Страница 7 из 57
А ведь он мог бы сейчас писать лабораторную работу или переписывать отчеты прошлых лет. И получать за это большую зарплату. Иметь благоустроенную квартиру в центре, девушку, от которой не несет потом, и которая имеет у себя в тумбочке прокладки, а не склад грязных тряпок на чердаке. Все это было в одном шаге, на расстоянии вытянутой руки…
Контора — неприметное здание, затесавшееся среди многоэтажных братьев, — представляла из себя нечто среднее между офисом и общежитием. Большие стеклянные окна, хорошее освещение, автоматические двери с датчиком движения. Внутри пахло моющим средством с ароматом ландышей, а за стеклом проходной, в просторной кабинке, сидел собранный охранник, деловито заполняющий журналы.
— Сержант Дангер, личное поручение Чешуеску! — отрапортовала девушка, предъявив удостоверение.
— Проходите, сержант. Вас ждут, — ответил охранник, задержав взгляд на документе.
Тарас подумал, что в этом помещении, устланном плиткой, с ровно горящими люминесцентными лампами, просто не может происходить ничего плохого. Они дошли до лифта, где Энни нажала на кнопку «3», кабинка вздрогнула и тронулась с места.
Рабочий вдруг понял, что был большим дураком, когда поверил в хороший исход своих действий. Звенящая тишина, нарушаемая поскрипыванием механизмов, металлические стены, тусклая желтая лампочка, повисшая на кривых проводах. Подъем продолжался долго, и с каждым метром в голове Тараса все отчетливее слышался вопль о помощи. Его нежелание двигаться дальше росло, но он ничего не мог с этим поделать.
По выходу из лифта рабочий успел заметить своих товарищей, что попали в соседние кабинеты. Короткий обмен взглядами — вот то немногое, чем они успели обозначить свою встречу.
Кабинет полностью соответствовал представлениям арестованного — закрытые плотными шторами окна, небольшой стол, лампа, бьющая по глазам слишком ярким светом, сидящий напротив угрюмый военный с по-волчьи злым взглядом. Это был человек с двухдневной щетиной, что намекало на его плотный график, обрушившийся внезапно.
Угловатые черты лица, впалые щеки, массивный горбатый нос. Все в нем говорило о жестоком нраве, но Тарас едва ли был способен провести подобный анализ личности. Сев на слегка кривой табурет, он готов был признаться в чем угодно, лишь бы только оказаться вне этого места. Там, снаружи, где мерцает защитный купол, и пахнет теплым асфальтом после дождя…
— Я хотел бы… — начал говорить рабочий, но его прервали резким жестом, призывая заткнуться.
Процедура допроса ещё даже не начиналась, а уже утомляла. Молчание затянулось — военный что-то неторопливо писал на большом белом листе, заполняя его ровными строчками. Наконец, он прекратил бумажную работу, положив ручку на стол. Чтобы дотянуться до Тараса, ему нужно было лишь слегка наклониться вперед.
Он так и сделал.
Сильнейший удар опрокинул парня на спину, и бедолага больно ударился затылком о каменный пол, а из глаз посыпались искры. Еще один удар настиг его сверху, — военный бил методично, без ярости, выжидая, пока извивающаяся жертва сама подставит уязвимое место.
Как ни странно, боль вернула Тараса в реальность. Страх стал понятен, его источник — осязаем. Рабочий кричал, но уже не испытывал того животного чувства, что вызывает тошноту. Затем военный поднял его и вновь усадил на табуретку, помыл руки в раковине, стоявшей тут же. Из крана текла прозрачная, чистая вода. Тарасу страшно захотелось пить.
Военный вернулся на своё место и продолжил писать, по-прежнему не говоря ни слова. Когда лист был исписан полностью, следователь, или кто он там был, посмотрел на пленника.
— Что ж, давай по душам. — Устало заговорил он. — Один из твоих подельников сдал тебя с потрохами, и этого достаточно, чтобы выписать тебе путевку в лабораторию. Я так и сделаю, потому что такой рабочий, как ты, нам не нужен. Ты же ещё один бунт подымешь, так? Так. Но расскажи мне, гражданин Лишай, что же тебя на самом деле не устраивает, а? К чему все эти смерти твоих коллег? Во имя чего? Ты же понимаешь, что теперь положение работяг станет ещё хуже? Можешь говорить всё, что хочешь, не стесняясь — смертный приговор тебе уже выписан. На, почитай.
