Клятва

— Элья…

Она приоткрыла глаза, постаралась пошевелиться, хотя бы двинуть головой — но сил не хватило. Грязная, ослабшая, напуганная — наверное, на всю жизнь…

Герек колебался, но всего лишь одно мгновение.

Она сама виновата. Пускай исправляет собственную ошибку. Она принесёт клятву лично ему, но если выполнит её, то спасёт весь Татарэт. Это справедливо, это правильно…

Маг порезал теперь уже свою собственную ладонь и снова взял Элью за руку. Их кровь должна была смешаться, иначе клятва будет всего лишь набором слов, одного заклинания недостаточно.

Элья вздрогнула, словно тоже почувствовала, как вокруг них сгущается воздух. Тихонько застонала, вяло попыталась вырваться — ей явно не нравилось то, что происходило с её ладонью. Но Герек держал крепко.

— Тихо, — сказал он. — Сейчас ты будешь повторять за мной.

— Я… повто…

Девушка закашлялась и облизнула запёкшиеся губы. Это было так беспомощно, так по-человечески…

Герек раздражённо дёрнул головой.

— Мы договаривались. Ты будешь повторять!

Ему показалось, что она попыталась сжаться калачиком, стать меньше.

— Д…да… Я повторю…

— Я.

— Я…

— …принесу зеркало…

— …принесу зеркало…

— …в котором была заключена Макора…

— …в котором была… закл… заключена… Макора…

Герек смотрел, как она заставляет себя произносить одно слово за другим. Буквально выдавливает звуки. И по-прежнему отчаянно боится.

Всё-таки, пожалуй, она и не человек уже… От неё разит нежитью, как от самих белоборских болот… Даже в глазах — нет-нет, да и промелькнёт зелень… Красного зато больше нет — первое заклинание сработало…

Но всё равно, это сломленное, беспомощное существо. Что оно может сделать?

Герек решительно сдвинул брови и продолжил:

— …господину Дертолю…

— …господину… Дертолю…

— …главному министру Татарэта.

— …главному министру… Татарэта…

Вот и всё. Дело сделано.

Он выпустил её руку, и та безвольно упала на мокрую землю. На измазанной кровью ладони затягивался тоненький порез.

Герек хотел просто уйти, но, для очистки совести, направился в ту сторону, откуда вот-вот должен был появиться дозор. Он был уверен, что после такого магического всплеска Лесной Клан не может бездействовать.

И не ошибся — знакомые силуэты уже возникли между деревьями и мягко двигались навстречу, будто летели над землёй.

***

— Ты готова?

Высокая беловолосая старуха замерла на пороге, опираясь на сучковатый посох. Выглядела она очень внушительно, несмотря на видавшую виды вязаную шаль, накинутую поверх такого же старого балахона.

Элья, с ногами сидевшая в плетёном кресле, вздрогнула и повернула голову.

Она, конечно, не была готова. Не потому, что не собрала вещи — у неё не было вещей, за исключением небольшой сумочки с провизией и самым необходимым, которую ей отжаловал какой-то старый маг, и в которую она даже не заглядывала. Но выйти из помещения и снова ступить на белоборскую землю, услышать, как зовёт её горн из Подземного Дворца, отводить глаза от каждого бочажка, полного зеленоватой влаги, чтобы не завлекло, не затянуло… К этому подготовиться невозможно.

С другой стороны, идти надо. Пусть что-то манит её остаться здесь навсегда — но что-то и гонит прочь…

Да и потом, она обещала помочь старой Гарле-каи. Когда та обустроится в своём новом доме и примется за изготовление снадобий, ей нужны будут новые руки. Эльина помощь будет платой за то, что её приютили здесь ненадолго, позволили вымыться и более-менее прийти в себя. А Лесной Клан никому не предлагал бескорыстной помощи — за всё нужно было платить.

Элья вылезла из кресла и накинула тёплый плащ — ещё один подарок старого мага. Знать бы, с чего этот тип так заботился о ней… Взяла сумку.

Всего несколько шагов — и она окажется на улице.

Всего несколько шагов…

Ноги не слушались.

— Давай-давай, поторопись, — сказала Гарле-каи.

Она посторонилась — и Элья переступила порог.

