Страница 8 из 9
– Государственные чиновники и служащие банков, – решил Беляев.
Генерал вышел на широкую улицу. По ней со скрипом медленно полз старый деревянный трамвай, набитый пассажирами. Здесь начинался исторический центр Асунсьона со старинными домами в колониальном стиле. В глаза бросились вывески банков, витрины магазинов и контор. Но фасады были неухоженные, давно некрашеные, двери определённо не ремонтировались в течение многих лет, а мраморные ступеньки покрыты пылью.
С 11 утра до 4 все магазины и учреждения закрывались из-за жары. Горожане отправлялись на сиесту, а попросту говоря спали. Но к вечеру город вновь оживал. Незатейливые кафе наполнялилсь посетителями, на улицу выносились скамейки и стулья, слышался смех и звуки гитары.
Воровство присутствовало повсеместно, но отличалось весьма самобытным колоритом, подчиняясь странному кодексу этики. Забравшись в дом, воры уносили ненужную мелочь и старые вещи, оставляя нетронутым всё ценное и необходимое. А обнаружив бумажник, брали только малую часть денег. Если крали корову, то исключительно ради мяса, а шкуру возвращали, тайком вешая на забор. Если крали лошадь, то только для того, чтобы куда-то доехать. Потом отпускали и она сама возвращалась домой.
Вся эта неухоженность и неопрятность трогали сердце генерала Беляева, с детства влюблённого в Парагвай, и заставляли думать, что теперь в его силах сделать эту страну лучше. Его сразу же приняли в военное училище преподавателем фортификации и французского языка. На первой лекции по фортификации присутствовал министр обороны Риарт и высшие офицеры Генерального штаба. Через два месяца его знания и превосходное владение испанским языком были оценены лично президентом страны – Беляеву присвоили звание полковника парагвайской армии и назначили начальником картографического отдела Генерального штаба. Вдохновлённый успехом, он подал в министерство два проекта: исследование Чако и ‘Русский очаг’. К нему, наконец, приехала жена. Ожидая прибытия поезда, Беляев поразился сходству вокзала Асунсьона с вокзалом в Царском Селе, где в 1915-м он лечился после ранения.
1915 г. Царское Село. Россия
В 1915-м на германском фронте под городом Станислав Иван Тимофеевич был ранен в руку и в живот. Его отправили в Царское Село под Санкт-Петербургом в госпиталь Её Величества Императрицы Александры Фёдоровны, расположенный в Александровском дворце. За ранеными ухаживали лучшие врачи и сёстры милосердия, включая саму императрицу и дочерей. В госпитале все были равны. Офицеры лежали рядом с солдатами, а великие княжны и Александра Фёдоровна ничем не отличались от других сестёр милосердия, выполняя ту же работу. Вдохновлённый, Беляев начал писать армейские стихи:
Подлечившись, играл в крокет с наследником престола Михаилом и музыцировал на рояле. 6-го июня в день рождения императрицы должен был преподнести ей цветы. Парадную форму собирали всем госпиталем, у кого что осталось. Прапорщик 13-го лейб-гренадёрского Эриванского Его Величества полка Шахбагов вручил свою саблю, непомерно длинную для невысокого Беляева. Сабля волочилась по полу, отчего Иван Тимофеевич ещё более конфузился и нервничал.
Императрица – немка по происхождению, урождённая Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская, четвёртая дочь великого герцога Гессенского и Рейнского Людвига Четвёртого и герцогини Алисы, дочери британской королевы Виктории – приняла цветы и поздравления. Стала расспрашивать Беляева про братьев на фронте. Узнав, что один из них находится в плену под Фрайбургом и к нему хорошо относятся, Александра Фёдоровна искренне обрадовалась. А Беляев, зная, что ей, немке, нелегко быть по другую сторону фронта, решил поддержать:
– Видимо, Вас там ещё не забыли, Ваше Величество! – но тут же осознал, что сказал глупость.
Императрица выдержала паузу и постаралась взять себя в руки. Но однажды не сдержалась. Раненый солдат в обе ноги солдат рассказал о бое с гессенцами.
– Как же закончилось сражение? – спросила Александра Фёдоровна, сама родом из Гессена.
