-куна, Вот погоди, отойдет он немного, так, чтобы учитель его не видел, трахнет тебя о камни, так ты и костей не соберешь».
«Подлая тварь, – думал в это время Сунь У-кун, тоже улыбаясь. – Как только ты осмеливаешься дразнить меня. Лучше бы поинтересовался, сколько мне лет. Своими дьяволь скими речами ты можешь морочить Танского монаха, а меня не обманешь. Я отлично знаю, что ты – дух здешних гор и что вы задумали съесть нашего учителя. Но наш учитель не обыкновенный человек, не так просто его съесть. Уж если вы решили полакомиться его мясом, то львиная доля должна достаться мне».
Между тем услышав, что Сунь У-кун что-то бормочет себе под нос, дух сказал:
– Учитель, я не дух какой-нибудь, я родился в хорошей семье, а потом стал даосским монахом. И вот теперь, на свою беду, повстречался с тигром.
– Если ты боишься зверей, почему не читаешь псалмы Северной звезды? – спросил Сунь У-кун.
Трипитака, который в этот момент как раз садился на коня, услышал их разговор.
– Скверная ты обезьяна! – прикрикнул он на Сунь У-куна. – Ты что, забыл поговорку о том, что спасти жизнь одного человека ценнее, чем построить высокую пагоду. Твое дело нести его – и все. Нечего болтать о каких-то там псалмах!
– Да ведь врет он все, – сказал Сунь У-кун. – Будь моя воля, я ни за что не понес бы тебя, боюсь только, что учитель рассердится, он – человек высокой добродетели и милосердия, хотя иногда и совершает какие-то странные поступки. Хорошо, я понесу тебя, но смотри. Если захочешь справить нужду, сразу же скажи мне. Не вздумай делать это у меня на спине. Одежду стирать здесь некому.
– Я человек старый, – отвечал дух, – и сам прекрасно все понимаю.
Итак, Сунь У-кун, неся духа на спине, вместе со всеми продолжал свой путь. Они то спускались с горы, то снова подымались. Сунь У-кун все время нарочно замедлял шаг, стараясь пропустить учителя вперед. И вот, когда они прошли примерно около пяти ли и Трипитака с Ша-сэном скрылись в долине, в сердце Сунь У-куна начала закипать злость.