Их вышла проводить вся деревня. Высокие мужчины и гибкие женщины, и те, и другие — с длинными волосами, распущенными или перетянутыми какими-то верёвочками. Жители деревни стояли среди небольших мазанковых домиков, под цвет весенней грязи, и деревянных сараюшек — молча, выжидая. Элья обвела их затравленным взглядом. Ей казалось, в неё вот-вот что-то кинут, обзовут нечистью. Это словечко уже неоднократно слетало с губ людей Лесного Клана — и оно было справедливым. Нечисть, нежить, нелюдь — это теперь про неё. Внешне она вроде бы не отличается от обычной девушки, но люди из Лесного Клана всегда чувствуют суть. Слышат.

Одна женщина, молодая, рыжеволосая, была на лошади. Она спешилась и, передав поводья какому-то пареньку, подошла к Гарле-каи. Мягкие облегающие брюки, пояс с драгоценными камнями, высокие сапоги и кожаная куртка, отделанная золотым шитьём. Уже по одежде можно было понять, что особа непростая, однако даже будь на ней обноски, женщину выдавал бы взгляд, такой же властный, как у Болотного Короля. Элья, стоявшая рядом с Гарле-каи, съёжилась, но рыжеволосая не обратила на неё внимания.

— Доброго тебе пути и доброго дела, почтенная Гарле-каи, — звучно произнесла она.

Старуха степенно поклонилась. У Эльи вспотели ладони. Что делать? Кланяться? Как? Как низшие служанки Подземного Дворца — упасть на колени, вытянуться вперёд, распластавшись по земле? Просто упасть на колени, как старшие служанки? Согнуться в поясном поклоне, как делала таррагана, существо, получившееся из одной утопленницы и стаи воронья, чёрная, жуткая надзирательница с тяжёлым хлыстом в руках? Или просто склонить голову, как поступила сейчас Гарле-каи?..

Мысли ещё метались в Эльином мозгу, а ноги уже подогнулись, по привычке, лоб коснулся самой земли… Хорошо, что на этом она опомнилась и остановилась. Голос рыжеволосой и без того был полон презрения:

— Встань.

Элья торопливо поднялась и неловко растопырила испачканные руки. Её трясло.

— Ты знаешь, что должна помогать Гарле-каи, пока она не отпустит тебя.

Элья закивала:

— Я буду помогать… Я обязательно буду помогать…

— Цени её. И береги. Возможно, она поможет тебе снова стать человеком.

Элья снова несколько раз кивнула.

Голос рыжеволосой немного смягчился:

— Вымой руки. И в добрый путь.

***

Деревья Белобора скрипели. Просто так, безо всякого ветра, и каждый раз это было неожиданно и страшно. Будто кто-то неведомый шёл по иссохшемуся паркету старого дома…

Однако колдунью этот скрип не заботил нисколько. Она следовала к своей цели, ни на что не отвлекаясь и не боясь. Да и с чего ей бояться, если она выросла здесь? К тому же люди Лесного Клана довольно часто путешествовали в сторону побережья, и Гарле-каи шагала проверенной тропой, на которой даже стояли шалаши для ночёвок.

Первый такой шалаш напугал Элью. Она не могла подойти к нему ближе, чем на несколько шагов. Начинали подгибаться ноги, в глазах мутнело, нестерпимо ныли шрамы, оставшиеся от хлыста тарраганы, и гудел в ушах призыв из-под земли — звук болотного горна. Элья должна была возвращаться в Подземный Дворец…

Элья должна была двигаться вперёд.

Нет, всё-таки во дворец, чем дольше она будет сопротивляться, тем хуже будет потом…

Нет, вперёд. Никакого «потом».

— Не поддавайся знакам… — Морщинистая ладонь Гарле-каи провела по плотно подогнанным друг к другу доскам и сучьям, из которых был сложен шалаш. На древесине и правда виднелись какие-то фигурные порезы. — Это от нежити. Сейчас я сломаю для тебя ясеневую ветвь, и тогда это место примет тебя…

Сложнее всего было стоять и ждать, пока старуха отыщет ясень. Элье с трудом удавалось победить инстинкт, который повелевал ей забыть себя и бежать до ближайшей болотной трясины, чтобы нырнуть туда с головой. Будто разум хотел капитулировать — а она упорно возвращала его на место.