Страница 13 из 31
–Вы подумали? – улыбнулась Марья и рассмеялась. – Ну, с позволения сказать Вы дура, Лика. – затем она сказала. – Ни о каком суициде речи не было. Я лишь хотела сказать когда предложила удочерить ребенка Олеси, что мне-то возможно не дадут ее удочерить, – объясняла Марья. – А Вам Лика могут разрешить ее удочерить, и только.
На лице Лике возникло глубочайшее непонимание. Она не могла поверить сама себе, что неправильно поняла Марью. Ведь в действительности та была права. Ей могут не дать удочерить дочь Олеси, ее племянницу, а Лика может. У нее больше шансов чем у Марьи удочерить маленькую девочку.
–А я-то тут подумала!? – облегченно вздохнула Лика, и обе женщины рассмеялись.
Марья сказала:
–Вот дура!
Лика тотчас же отпарила:
–Точно. – после чего Лика сказала. – Я, конечно, помогу. Признаться мен тоже не доставляет особой радости видеть, как дочь Олеси воспитывает этот монстр. – затем она добавила. – Excusez de l'impertinence. «Извините за дерзость: французский».
Марья, услышав французскую речь, поинтересовалась:
–Почему на французском?
–Не знаю. – пожала в ответ плечами Лика. – Просто сказалось. – затем она поинтересовалась. Хочет ли она приобрести какую-нибудь профессию? На что услышала грустный ответ.
–Какая тут профессия? У меня же нет ног.
–Есть профессии в которых ноги не играют никакой роли.
–Это что еще за профессии такие? – удивилась Марья. – хотела бы я посмотреть на тех умников, – раздраженно сказала Марья, и добавила. – кто не пользуется ногами в своих профессиях.
Понимая всю безысходность сложившийся ситуации, Лика сказала:
–К примеру литераторы.
На что Марья отрезала:
–Писателем можно и не быть, если закончишь литературный институт. – затем она добавила. – А кто его не закончил, тот возможно и писателем стал бы. – затем она с явной легкой иронией заявила. – Жаль, что в России бесплатно книги не печатают. – затем она отрезала. – Кто талантлив, у того и денег не-ма. А кто бездарность, того печатают. – затем она сказала. – Вы правы, в этой профессии ноги не нужны, одни только деньги. – затем она привела пример. – Я как-то свои стихи хотела опубликовать, так мне заломили такую сумму, наверное, весь десятилетний бюджет России можно было съесть за эти деньги.
Лика схватившись за грудь, воскликнула:
–Не может быть?
Марья с унынием ответила:
–В этой стране все что угодно может быть, даже если этого быть не может.
Тут Лика поинтересовалась:
–А что, пишите?
–Разное. – ответила Марья. – Так называемые произведения о жизни, такая какая она есть без утайки и лжи. – затем она с отчаянием сказала. – Да они никому по правде не нужны. Кто захочет читать сам о себе правду? Лучше прочтут о чем-то ином, – затем она привела пример. – как воруют например. Сажают потом исполнителей, а заказчики в стороне остаются. Ведь они сильные мира сего. Всегда в тени и на веду. А те кто украдет грош, посадят. Вот так-то, – закончила Марья. – такие вот дела.
Лика понимала, что Марья права. Все в этом мире изменилось, и не в лучшую сторону. Начало девяностых озменавались бандитскими разбойниками, лихими парнями так сказать. Сколько тогда народу полегло, ужас.
–Так что же дальше? – тихо спросила Марью Лика. – Как жить дальше? Что будете делать?
Марья пожала плечами, сказав:
–Не знаю? – затем она сказала. – Может быть я поступлю… – она сделав паузу, удрученно добавила. – Хотя куда там, везде деньги нужны, даже если говорят что это бесплатно.
–Может быть оно так и есть. – согласилась Лика с Марьей. Затем она сказала. – При КПСС так обнищал народ что, теперь все мало ему, как не посмотри. – затем она сказала. – Хоть и при КПСС было бедно зато люди жили, а при России все стали миллионерами, зато половина в могиле, а вторая половина в тюрьме. – она сделав паузу, неоднозначно закончила. – Вот и думай, когда на Руси жить было хорошо?
Разговор зашел в тупик. Обсуждение того, когда на Руси жить было, хорошо подошел к концу. Говорить было не о чем. Теперь, чтобы вернуться к разговору об Олесе, первоначально Марья поинтересовалась:
–Как бы мне раздобыть коляску, чтобы я могла перемещаться?
