Яблоко возмездия

Самое ужасное, что реального выхода как бы и не существовало. Страшную болезнь лечили синтетическими моноклональными антителами. Денис плохо представлял себе, как они действуют, знал только, что денег на курс не хватит, даже если продать их с бабушкой дом и остаться на улице. А самое главное – заболевание не уходило насовсем, лишь прогрессировало не так быстро.

Нелли была его единственным родным человеком на всей земле, ради нее он был готов на все.

Разумеется, первой пришла в голову мысль о продаже почки, но официально донором он стать не мог из-за врожденного порока сердца, а на черном рынке почка стоила значительно меньше, чем курс этих чертовых моноклональных антител. Из-за постоянных терзаний Вербицкий не смог сконцентрироваться, перепутал какие-то документы, встал не в ту электронную очередь, подал заявку не на то направление и в итоге провалил поступление на журфак. Когда опомнился и разобрался, оказалось, что поезд ушел; в приемной комиссии предложили отучиться на платном. Как раз сейчас это было особенно актуально.

От армии его освободили из-за бабушкиного заболевания как единственного потенциального опекуна. Возможно, и порок сердца тоже сработал, хотя он и не считался особо опасным.

Все лето Денис просидел в интернете, искал варианты хорошего заработка. Конечно, они не находились – кому нужен вчерашний школяр без диплома, пусть и условно одаренный? Вербицкий изучал даже заведомо сомнительные варианты, типа стать сталкером в Краснодаре, писал в соответствующее сообщество. Его кандидатура никого не заинтересовала – логично: без опыта, без связей…

Наконец повезло устроиться удаленно копирайтером в косметическую фирму со странным названием «Эппл Мизерабль». Ее головной офис базировался в Адыгейске. Когда-то небольшой городок, несколько лет назад, после События, он серьезно разросся из-за беженцев из Краснодара. Фирма делала косметику из аномальных яблок, доставляемых из закрытой Зоны. Якобы они как-то особенно, внутренне омолаживали, эти добавки. Правда, говорили и другое: что вообще вся эта аномальная косметика – пиар на голом месте. Никаких добавок в ней нет, потому что действие яблок не изучено, никто бы не позволил вот так просто продавать населению что попало.

Дениса не особенно волновало, из чего на самом деле делают крема и сыворотки, про которые он сочинял вдохновенные тексты. Гораздо больше его беспокоила собственная репутация. В смысле, сможет ли он указывать сотрудничество с «Эппл Мизерабль» в своем портфолио, когда подвернется более интересная вакансия?

За текучкой сырая и серая южная зима промелькнула незаметно. Летом он снова попробовал поступить на журфак, и снова ему предложили платное обучение. Теперь, с работой, это уже не казалось невозможным. Да и Нелли не так уж и болела, просто немного утратила былую гибкость. Неудивительно, некоторые ее ровесницы уже давно осели на диванах без всякой фибродисплазии. И конечно, она очень хотела, чтобы внук получил высшее образование. В итоге выбрали более дешевый дистанционный вариант. Начались бессонные ночи – на учебу ведь требуются не только деньги, но и время.

…В то лето вишня уродилась на удивление. Уже много лет корявые старые деревья приносили по нескольку ягодок, да и те были червивые. А тут даже листья скрылись за множеством темно-красных шариков. Нелли обрадовалась, даже как будто помолодела. Запланировала варенье в промышленных масштабах. Надо было помочь ей собрать урожай, а у Дениса как раз шла сессия, и на работе случилась запарка. А воробьям не объяснишь: они налетели, что не поклюют – то просто на землю скинут. И солнце еще палило немилосердно. «Ну, завтра точно соберу», – подумал студент и засел за курсовую.

Допотопный кондиционер улучшал климат в комнате как-то неубедительно, тексты упорно не поддавались грамотному анализу. Воробьи совсем обнаглели, так расчирикались, что в ушах звенело. Уж делали бы свое черное дело молча!