– Они бежали!
– Не может быть! – воскликнула она. – Гессенцы никогда не бегали от врагов!
Император Николай Второй часто посещал госпиталь. Однажды долго сидел у кровати тяжело раненого подпоручика 22-го Сибирского пехотного полка, слушал рассказы о фронте. Ушёл в слезах.
Из служебной папки майора парагвайской армии Станислава Истомина
Кривошеин Николай Григорьевич, родом из Санкт-Петербурга. В 1918-м закончил Тенишевское училище и Институт инженеров путей сообщения. Старший преподаватель на кафедре гидравлики. Работал на строительстве Волховской гидроэлектростанции и в аэродинамической лаборатории… Знаком с Циолковским! Отменно!.. В 1921-м эмигрировал в Чехословакию, преподавал в университете, защитил диссертацию. Проектировал строительство автомобильного завода ‘Шкода’ и гидроэлектростанцию на реке Ваг. В 1929-м с женой и дочерью переехал в Аргентину. В Парагвае с 1930-го. Один из основателей физико-математического и инженерного факультетов в Национальном университете Асунсьона. Профессор.
Инженер, учёный, но никак не шпион! Возвращаю дело.
Башмаков Владимир Александрович, инженер. Приехал в Парагвай в 1925-м по приглашению Бобровского. Работает в Национальном департаменте общественных работ, состоит в ‘Союзе русских техников’. Записался добровольцем на чакский фронт. Капитан сапёрных войск, строит каньяды – прифронтовые дороги… Дальше читать? Не стоит. Возвращаю дело.
Князь Туманов Язон Константинович, капитан 1-го ранга Императорского флота России. В гражданскую командовал Волжско-Каспийской флотилией в белогвардейской Астраханской армии. Флаг-капитан дивизиона Речного флота Юга России, штаб-офицер начальника штаба управления Черноморским флотом. С июня 1919-го начальник отдела морской контрразведки Вооружённых Сил Юга России… Контрразведка! Коллега… В парагвайском флоте с 1925-го. Преподавал в училище, начальник гидрографического управления. Назначен начальником отдела личного состава флота и советником командующего речными силами. Произведён в капитаны 2-го ранга.
Прямой доступ к картам! Внести в список подозреваемых.
1 августа 1932 г. Асунсьон
Я вышел из вагона на грязный перрон вокзала. Осмотрелся. За девять лет ничего не изменилось, даже здание вокзала не освежили краской.
– Видимо и в остальном Парагвай не стал хуже, – саркастически подумал я.
– Господин Истомин! – раздался голос за спиной.
Я повернулся и увидел перед собой молодого мужчину лет двадцати пяти, в офицерской форме, подтянутого, с короткой стрижкой изящно уложенных волос.
– Разрешите представиться – Борис Эрн, бывший вахмистр 1-го эскадрона 3-го выпуска Николаевского кавалерийского училища. Добро пожаловать в Асунсьон! – во всех подробностях представился молодой человек.
– Рад знакомству, Борис! – мы пожали руки. – Но позвольте, я тоже учился в Николаевском и определённо раньше Вас. Так что Ваш выпуск не может быть третьим.
– В 1920-м училище эвакуировали в Сербию. Выпуски начали отсчитывать заново. Мне поручено Вас встретить и проводить на квартиру. Министерство обороны сняло отличную комнату с мебелью, почти в центре. Позвольте помогу с багажом.
Мы пересекли привокзальную площадь и направились в центр города. Прошли мимо Президентского дворца с жёлтыми арками и колоннами. Прямо перед мраморной лестницей в тени пальм паслись коровы и козы. На углу улиц Чили и Пальма возвышалось до сих пор недостроенное здание Пантеона национальных героев. На улице Пальма располагались здания банков: двухэтажный ‘Английский’ с медной аркой и разбитыми мраморными ступеньками, ‘Лондонский’ с давно немытыми окнами и покрытыми пылью решётками и ‘Банк Меркантиль’ с двумя колоннами и сломанными часами. Мы повернули на улицу Перу, прошли мимо Национальной библиотеки. Здесь со скрипом ползли два стареньких деревянных трамвая. Далее наш путь лежал через парк, заросший сорняком.