–Это надо обратиться в соцзащиту. – ответила Лика. – Они занимаются этими вопросами. – затем она сказал. – Но сначала нужно оформить инвалидность.
Марья сказала:
–Одна я не справлюсь. – затем она спросила. – Поможете?
–Конечно помогу. – поспешила ответить Лика, и затем заверила. – Можете всегда на меня рассчитывать.
Оформление инвалидности было трудоемким и тяжелым трудом. Коляску которую получила Марья в Раменской хирургии была неподъемная. Ее нельзя было сдвинуть с места, и поэтому Лике пришлось нанимать людей, чтобы те помогли ей перетащить Марью на первый этаж многоквартирного, и вынести ее во двор, чтобы усадить на задние сидение Ликеной авто. Обход врачей продолжался целую неделю или две. Затем ее поставили в очередь на оформление группы, на месяц вперед. И только взятка помогла получить ее на следующий день. Третья – работающая, такой был вердикт комиссии. Та посчитала, что если у Марьи есть руки, то и работать она может, а остальное неважно. В собесе ей назначили мизерную пенсию, и отправили на все четыре стороны. Что касается соцзащиту, то на коляски у них была очередь на полгода вперед. Так что инвалидную коляску Марья можно сказать не получила. Вместо этого она получила справку, что не может самостоятельно передвигаться, и ей требуется инвалидная коляска. Заверенной сотрудником собеса и главврачам городской больницы Лику направили в магазин по продаже инвалидных колясок, костылей и прочие. Там все же Лика купила инвалидное кресло, выложив за него годовой свой бюджет. Зато чешское, легкое. Ни то что дали в больнице, русское, двухтонное. На нем даже сидеть неудобно, спину ломит, и кости жмут в подлокотниках. А ездить вообще невозможно. Зато русское, патриотическое.
Лика прогуливалась в парке вместе с Марьей. Та весило руками крутила колеса инвалидного кресло, смотрела по сторонам, и любовалась природой. Осень близилась к своему финалу, вот-вот вступит в свои права белоснежная зима. Марья сказала:
–Я хочу полюбоваться этой красотой.
Лика подвезла коляску к неподалеку стоящей лавке. Поставила ее у нее, а сама села рядом.
Марья сказала:
–Я всегда любила осенний листопад. Вот и сейчас укрытый желтым ковром опадающих листьев, я чувствую какое-то умиротворение. Мне хорошо, и я рада этой успокаивающей умиротворенности.
–Я тоже. – тихо ответила с грустной и печалью и в то же время радостью Лика. – Все покойно. «Покойно как никогда», – затем она сказала. – Мне иногда кажется, что в такую погоду хочется просто отдохнуть, забыться. – сделав паузу она тихо добавила. – Только я, и больше никто.
–Что? – переслушала Марья. – Что Вы сказали?
–Ничего. – ответила Лика. – Просто иногда всем хочется побыть одним. – призналась она, и добавила. – Наедине с самой собой.
–Так давайте помолчим. – предложила Марья. – Каждая подумает о чем-то своем, личном.
–Я уже давно ни о чем не думаю, – призналась Лика. – и не могу ни о чем думать. – затем она сказала. – Все что есть у меня это Вы, Марья.
Тут Марья потребовала объяснений:
–Что Вы имеете в виду?
–Ничего. – с грустью ответила Лика. Затем она призналась. – Я не могу иметь детей. – она заплакала, и затем добавила. – У меня мертвые яичники. – затем она добавила. – Это приговор.
Марья долго молчала. Она не знала что сказать? Ей не было что сказать по этому поводу. Она понимала, что сама она никогда не вырастит своего ребенка, а Олеся? Если она еще возьмет и ее ребенка? Если его ей дадут? Сможет ли она его вырастить? Вряд ли. Тут она словно успокаивая Лику, сказала:
–Давайте удочерим ребенка Олеси, и вместе с моим ее вырастим. – затем она добавила. – я возражать не буду, ведь мне одной даже своего ребенка не вырастить.
Лика тихо, нежно-вопросительным взглядом посмотрела на Марью, и ее сердце облилось кровью. Она понимала, что эта бескорыстная жертва со стороны Марьи была добровольной. По сути, она предложила ей стать няней для обоих детишек. Их второй мамой.