Страница 2 из 12
Я глубоко признателен И. Д. Прохоровой и издательству «Новое литературное обозрение» за возможность представить эту книгу российской аудитории. Работа над подготовкой русского издания книги позволила обнаружить и исправить целый ряд досадных оплошностей, вкравшихся, к сожалению, в ее английскую версию; учесть некоторые новые работы по теме, вышедшие за последние два года; а в некоторых случаях и включить кое-какие дополнительные материалы.
Монография подготовлена в результате проведения исследования (проект № 15-01-0148) в рамках Программы «Научный фонд Национального исследовательского университета „Высшая школа экономики“ (НИУ ВШЭ)» в 2015–2016 годах и в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации «5-100».
ВВЕДЕНИЕ
Сильвестра Медведева вывели на эшафот на Красной площади подле Спасских ворот 11 февраля 1691 года. Ученый монах был приговорен к смерти еще за год до того: его обвиняли, ни много ни мало, в намерении извести царя Петра и патриарха Иоакима, посадить на престол царевну Софью, а себе самому присвоить патриаршество. Но казнить Сильвестра правительство Нарышкиных не спешило: от него требовали показаний, которые изобличали бы других предполагаемых сторонников Софьи. Этого, однако, добиться не удалось даже после «истязания его огнем и бичами до пролития крови». Теперь, наконец, мучениям пришел конец: книжнику отрубили голову, а тело похоронили в яме близ Покровского убогого монастыря, вместе с трупами нищих1.
Среди прочего, Медведев был автором и «Привилегии на Академию», первого в России проекта школьного устава, в самом названии которого заложена отсылка к западноевропейским образовательным моделям2. Вероятнее всего, монах подготовил «Привилегию» еще в 1681 году, намереваясь представить ее царю Федору Алексеевичу. После смерти Федора Медведев еще раз попытался добиться ее утверждения, на этот раз царевной Софьей, но снова потерпел неудачу. Правительница какое-то время колебалась, но в итоге поручила создание училища недавно прибывшим из Греции братьям Лихудам: судя по всему, это была уступка патриарху в тщетной надежде заручиться его поддержкой в противостоянии с юным Петром и стоящими за ним Нарышкиными3. Такое решение, разумеется, спровоцировало ожесточенную вражду между Медведевым и поддержавшей Лихудов группировкой, вылившуюся в публичный теологический спор с неизбежными в таких случаях взаимными обвинениями в ереси. Пока Софья оставалась у власти, она и ее ближайший приспешник Федор Шакловитый, глава Стрелецкого приказа, защищали Сильвестра от его недругов, в число которых теперь входил и сам патриарх. Но с падением в 1689 году режима Софьи эти связи лишь окончательно обрекли монаха на гибель4.
История Сильвестра Медведева поучительна в нескольких отношениях. Наиболее очевидным образом она напоминает нам, что политические столкновения той эпохи сложно описывать как борьбу между «модернизаторами» и «консерваторами». Группировка, которая свергла в 1689 году Софью и привела к власти Петра, включала также и целый ряд изоляционистски настроенных представителей элиты, в том числе и самого патриарха, тогда как на противоположной стороне мы находим таких ведущих «западников», как князь В. В. Голицын и сам Медведев. Скорее, политические альянсы формировались в ту эпоху не на основе идеологий, а по принципу принадлежности к аристократическим кланам и патрон-клиентским сетям. Одновременно этот эпизод показывает, как тесно попытки Медведева основать академию были переплетены с его политическими интригами. Амбиции монаха, его жажда власти и статуса прямо определяли и приемы, с помощью которых он продвигал свой образовательный проект, и облик училища, которое он хотел создать.
И в самом деле, в «Привилегии» удивительно мало говорится о содержании и методах преподавания в будущей академии. Вместо этого в документе заложена попытка установить единоличный контроль ректора за любым вообще преподаванием мало-мальски продвинутых предметов во всем Московском государстве. Среди прочего, «Привилегией» запрещается преподавание греческого, польского, латинского и других иностранных языков где бы то ни было, кроме академии, даже в частных домах, без предварительного одобрения со стороны ректора академии. Академия должна была также играть роль своего рода инквизиции, исследуя религиозные воззрения иноземных учителей, намеревавшихся преподавать в России; содержание подозрительных книг; случаи публичного поругания православной веры и церковных традиций и так далее. Более того, согласно тексту «Привилегии», академия, по сути, выводилась из-под власти патриарха – не потому, конечно, что Медведев был ранним сторонником секуляризации образования, но потому что он состоял в конфликте с тогдашним главой церкви. Поэтому в документе также перечисляются и многочисленные монастыри, которые должны были быть переданы, вместе с принадлежащими им вотчинами, на содержание академии. Наконец, в тексте делается и попытка заручиться твердыми гарантиями со стороны монарха, который, утверждая «Привилегию», обязался бы также от своего имени и имени своих наследников академию «содержати во всякой целости без всякого изменения».
