Дорога в Анкорн

Эбби сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Ноги не слушались, и забор был единственным оплотом сейчас. Девушка опустила глаза к полу, надеясь, что странное видение исчезнет. К своему удивлению, она заметила, что в ладони всё ещё что-то сжимает. Набор деталей от прибора, раньше именовавшегося часами, и был тем самым предметом. Эбби была уверена, что часы находились в относительной целости буквально пару часов назад, а сейчас они буквально рассыпались в руке. Но её волновало совсем не это. С памятью о часах и миссис Гринвуд, вернулись и воспоминания о Тенэбре. Жуткий парень со шрамом на лице, охотившийся не то на часы, не то на Эбигейл.

Девушка ещё раз осмотрела улицу, прижимая к себе обломки часов, что позже спрячет в карман куртки. Единственное живое существо поблизости – серый кот, шипящий на полиэтиленовый пакет. Легче Эбби от его присутствия не стало. Она, перехватив покрепче рюкзак, медленным шагом побрела прочь от этого места. Город, что всегда Макгоуэн считала таким родным, в одночасье превратился в незнакомое пространство дорог и домов.

Где ресторан итальянской кухни, расположенный в самом центре перекрёстка? Где тату-салон напротив? Почему магазин Сэинзбери находится в обветшалом здании, если буквально несколько лет назад его отремонтировали? Так Эбигейл и бродила бы длинными запутанными улочками, если бы на глаза не попался газетный киоск. С боковой стороны стеклянного ларька висела афиша, рекламирующая новинки кино. И всё бы ничего, если бы мягким белым светом не подсвечивалось название фильма. «И грянул гром», а снизу красовался слоган «Некоторые правила никогда не должны быть нарушены». Эбби несколько раз моргнула, а затем протерла глаза, надеясь, что ей показалось.

Она всегда любила книги Рэя Брэдбери и точно знала, что этот фильм вышел как минимум десять лет назад. Обойдя ларёк, девушка заметила полную женщину, сидящую в киоске и мирно почитывающую журнал моды. Она посмотрела на Эбби, но не дождавшись ни слова от девушки, продолжила читать. Ларёк был завален не только газетами и журналами, но и различными закусками и даже газировкой. Единственное, что сейчас интересовало Эбби – металлический стеллаж со свежими газетами. Девушка взяла одну из газет, на первой полосе которой освещалась проблема массовых беспорядков во Франции. Но самым удивительным стало то, что газета издана в субботу 26-ого ноября 2005 года. На губах Эбигейл появилась нервная улыбка.

– Это шутка? – спросила она у самой себя.

– Что, простите? – женщина отвлеклась от чтения, вопросительно смотря на возможную покупательницу, но в ответ получила лишь истеричный смех. – Девочка, с тобой всё в порядке? Если хочешь газету почитать, то сначала заплати.

Эбби прекратила улыбаться и тряхнула головой, возвращая газету на место.

– Какое сегодня число?

– Двадцать седьмое, – женщина смотрела с недовольством, явно думая что-то вроде «ох уж эти подростки».

– Две тысячи пятого года?

– Ты издеваешься надо мной?

– Нет, что Вы.

– Пятого, какого ж ещё, – она вздохнула, возвращаясь к журналу.

– Спасибо…

Следующие тридцать минут Эбби помнила плохо. Она куда-то шла, но совсем не разбирала дороги, будто бы её обволакивал густой туман. Оказавшись на уличной скамейке, девушка обняла свой рюкзак и закрыла глаза. Растерянность, страх, тоска – всё навалилась разом, подчиняя мысли и чувства. Плакать не хотелось, единственное желание сейчас – оказаться дома в мягкой постели, забыв о часах, Тенэбре и миссис Гринвуд. «Точно, миссис Гринвуд!» – пронеслось в голове девушки. Она расстегнула замок рюкзака и достала несколько смятых конвертов. Бумага зашуршала, когда она вскрыла один из конвертов, на лицевой стороне которого выделялась цифра один, оставленная жирными синими чернилами.

