Страница 11 из 29
Глава 4. Возвращение и бегство
Арик болел кряду двенадцать дён. И не раны, что я уврачевал скоро, терзали и ослабляли его. Я впервые не мог поднять кого-то быстро, как всегда, не больше суток проходило от момента, когда я брался спасать кого-то, а то целое село или город и выздоравливали все, а тут… И понимал я, что тоже виноват в том, что Арик так ослабел, и ничего поделать с этим я не мог. Легко вместе биться против общего врага, но когда его не стало мы снова повернулись лицом к лицу в вечном противостоянии. Не было бы Аяи между нами, может быть, мы и просуществовали бы снова достаточно долго в мире и согласии…
Я приехал в Авгалл на другой день после похорон Могула, и явился во дворец к моей дочери, что теперь осталась при троне своего сына, ещё отрока, Кассиана. Я понимал, как непросто сейчас придётся ей, и хотел предложить свою помощь. Но, кроме того, и получить доступ к страже и пустить её по следу Аяи, одному в такое время, когда всё перемешалось в царстве, когда потоки наших и пришлых людей беспорядочно двигаются по всем городам и весям, перетекая, входя и уходя, не обустраиваясь, искать было бы несподручно.
Арлана приняла меня вместе с Кассианом, мне даже показалось, что теперь она ни на шаг не отходит от сына, будто саму себя уговаривая, что она при нём для того, чтобы помогать ему стать настоящим царём, но на деле ей самой хотелось быть полновластной царицей, может быть, хотелось этого всегда, только теперь представилась, наконец, эта возможность.
– Счастлива видеть тебя живым, батюшка! – приветствовала она меня, улыбаясь, впрочем, довольно холодно. – Как обнаружили пустой престол похоронный, так и рассчитывали, что ты в силу природы своей живой остался. Царь Кассиан гордится, что он внук самого великого предвечного Эрбина. Так ведь, государь?
Кассиан взглянул на мать вопросительно и кивнул мне.
Я не заметил следов слёз или тяжкого горя по потере мужа, напротив, несмотря на траур в городе, во дворце и одеждах её самой и Кассиана, она была бела и свежа, никаких следов слёз на лице её не обнаруживалось.
– Чай царица, не баба из деревни, не должна по полу от горя кататься, волосы на себе рвать, мужа потерявши? Горе то, для всего Байкала горе, но мне силы на управление царством нужны и на слёзы их не хватат, – сказала мне на это тихое замечание моя дочь. – И больше того, не на меня в последнюю свою минуту глядел мой супруг, ты вем…
Вот об этом я и хотел поговорить. Я не видел, как умер Могул, в этот миг я сам помчался к Завесе, удерживая Арика за руку.
Я отвёл Арлану в сторону, чтобы сын её и Могула не слушал, чтобы в царственности своей не сомневался, тем более что найдутся вороги, что не преминут ему ещё напомнить и попенять, что он сын царицы, чья царственность под вопросом, а значит и его собственные права на трон. Я спросил мою дочь так, чтобы она не могла даже заподозрить меня в собственном интересе к Аяе:
– Где же та, мукомолка? – старательно изобразив небрежность, спросил я. – Убита?
– Да если бы! – ответила Арлана, с досадливым вздохом. – Утекла кудай-то, никто не видел после, как разметала всё войско вражье. Сказала великодушно, что истинная царица – я, будто долг отдала, а что мужа на веки захватила и так и не выпустила из когтищ своих стальных, это…
– Погоди, Арлана, что значит, разметала? – изумился я, не понимая.
Она с удивлением посмотрела на меня, но, будто вспомнив, кивнула:
– Ах, да! Ты же… Арий тоже живой, стало быть?
– Живой, как я мог позволить ему умереть? Так что с воями вражьими?
И Арлана рассказала мне то, чего мы с Ариком не видели… Этот рассказ я повторил после ему. Он, ещё очень бледный и слабый, слушал меня, полулёжа в большой горнице с распахнутыми по случаю жары окнами, где ходили за ним Серая и Белая.
– То есть как это молнии с небес? – изумлённо спросил Арик, приподнимаясь.
