Джонни Рики Звезда

Есть только две разновидности натуралов в этом мире – одни ненавидят открыто в лицо, а другие у тебя за спиной. Его любимая цитата из лучшего в мире (по мнению Джонни, и не приведи господь тебя с ним поспорить!) сериала двухтысячных.

Он пошел домой и завалился спать и проспал бы большую, половину нового дня, если бы снова ни этот кошмар про отчима, вылезающего из гроба. Отогнав плохие воспоминания, Джонни заглянул в комнату матери, которая по совместительству была гостиной, но гостей в их квартире практически никогда не бывало. Мать сидела на своем привычном месте в старом кресле напротив телевизора. С раннего утра и до поздней ночи, (а иногда и вовсе не прерываясь на сон, пока Джонни со скандалом не выдирал вилку из розетки) женщина смотрела сериалы на каждом канале. Она порой забывала есть, или спрашивать ел ли что-нибудь сегодня её сын, но помнила имена всех героев и могла рассказать линии сюжета из разных сериалов. Вся жизнь этой душевнобольной женщины сводилась к ящику с лампочками. И когда Джонни Бианка входил в обклеенную пожелтевшими обоями комнату матери, его сердце сжималось от боли, о которой он никому никогда не рассказывал и не расскажет, в страхе что его начнут жалеть.

Пусть обзывают, смеются, тычут пальцами и бросают в спину камни, но жалеть меня не надо. Засуньте свою жалость в…

Если отбросит все плохое и грустное, то день, похоже, обещал быть замечательным. Он уже таким стал. Сияющие золотом лучи рассвета осторожно, будто боясь кого-то обжечь, медленно наполняли комнату, преображая её до ослепительного блеска. Такой сияющей комната матери бывала только в редкие дни на рассвете. И можно было легко поверить, что в их доме царит покой и умиротворение, что этот яркий мерцающий свет никогда не гаснет. И даже бездумно глядящая в экран телевизора женщина, в такие моменты казалась моложе и прекрасней.

– Ма, ты и не ложилась, да? – наблюдая за расползающимися тенями в правом углу комнаты, в пустоту спросил Джонни.

Она его не услышала.

Парень прошел через комнату и выдернул вилку из розетки. Экран телевизора ярко вспыхнул и медленно погас. На удивление, женщина не проявила агрессии, ни стала, как обычно устраивать скандал из-за отключения телевизора. Она немного посидела, не двигаясь, смотря на потемневший экран, взбила руками подушку и опустила на нее голову.

– Ричард! – обрадовавшись, словно впервые за долгое время, увидев сына, назвала она его полным средним именем. Мать без исключений обращалась к Джонни именно средним именем (так как дали его в честь отчима, когда тот сделал предложение беременной женщине). Сам Джонни имя Ричард на дух не переносил, но считал приемлемым, когда его зовут сокращенно «Рики». А историю своего полного имени он считал необходимым рассказывать всем, кто ему приглянулся.

– Мама, ты должна немного отдохнуть… – начал он свою занудную, нотационную речь, но женщина его прервала; улыбнулась и раскинула руки для объятий. Джонни растерянно присел на край дива и посмотрел матери в глаза.

Идиотка.

Это жестокое слово, против его воли возникло в голове. Он очень сильно её любил, он не мог представить жизни без этой странной женщины, но глядя ей в глаза, видел одно лишь безумие, подчеркнутое глупой улыбкой. Джонни был наедине ни с матерью, а с тем, что наглухо её окутало, не давая возможности быть собой. Она глубоко под слоем отрешенности и вызволить мать не представляется возможным.

– Ричард, ты должен с ней познакомиться! – переполненная радостью заявила женщина.

– С кем на этот раз мам?

– Её зовут Вероника Марс. Представляешь? Такое необычное имя! Я хочу, чтобы вы познакомились, она мне очень понравилась. – пребывая в трепетном восторге, хлопая в ладоши и параллельно брызгая слюной, продолжила она свои бредни.