Пойти, что ли, прогнать мерзавцев? Вербицкий встал из-за компьютера, вышел на крыльцо. Как раз в этот момент чириканье стихло, но он решил все же прогуляться до вишен, заодно оценить масштаб работы на завтра. Завернул за угол и обмер: бабушка, стоя на самом верху шаткой стремянки, изо всех сил тянулась к верхушке одного из вишневых деревьев. На шее у нее висело голубое пластиковое ведерко, наполовину заполненное ягодами. «Ты что!» – хотел закричать он, но не успел. У ведерка вдруг лопнула веревочка. Нелли инстинктивно дернулась – поймать. Стремянка накренилась, бабушка, падая, схватилась за ветки, те обломились, все же немного смягчив падение.

Денис метнулся к вишням. Нелли уже героически пыталась встать, хотя не получалось.

– Дениска, вроде ж не сломала ничего? – с тревогой спросила она. – Надо же было так подвести тебя!

– Что ты такое говоришь… – Он был готов сожрать себя за то, что тянул с этим проклятым урожаем. И ведь старалась-то она ради вишневого варенья для любимого внука! Сама сладкое никогда не приветствовала.

Бабушка смогла встать на ноги, помотала головой, руками. На плечах и локтях виднелись глубокие ссадины, проступали пятна кровоподтеков, но серьезных травм вроде не наблюдалось. Денис все-таки отвез ее в больницу, несмотря на протесты.

В регистратуре сидела пергидрольная тетка, которая на все вопросы отвечала одно: записи нет, принимаем только платно. Платный прием, как оказалось, ничем не отличался с точки зрения комфорта от бесплатного. Тем не менее очередь из недовольных у рентгенкабинета почтительно расступилась после предъявления оплаченного талона. В кабинете травматолога Нелли была уже немного спокойнее, видимо, боль от ушибов утихла от принятой таблетки. Усталый, уже немолодой врач поднял глаза, поглядел куда-то сквозь Дениса, молча осмотрел бабушку и так же молча сел писать. Вербицкий боролся с желанием задать вопрос первым, но доктор взял инициативу на себя:

– Серьезных переломов нет. Точнее, треснуло два ребра справа, но это мелочи. От ушибов принимайте обезболивающие, я написал. Месяц никаких физических нагрузок. – Он поставил размашистую подпись. – Все.

– Э-э… Спасибо. А на фибродисплазию это не повлияет?

Во взгляде травматолога появилась некоторая заинтересованность:

– А, фибродисплазия. Ну да, конечно, повлияет. После переломов она обычно прогрессирует. Так что подыщите реабилитационный центр или сиделку хорошую.

Всю дорогу домой бабушка и внук молчали. Только дома Нелли, чувствуя необходимость как-то снять напряженное безмолвие, сказала нарочито весело:

– Вот, не зря говорят, что сладкое вредно! Но немножко вишни я все-таки успела сварить еще вчера.

– Я теперь, наверное, не смогу больше есть варенье, – мрачно отозвался Денис.

– Ну, выше нос! Что ты разнылся! Балерины так просто не сдаются, даже бывшие! – Она изо всех сил выпрямила спину и попыталась встать в третью позицию, но не смогла удержать равновесие. Внук еле успел поддержать ее и не дать упасть.

– Иди лучше полежи, – встревоженно попросил он. – Я тебе куриный бульон сварю, он вроде как кости сращивать помогает.

Уложив бабушку на диван, он пошел на кухню, начал возиться с курицей. Нелли, обычно разговорчивая, лежала так тихо, что казалось, будто она спит. Сварив бульон, Денис на цыпочках подошел к дивану и увидел, что она беззвучно плачет.

– Ну же… – Он присел на корточки рядом. – Зато от этого не умирают, как от рака!

– С перспективой, которая меня ожидает, лучше умереть, если честно…

– Ты что? Как я без тебя?

– Уж точно лучше, чем с бревном на шее.

– Нелли! Не смей.

– Интересно, как быстро это будет развиваться… – Кажется, она не слышала его слов. – Я ведь уже сейчас… хожу нормально… в смысле, ходила, а танцевать, как раньше, не могу. А потом ведь вообще придется выбирать любимую позу на всю оставшуюся жизнь. – Она натужно улыбнулась. – Придется решить, арабеск это будет или круазетт. Зато уж точно не растолстею, там, говорят, челюсти перестают двигаться, больных кормят через трубочку.