Страница 31 из 34
Идея государства вытекает из самой глубины человеческого сознания. В течение всех исторических тысячелетий народы всевозможных племен и степеней развития своим глазомером, умозаключением и опытом всегда и повсюду были приводимы к одной идее.
Мы ее можем, стало быть, рассматривать как политическую аксиому, подобно тому как в математике и логике аксиомы суть не что иное, как формулировка всеобщего одинакового впечатления.
Эта аксиома гласит, что в государстве люди находят высшее орудие для охраны своей безопасности, права и свободы.
Отрицатели государственности против воли дают подтверждение этой истины, так как, покидая государство в своих чаяниях будущего, представляют себе лишь одно из двух: либо простое господство сильнейшего (в анархии), либо подчинение человека стихийным силам (в социальной демократии).
Действительно, социалисты, последователи экономического материализма, только потому и надеются на возможность уничтожения принудительной власти, что, по их мнению, грядущее безгосударственное общество будет вставлено в рамки коммунистического производства, которое само по себе будет регулировать жизнь и деятельность людей.
Человечество здесь приглашается к уничтожению своей разумной, обдуманной власти над собою, но для чего же? Чтобы подчиниться некоторой стихийной власти экономики, которая подавит нашу свободу со всею беспощадностью сил природы. Вместе с государством мы бы разрушили высшее орудие нашей человеческой власти над нашей жизнью, т. е. нашей свободы. Ибо что же такое наша свобода, как не возможность самостоятельно направлять течение дел наших, делать то, что мы считаем нужным, и не делать того, чего мы желаем избежать, не быть слепою игрушкой стихийных сил, но приспособлять их к нашим человеческим потребностям?
На это в наибольшей степени дает нам способы союз государственный, в котором народ объединяет свои силы, дисциплинирует их и направляет их для достижения своих целей со всем могуществом, которое способна дать правильно организованная и разумно действующая власть.
Власть, конечно, предполагает подчинение. Но создавая власть, которой должны подчиняться, мы не жертвуем свободой, потому что при этом мы вместо подчинения стихийным силам подчиняемся самим себе, т. е. тому, что сами сознаем необходимым. Таким образом мы лишь выходим из слепого подчинения обстоятельствам и приобретаем независимость, первое условие свободы.
Идеал безгосударственный, наоборот, вместо подчинения людей самим себе влечет их к подчинению силам, вне их находящимся.
Понятно, что люди всегда предпочтут первый исход. Сверх того, как сила сознательная, государство всегда возьмет верх над силами внешними, бессознательными. Торжество государственности поэтому всегда неизбежно, и в конце концов, с какой бы теоретической анархии мы ни начали, а кончим всегда восстановлением государственности.
К этому должно лишь добавить, что при всей своей необходимости и незыблемости принцип государственности имеет свои естественные пределы приложения. Отсюда необходимо правильное понимание содержания государственного принципа, так как этим именно содержанием определяются и пределы его приложения.
КОНСТИТУЦИЯ И ГРАЖДАНСКАЯ СВОБОДА126 (1905)
А. К. Дживелегов
Политическое движение 1848 года не оставило в Западной Европе ни одной абсолютной монархии. Если в некоторых из монархий, выдержавших борьбу или возникших потом (Австрия, Неаполь, вторая империя во Франции), известный промежуток времени царили порядки настоящего самодержавия, то их все-таки старались прикрыть конституционными формами. Потом мало-помалу исчезли и последние переживания абсолютизма и Запад фактически стал страною конституционализма. Современное культурное государство есть конституционное государство.
Это значит прежде всего, что народ в таком государстве принимает участие в составлении законов и держит в своих руках контроль над их исполнением. Государственная власть в монархиях разделена между монархом и народом, а в республиках делегирована народом различным органам.
Но современное культурное государство есть конституционное государство не только в указанном сейчас смысле. Второй не менее важный признак заключается в том, что оно налагает на себя известного рода ограничения. Государство, в котором государственная власть не знает ограничений, не есть вполне конституционное государство. В нем недостает правового режима. Обладание народом законодательной властью не есть гарантия того, что существует правовой порядок; даже в республиках может существовать самый необузданный деспотизм, а административно-полицейский режим в конституционных монархиях служит очень часто орудием фактического самодержавия. Для того чтобы в государстве воцарился правовой порядок, чтобы государство стало правовым государством, должна быть ограничена самая государственная власть независимо от формы правления. Современное культурное государство есть правовое государство, ибо власть в нем осуществляется с ограничениями.
Эти ограничения регулируют сферу отношений между государством и его подданными. Государственная власть признает в своих отношениях к подданным известный предел, перейти который она не вправе. Только суд может разрешить государственной власти доступ в эту заповедную область. Но и это может случиться лишь тогда, когда подданный или группа подданных нарушили закон и судом же были лишены своих прав. Во всех других случаях граждане пользуются определенной совокупностью прав, неприкосновенных для государственной власти. Эти права называют правами личной и общественной свободы, просто общественными правами, гражданскими правами, субъективными публичными правами (последний термин, как увидим, шире других) и т. д. Но дело не в названии, а в сущности, а сущность заключается в том, что признанием за подданными этих прав государство добровольно ограничивает свою власть.
Итак, участие народа в составлении законов и контроль над их исполнением, с одной стороны, самоограничение государственной власти, с другой, являются двумя главными признаками современного правового государства. Если мы захотим обнять в одном определении оба эти признака, то получим обычную формулу правового государства. Правовое государство – это такое государство, которое как правительство подчиняется юридическим нормам, выработанным им же как законодателем. Правовое государство, словом, есть царство закона.
Чем же гарантировано соблюдение закона в правовом государстве? Формально – конституционным актом, фактически – соответствующей организацией общественных сил.
Конституционный акт определяет совокупность отношений, вытекающих из обоих признаков, составляющих сущность правового государства как для государственной власти, так и для подданных. Он указывает юридические границы, в которых действуют не только исполнительная, но и судебная и законодательная власти в государстве. Это – основной закон, стоящий выше прочих законов, действующих в стране.
Одна страна – Англия – не знает единовременно созданного государственного акта. У нее есть целый ряд законов, которые могли бы быть приняты за конституционные законы, но ни один из них не является основным законом. Их принудительная сила та же, какою обладает закон о каких-нибудь ночлежных домах в Уайтчэпеле. Это явление, очень смущающее юристов и заставляющее их изощряться в остроумии для его догматического истолкования, находит очень естественное историческое объяснение. Объективные нормы государственного права Англии складывались в медленном историческом процессе, в котором каждый этап закреплялся очень основательно. В особом акте, который подводил бы итог всему процессу, поэтому никогда не являлось необходимости, и англичане так и не выработали себе конституции. Тем не менее английский политический порядок защищен лучше, чем в большинстве государств, обладающих конституционными актами.
126
[Печатается по изданию: Дживелегов А. К. Конституция и гражданская свобода // Конституционное государство: Сб. ст. / И. В. Гессен [и др.] [ред.]. 2‐е изд. СПб., 1905. C. 41–73. Публикуемый фрагмент: с. 41–49.]