Итак, составленный монахом проект «Привилегии» был направлен, называя вещи своими именами, на монополизацию образовательного поля, устранение конкурентов и присвоение его автором некоторых ресурсов и полномочий. Медведев основывался на более ранних наработках своего бывшего учителя, поэта и придворного проповедника Симеона Полоцкого (1629–1680)5, но непосредственно к составлению документа и к попыткам добиться его утверждения монаха подтолкнуло, похоже, прибытие в Москву некоего Яна Белобоцкого, который предлагал здесь свои услуги в качестве преподавателя и потому был воспринят Медведевым как опасный соперник, – а также успех другого конкурента, монаха Тимофея и его Типографской школы. Как замечает по этому поводу Б. Л. Фонкич, «честолюбивые замыслы, ревность и ненависть к возможным противникам своих планов – вот что водило пером Медведева в те месяцы, когда он сочинял „Привилегию на Академию“»6.
Судьба Медведева и его попыток добиться утверждения своей «Привилегии» интересна не просто как исторический анекдот: на примере этого эпизода наглядно видно, как вообще происходили институциональные изменения на заре Нового времени. Как показывают многочисленные примеры, разбираемые в этой книге, новые институты не возникали «сами по себе» и не вызывались к жизни ни некоей безличной волной «европеизации», ни потребностями войны и технологического прогресса. Наоборот, возникновение новых институтов и укоренение новых организационных форм следует рассматривать в первую очередь как результат усилий, предпринимавшихся вполне конкретными индивидами и группами для реализации их личных проектов и достижения их собственных целей – карьерных, материальных, идейных, а чаще всего их сочетания. Проекты эти могли быть самого разного характера и масштаба. В некоторых случаях речь шла о создании новых организаций, например, об основании Московского университета (1755) или Горного училища (1773), в других – об изобретении новой правительственной должности; описании новой административной функции; введении нового регламента. В значительной мере рост государства и в России, и в других странах происходил постольку, поскольку он создавал предприимчивым деятелям благоприятные условия для реализации их инициатив. Проекты, которые они придумывали и воплощали в жизнь, служили теми кирпичами, из которых на пороге Нового времени складывалось здание «рационального» и «бюрократического» государства.
1
О Сильвестре см.: Прозоровский А. А. Сильвестр Медведев. Его жизнь и деятельность. М., 1896; Козловский И. Сильвестр Медведев. Очерк из истории русского просвещения и общественной жизни в конце XVII века. Киев, 1895; Богданов А. П. Перо и крест: Русские писатели под церковным судом. М., 1990. С. 233–382; Панченко А. Н. Сильвестр // Словарь книжников и книжности Древней Руси / Под ред. Д. С. Лихачева. СПб., 1993. Т. 3: XVIII век. Ч. 3: П–С. С. 354–361. Цитата см.: Прозоровский А. А. Сильвестр Медведев. С. 338.
2
О «Привилегии» см.: Фонкич Б. Л. Греко-славянские школы в Москве в XVII веке. М., 2009. С. 190–213. Сам текст опубликован на с. 223–231.
3
Панченко А. Н. Сильвестр. С. 356–358.
4
Фонкич Б. Л. Греко-славянские школы. С. 214–217. Столкновение между Медведевым и патриархом традиционно описывалось как отражение идеологических разногласий (в первую очередь, между «грекофилами» и сторонниками «латинской» ориентации). Кэти Портер, однако, настаивает, что идеологически очерченных противоборствующих группировок не существовало и их описания в историографии являются ретроспективной проекцией более поздних культурных процессов. Potter C. J. The Russian Church and The Politics of Reform in The Second Half of The Seventeenth Century. PhD diss. Yale University, 1993. Р. 384–394. Среди недавних работ на эту тему см.: Chrissidis N. A. An Academy at The Courts of The Tsars: Greek Scholars and Jesuit Education in Early Modern Russia. DeKalb, IL, 2016 (русский перевод: Хриссидис Н. Академия при царском дворе. М: Новое литературное обозрение. Готовится к печати). О свержении режима регентства в 1689 году. см.: Лавров А. С. Регентство царевны Софьи Алексеевны. Служилое общество и борьба за власть в верхах Русского государства в 1682–1869 гг. М.: Археографический центр, 1999. С. 157–190.
5
Панченко А. Н. Симеон Полоцкий // Словарь книжников и книжности Древней Руси / Под ред. Д. С. Лихачева. СПб., 1993. Т. 3: XVIII век. Ч. 3: П–С. С. 362–379.
6
Фонкич Б. Л. Греко-славянские школы. С. 208–211, 214–215. Цитата на с. 215; о школе монаха Тимофея см.: С. 103–173; Панченко А. Н. Сильвестр. С. 355–356; Горфункель А. Х. Белобоцкий Ян (Андрей Христофорович) // Словарь книжников и книжности Древней Руси / Под ред. Д. С. Лихачева. СПб., 1992. Т. 3: XVII в. Ч. 1: А–З. С. 128–131.