«Дорогая Эбигейл, – гласило начало послания, – прежде чем отправляться в прошлое, следует должным образом подготовиться. Путешествие может затянуться, поэтому лучше всего иметь при себе еду и сменную одежду. Я постаралась предусмотреть все неожиданности и курьёзы, что могут возникнуть, в том числе касающиеся денег. В другом конверте мною оставлены тридцать фунтов. Только помни, что пользоваться ты можешь только этими фунтами. Твои деньги будут не действительны, ведь выпущены они, скорее всего, позднее того года, где ты будешь находиться. Конечный маршрут – город Анкорн, 62 Стейшен-Роуд, 2008 год. Именно тогда, под Рождество, часы, что ты ищешь, будут активны. Ты их сразу узнаешь, ведь внешне они похожи на твои. С их помощью ты сможешь вернуться в своё время. Если твои часы сломаются, то не стоит переживать. Они изначально не работали на всю мощность, а значит, могут и не перенести такой нагрузки. Несмотря ни на что храни их.

Ниже я оставила несколько схем и таблиц, как рассчитывать количество оборотов заводного механизма, чтобы оказаться в нужном году. К сожалению, я не могу рассчитать время с точностью до дня».

Дрожащими руками Эбигейл сложила письмо вчетверо, поднимая взгляд. Тонкий силуэт липы, чьи изогнутые ветви напоминали паучьи лапы, чернел под серебряным светом полной луны. Под деревом, выгуливая маленького ушастого терьера, стоял мужчина. Он то и дело зевал, поглядывая на время.

– Простите, не подскажите который час?

– Время? – он встрепенулся, не до конца понимания к нему ли обращается девушка.

– Да, мой телефон не работает, – это было чистой правдой: после странного пробуждения Эбби обнаружила, что мобильник отказывается включаться.

– Восемь десять. Ну, то есть, десять минут девятого, – мужчина добродушно улыбнулся.

– Спасибо большое.

Малыш терьер залаял, виляя хвостиком – ему очень хотелось поиграть с незнакомой девочкой в голубых сапожках. В любой другой ситуации Эбби погладила бы пёсика, но сейчас она могла лишь печально улыбнуться. Впереди ждал долгий путь.

Поспать удалось лишь в поезде, положив голову на твердую спинку кресла. Анкорн – небольшой прибрежный городок, самый близкий путь к которому лежал через железную дорогу. Поезд всегда считался дорогим удовольствием, так что к утру денег у девушки почти не осталось. Помогли этому и бутылка фруктового чая, и сырная булочка. Проснулась Эбби задолго до того, как встало солнце. Плавное покачивание поезда успокаивало, и девушка уже совершенно спокойно смотрела в окно, где можно было разглядеть лишь тёмные мелькающие очертания деревьев. За спиной беловолосый старичок похрапывал в такт движения поезда, каждые двадцать минут просыпаясь и спрашивая, не проехал ли он свою станцию. И вот, словно по будильнику, мужчина открыл глаза и близоруко огляделся по сторонам.

– Мы уже проехали станцию К….

– Нет, – устало произнесла женщина, сидящая рядом с ним.

– А какая следующая?

– Анкорн.

Эбигейл поёрзала на месте. Скоро уже придётся выходить. Ей всё ещё не верилось, что это происходит в реальности, а не в каком-то странном сне. Ситуацию усугублял и тот факт, что очутиться стоило не в две тысячи пятом году, а только спустя три года. Но выбора не было, нужно действовать, а иначе не выбраться из этого «сна».

Металлический голос объявил об остановке в Анкорне, и люди начали вставать, забирая свои вещи с верхних полок. У Эбби вещей не было, не считая фиолетового рюкзака, так что она резво пробралась к выходу, ожидая остановки. В тамбуре горел тусклый фонарик, а на двери виднелись наклеенные на стекло буквы с простым требованием «Не прислоняться!». Поезд начал тормозить, когда подъезжал к станции, издавая при этом протяжный скрип. Тамбур заполонили люди. Кто-то разговаривал, кто-то, опираясь о железную стену, зевал, а кто-то, как Эбби, молча стоял и вглядывался в огоньки фонарей за стеклом. Наконец дверь открылась, и на станцию вывалились люди.

Проводница прощалась с уходящими и желала им счастливого пути. Вокзал в Анкорне не отличался роскошью, но всё равно встречал вновь прибывших приятной атмосферой. Повсюду стояли резные лавочки и столики, а за небольшим забором из белого кирпича – детская площадка, чтобы дети не скучали, ожидая прибытия поезда. Эбигейл никогда раньше не бывала в Анкорне, поэтому с любопытством оглядывалась по сторонам. «Днём, наверное, здесь красивее», – подумала она. В обычной жизни такая обстановка не вызвала бы удивления, но мысль о том, что этот вокзал несколько лет назад жил своей жизнью, именно такой, какой Эбби выпал шанс сейчас лицезреть, будоражила сознание. А ведь ей тогда исполнилось всего четыре года.