– А вот так, Ар, я сам не видел, как и ты, всё с Арланиных слов, что видела сама, то и рассказала, а она к ней относится так, что приукрашивать не станет, напротив, приглушит и пригасит, но Арланины слова: Аяя в воздух поднялась как даве с Мареем, но уж одна, чёрны тучи собрала, едва не в кулаки, и молниями на врагов обрушила, не она, не в нашу пользу могла решиться битва. А если и в нашу, сколь полегло бы байкальцев там…
Арик смотрел на меня, качнув головой, волосы от лежания сбились на затылке. И проговорил как зачарованный:
– Предвечные так не могут, Эр… Управлять небесами – это в ведении Богов.
Я лишь пожал плечами:
– Мы с тобой не видели своими глазами, а что видела Арлана, кто теперь разберёт, что ей со страху померещилось, что на самом деле было. Я, к примеру, вообще не знал, что моя дочь войско собрала и на подмогу шла следом, добрались они как раз к гибели Могула… Ну, и нашей тож.
– Н-да, странно… И удивительно, – Арик, прикрыл глаза, опустив затылок на подушку. И добавил, почему-то: – как всегда.
А следов Аяи не могли найти и многие десятки стражников, что я тайно послал на её поиски. Но этого я не знал ещё в тот день, это узнается только в течение месяцев и даже лет. Никто ничего не видел и не знал об Аяе.
Арик поправился и сам пустился на поиски Аяи, об их результатах я не знал, как он не знал о моих. Выздоровев, он поблагодарил Серую и Белую за заботы, сердечно попросил прощения у Игривы, что занял её дом так надолго и обнял меня на прощание. Я, как и обещал, дал ему и одежду, и коня, я подвёл его к границе своих владений, открывая перед ним проход, через который мог прошествовать только я, и остановившись здесь на мгновение, мы посмотрели друг на друга.
– Когда свидимся? – спросил я.
Арик пожал плечами. Он сильно похудел и хотя телесно был совсем здоров, но душой страдал и я это видел, я даже чувствовал его боль, словно она была моей, однако уврачевать его душевные раны мне было нечем, даже, если бы я захотел.
И всё же теперь, когда Аяя снова потерялась, я смягчился сердцем и сказал:
– Быть может… Ар, когда ещё такое было, что мы можем, не скрываясь жить среди людей, быть может, и пользы принести? В управлении царством помочь? А?
Арик посмотрел на меня, усмехнувшись:
– Ты сам веришь в это? Хотя когда-нибудь был толк от того, что мы с тобой оказывались возле трона?
– Ну не так мало толка было от нас, – возразил я. – В конце концов, если бы не я, может быть Марей никогда и не стал бы Могулом. И… Не мы бы, нашим никогда не отразить нашествия полуденцев! – горячо ответил я, понимая, что главное, что было нами двоими сделано для победы, придумал и провернул всё же он, Арик.
– Чёрные дни были, Эр – холодно сказал Арик. – Теперь рассеялись, теперь от нас снова большого добра не будет, ты ведь помнишь, всегда было так-от, – возразил Арик, не желая признавать своего доказанного перед всеми величия, не находя его таковым снова. Противный, неугомонный скромник, кого он хочет обмануть?..
– Что, опять в лес куда забьёшься?
Он посмотрел на меня, и я понял, что мне он не скажет. Потому же, почему я не говорю, что отправил несколько отрядов по Байкалу, искать Аяю…
…Ни с чем вернулись отряды Эрика, как ни с чем вернулся и я, когда обойдя все без исключения сёла и города, облетел все леса, и не нашёл и следа от ноги её. Я заходил в каждый дом, я разглядел с самолёта каждое дерево, пещеру, я так хорошо изучил всё приморье, что мог быть уверенным: Аяи нет на Байкале. Никто, ни один человек не видел её после битвы, большая часть людей вообще склонялась к тому, что она так и не спустилась с неба, после того, как взмыла в него. Все без исключения знали и передавали с всё возрастающим восхищением и подробностями то, как взмыли и парили над всеми Могул и его Аяя, его любимая, которую он потерял и безуспешно искал столько лет, по которой носил траур, не найдя, и вот, в последний миг…
– Она к нему с неба спустилась и на небо его и забрала к себе…
– Ясно мёртвые к мёртвым…