Речь, конечно, шла не о какой-то настоящей девушке, с которой женщина познакомилась и теперь хочет представить её сыну. Она с восторгом рассказывала о героине телевизионного сериала, живущей подростковыми проблемами и параллельно расследующей убийства.

– Ладно, ма я завтра же первым рейсом полечу в Голливуд, или где они там снимают всю эту ерунду и предложу Веронике Марс выйти за меня. А потом привезу её к нам в квартиру, уверен, она сойдет с ума от счастья.

– Да! Ричард, мы будем так счастливы втроем. Я испеку оладьи к вашему приходу. – продолжая фантазировать на свои безумные темы, женщина наконец улеглась и Джонни накрыл её пледом.

– Спи, ма. А завтра ты захочешь, чтобы я женился на Меган Фокс.

Джонни уже хотел встать и выйти из комнаты, когда она нежно обхватила его запястье и задержала. Он обернулся и просвет в её туманном взгляде, поразил. Чистый разум. Сейчас с ним была она, его настоящая мама.

– Я очень, очень сильно тебя люблю. – дрожащим голосом мыслящего и понимающего что говорит человека, прошептала она, будто опасаясь что кто-то их услышит и снова спрячет её в глубине безумия.

– Я очень тебя люблю! – повторила она громче и расцеловала его щеки и лоб. – Никогда этого не забывай. Руки медленно освободили его от объятий, и она плавно вернула голову на подушку, снова пропадая в глубине бессознательности.

– Мамочка… – Джонни Рики еще немного хотел побыть наедине со своей здравомыслящей матерью, ощутить, что она любит его по-настоящему и хочет заботиться, но подобные этому просветы, случались невероятно редко.

И опять одиночество. И опять только он и проблемы.

Магазин «Чародей», в котором с недавнего времени работал Джонни, в этот четверг был закрыт на санитарную обработку. Проходя по улице, где он находится, можно увидеть с обеих сторон дороги первые этажи многоэтажных домов, сплошь отведенных под магазинчики и бутики. В них все: начиная от продовольственных лавок и заканчивая небольшими, но продающими настоящую брендовую одежду шоу-румами. В самой гуще разноцветных вывесок и заманивающих клиентов пригласительных объявлений, выделяется яркое название «Чародей». Кислотно-розовые буквы и два символа – мужской и женский. Проходя мимо и читая это название, скорее всего многие думают, что здесь продают атрибутику фокусников, и разные псевдо-магические безделушки, но мнение это ошибочно. Магазин «Чародей» предлагает клиентам обширный выбор всевозможных сексуальных игрушек и прочее, прочее, напрямую связанное с интимной жизнью. Фаллосов здесь больше, чем порочных мыслей в голове у семнадцатилетнего мальчишки.

Джонни даже не пришлось проходить собеседование, для получения работы в «Чародеи», как только он позвонил по телефону, указанному в объявлении, приятный мужской голос сообщил, он может выходит на работу на следующий же день. Так Джонни и сделал, и работал в необычном для маленького городка магазинчике уже второй месяц. Зарплату он получал чудовищно скромную (клиентов, действительно покупавших интимный товар, а не заглянувших тупо поглазеть, было не слишком много, в основном продажи шли через интернет), но этих денег ему пока хватало. Да и к тому же Джонни нравился его начальник, владелец «Чародея» и по совместительству высокий темноволосый парень, двадцати пяти лет, с очаровательной улыбкой, но, к сожалению, уже окольцованный. Джонни все хотел расспросить его о браке, прощупать почву так сказать (у него бывали парни, носившие кольцо, которые были не прочь «поиграть за другую команду»), но пока Джонни не решался на это. Может быть, боялся разочароваться, узнав, что его секси-босс, чертов обычный натурал, а может быть он и вовсе, решил пока не начинать никаких отношений. В любом случаи все шло, как шло и Джонни, просто плыл по течению.