Военный положил исписанный лист перед Тарасом. Тот глянул на лист — почерк оказался очень аккуратным и разборчивым. Там действительно был смертный приговор. Ниже: печать и подпись. Пусть эту бумажку можно было легко сжечь, съесть или разорвать, это уже ничего не значило.
Всё закончилось, не успев толком начаться.
Тарас еще раз вспомнил события последних месяцев. Когда в почтовый ящик, вместо конверта счастья, ему пришел отказ на обучение в Академии имени Сандера Лукаса, он посчитал, что это вызов. Что ничего еще не кончено и можно с легкостью попробовать снова. Но того, кого отшили однажды, во второй раз не хотели даже рассматривать в качестве кандидата.
И всё это из-за одной ошибки. Ведь по показателям интеллекта Тарас проходил в учёные. И вот дёрнул же чёрт его тогда полезть в сверхсекретную лабораторию, да ещё и попасться. Но кто ж знал, что там так много охраны?..
А потом потянулись дни в рядах простых работяг, уловки и лазейки, найденные благодаря сообразительности и уму. Он находил их повсеместно, но как бы хорошо ты ни ориентировался в крысиной норе, ты остаешься там, среди помета и трупов сородичей. Тарас это понимал, потому замыслил нечто более серьезное, чем вонючий порошок в сапогах. Это был бунт, призыв к справедливости!
И чем это обернулось? Пьянкой, драками и как итог — смертью на лабораторном столе! Никто не уходил оттуда, никто не рассказывал, что там делается с людьми. И вот теперь ему предстоит отправиться туда, в белоснежные чертоги научно-технической жестокости… Тарас улыбнулся этой мысли.
Как он мечтал туда попасть? Как готовился ко вступительным экзаменам? И вот, пожалуйста, мечты сбываются!
— Смешно? — устало спросил военный, поднимаясь с места. — Это нервное, пройдет.
Он поднялся, демонстративно размял руку, после чего замахнулся, чтобы ударить, но не успел. Дверь распахнулась, показалось лицо Энни. Она не выглядела испуганной, скорее сосредоточенной.
— Капитан! Объявлен протокол номер один! — сообщила она.
— Что?! — проревел следователь, бросаясь к окну.
Тяжелые шторы, как испуганные призраки, ринулись в разные стороны, пропуская в кабинет свет уличных фонарей. Тарас пытался понять, на что именно уставился военный офицер, не находящий в себе сил оторвать взгляд от того, что происходило на горизонте. Множественные яркие вспышки появлялись тут и там, приближаясь с каждой секундной.
Рабочий позволил себе приподняться, потому как на него все равно никто не обращал внимание. Его беспокоило что-то, чего он не мог понять, хотя чувствовал, что ответ крутится на языке.
— Ёп твою мать… — мертвенно спокойным голосом произнес вдруг следователь. — А купола-то и правда нет.
Глава 4. Бег сквозь мрак
Вой сирены, пробирающий до костей, вызвал волну паники. Тарас бросился прочь, но подножка со стороны Энни прервала побег в самом начале.
— Значит так… — военный не обратил на это почти никакого внимания. — Ты отведи его в камеру, вместе с подельником!
— Одна? — уточнила сержант Дангер.
— Ты хороший боец, настоящий профессионал, справишься с двумя хлюпиками, — решительно заявил офицер, достав из сейфа табельное оружие. — Я беру бойцов с собой.
— Но что будете делать вы? — задала совсем неуставной вопрос сержант Дангер.
— Нужно спуститься в арсенал, раздать боевые патроны и связаться с главнокомандующим, — ответил военный. — Если купол исчез, мы должны знать — надолго ли? И если его возможно восстановить, то что для этого нужно?
— На проходной, в аварийном запасе должна находиться рация старого образца, предназначенная как раз для такого случая, — подсказала девушка. — Канал сто два, дробь пять.
— Что это? — уточнил офицер.
— Частота, на которой общаются пограничники. Если хоть одна застава еще цела, вы можете узнать подробности.