Ранее живые люди

– Ну, тогда давайте пройдёмся, я быстренько покажу вам комплекс и введу в курс дела.

Они вышли из кабинета и Бойченко, рассказывая о комплексе, повёл его к дверям, видневшимся в глубине коридора.

– Комплекс состоит из нескольких лабораторий и занимается различными исследованиями в области микробиологии. Не секрет, что это делается по заказу военных, поэтому есть своеобразная специфика. Здесь, например, почему-то совсем нет семейных людей. – Он улыбнулся и продолжил что-то говорить, однако его слова пролетали у Андрея мимо ушей. То, что снаружи было небольшим одноэтажным зданием, внутри оказалось подземным многоуровневым комплексом различных лабораторий. Спустившись на лифте, они вышли в длинный коридор, облицованный кафельной плиткой. На потолке висели лампы дневного света, придававшие коридору сходство с операционной. У выхода из лифта сидел охранник, который проверил у них пропуска и сверил их со списком, лежащим у него на столе.

– Вот Ваше место работы, – сказал Бойченко, когда они прошли мимо охранника.

– А на других этажах что?

– Тоже лаборатории, но Вас туда не пустят. У Вас допуск только на этот этаж. – Бойченко открыл одну из дверей, и они зашли. Внутри лаборатория почти ничем не отличалась от той, которая была в институте.

– Что, удивлены? – Засмеялся Бойченко, увидев выражение лица Андрея. – А Вы думали, мы тут в котлах зелья варим?

Пластик и современное оборудование резко контрастировали с кафельным коридором и допотопным советским лифтом. Андрей заметил несколько аппаратов, которых не было в институте, и выбить которые так безуспешно пытался Грищенко. Он совершенно случайно знал, сколько они стоят и понял, что на армию страна денег действительно не жалеет.

К ним подошёл мужчина в белом лабораторном халате и Бойченко представил его:

– Знакомься, Юрий Александрович Балахонов, твой непосредственный начальник.

– Ну, уж вы и загнули – начальник, – подошедший засмеялся. – Просто старший коллега. Юрий, – представился он сам и протянул Андрею руку.

– Андрей, – в свою очередь представился тот, отвечая на рукопожатие.

– Ну что, Юрий Александрович, введёшь парня в курс дела?

– А как же без этого.

– Я тогда пойду. Андрей, перед тем, как к Тихмановичу пойдёте, загляните ко мне, хорошо? – Ещё раз улыбнулся Бойченко и вышел.

В течение дня Балахонов рассказал Андрею все, что тот должен был знать о своей новой работе, а во время обеда представил его некоторым сослуживцам, которые сидели с ними за одним столом. Ближе к концу рабочего дня Андрей зашёл к Тихмановичу, который, после забавных рассказов о нем своих новых коллег, перестал казаться таким строгим, и, выслушав длительный, и, на взгляд Андрея, совершенно бессмысленный рассказ о необходимости соблюдения правил внутреннего распорядка, расписался в каком-то журнале.

Вечером, когда Андрей после ужина сидел в своей комнате и не знал, чем себя занять, раздался стук в дверь. На пороге стоял Балахонов.

– Добрый вечер, Андрей. Вы, надеюсь, ничем не заняты?

– Нет, а в чем дело? – удивлённо спросил он.

– Мы с коллегами хотим пригласить вас в бар, в целях, так сказать, вливания в наш дружный коллектив.

– Понятно. А где бар находится? – Андрей с благодарностью смотрел на Балахонова

– Да здесь же, на первом этаже.

– С удовольствием к вам присоединюсь. В порядок себя приведу и приду. Минут через пятнадцать.

– Отлично. Ждём вас внизу.

Небольшие муки совести, которые испытал Андрей, ещё насколько минут назад твёрдо знавший, что с алкоголем в своей жизни он завязал навсегда, быстро отступили перед мыслью о том, что вышестоящему начальству отказывать в таких мелких просьбах не принято. Андрей не сомневался, что вливание в коллектив будет происходить, в основном, за его счёт, но нисколько по этому поводу не расстраивался. Проставляться при приёме на работу – это великая русская традиция, которую стоило, по мнению Андрея, уже сделать обязательной.

Когда лучше узнается человек, как не во время застолья?

Алкоголь раскрепощал людей, и не надо было долгих недель совместной работы, чтобы понять, кем на самом деле является твой коллега. Человек, который не хочет стать изгоем в коллективе и прослыть жлобом, обязательно должен проставиться. Проставился – и работать станет намного легче. Даже совершенно незнакомые люди будут помогать тебе в трудных ситуациях или банально подсказывать, что, например, с Бойченко можно нормально говорить только до обеда, потому что после у него отчёт перед Москвой, а с отчёта он никогда не выходил в хорошем настроении. Спустя пятнадцать минут Андрей уже сидел за столиком в баре и убеждал собравшихся, что он, как вновь устроившийся и должен оплатить сегодняшние посиделки. Никто, в принципе, сильно и не сопротивлялся.

Утро следующего дня выдалось солнечным. Сквозь незаштореное окно лучи разбегались по всей комнате и, отражаясь от зеркала, падали Андрея. Он открыл глаза и застонал. Голову пронзила ужасная боль, которая говорила о том, что вчера, после большого количества выпитой водки, было принято коллегиальное решение полирнуть все это дело пивком. Естественно, одной бутылкой отполировать огромное количество выпитой водки было очень трудно и, Андрей уже смутно помнил, как вся их компания, одна большая и дружная семья, стояла на общей кухне, вооружённая бутылками с пивом и все не могла разойтись.

Если брать в целом, то вливание в коллектив вполне даже удалось. Коллеги оказались людьми интересными и все мероприятие не переросло в банальную пьянку, а скорее напоминало научный диспут, который с каждой выпитой рюмкой становился все интереснее и интереснее. Помимо обсуждения сугубо профессиональных тем, было обсуждено искусство, киноискусство, музыка и так далее. Потом, когда количество выпитого превысило какую-то незримую черту, начались разговоры о политике, и Андрей убедился, что в правительстве сидят не те люди. Позже, ещё через пару – тройку рюмок, застолье стало напоминать передачу *Совершенно Секретно*. Под большим секретом, часто используя слова *тсс* и *только никому*, а также приложенный к губам указательный палец, Андрею выдали все военные тайны, связанные с их комплексом.

Он узнал, что подземная лаборатория насчитывает тринадцать этажей, что раньше это был финский дот, оставшийся со времён войны, что на минус седьмом этаже находится тюрьма с зэками, приговорёнными к смерти и что на них испытывают все полученные препараты. А так же и то, что из лаборатории есть подземная железная дорога чуть не до самой Москвы, построенная по приказу самого Сталина прямо под Онежским озером. Короче, ему пересказали все те байки, которые придумывают люди, когда не знают, как все обстоит на самом деле.

В дверь постучали. Андрей хотел открыть, но попытка пошевелиться вызвала острый приступ тошноты и, поняв, что в ближайшее время любое движение может привести к летальному исходу, он остался лежать на кровати. Спустя минут сорок в дверь постучали опять. На этот раз Андрей нашёл в себе силы подняться и открыть. На пороге стоял его вчерашний искуситель. Судя по помятому лицу и свежему перегару, Юрию вечер тоже не прошёл даром, но он уже успел похмелиться.

– Привет. – Балахонов посмотрел на Андрея, и на его лице появилась усмешка. – Как на себя в зеркало с утра посмотрел.

– Привет. – Еле смог протолкнуть Андрей сквозь пересохшее горло.

– Как оно? – поинтересовался гость и, без спроса пройдя в комнату, сел на единственный свободный от одежды стул.

Андрей удивился подобной наглости, но промолчал. Спустя секунду он был готов предоставить в распоряжение Балахонова не только стул, но и стол, кровать и даже свои личные вещи.

Из пакета, который принёс с собой, Балахонов вытащил банку пива и протянул Андрею. Судя по испарине, покрывавшей банку, она была только из холодильника и Андрей, еле открыв крышку трясущимися руками, за несколько больших глотков опустошил неё. Спустя пару минут головная боль стала отступать и, чтобы закрепить успех, Андрей, вслед за первой банкой, быстро выпил вторую. На старые дрожжи пиво легло очень даже хорошо. По телу разлилась приятная истома. Мысли в голове стали похожи на воздушные шары, которые одновременно выпустили в небо. Медленно взлетая и, стукаясь друг об друга, они исчезали где-то в вышине, совсем не занимая места в сознании Андрея, оставляя все пространство для неги и истомы. Он был готов целый день, не вылезая из комнаты, пить пиво, однако Балахонов, уже выпивший больше двух банок, находился на другой стадии похмелья и дабы не сидеть в общаге, взялся провести Андрею обзорную экскурсию по Кондопоге.