Страница 39 из 64
— Фу-х-х, — выдохнула я. — Ты не подумай, но я решила, что это из-за Жака.
— Что? — изумились они в один голов.
Черт! А взгляды, какие пылкие кидают. Того и гляди, запылаю как костер, солнечную погоду.
— Ну, а где моя булочку? — заныла я, когда закончив уплетать рагу с мясом, дело дошло до чая, но сдобу для меня Жак зажал.
Уу-у-у-у, злыдень! Сам сидит и жует, блаженно щурясь, а я?
— Ты наказана! — коротко ответил Жак, откусывая новый кусочек. — Нечего болтать глупости, когда тебя не просят.
— Ах так… — насупилась и обиделась на весь мир, — я тебе это еще припомню!
Нет, вы только посмотрите! Наказал, значит? Ну, ладно, еще посмотрим, чья возьмет.
— Родная, перестань дуться, и сама возьми, — подсказал отец.
— Не буду!
— Назло кондуктору… Вся в мать!
— О чем ты хотел со мной поговорить? — перевела я тему разговора. Было неприятно слышать это от отца, но получалось, что он прав, но гордость все равно не позволила взять пахучую булочку.
— Ты не рассказала, что вы на поверхности делали. Да и о празднике хотелось бы поговорить.
Черт! Как я могла забыть? Маскарад!!! И, всего лишь, через день.
— Мы ходили к Таре — это дух хранитель. Тебе Майкл ничего не рассказал?
— Написал рапорт, но я еще его не читал. Хотел тебя послушать, — улыбнулся отец.
Ну, раз хотел… Слушай!
Я рассказала ему все, что с нами произошло, и со мной, в том числе. Только не стала говорить о нашем разговоре с незнакомцем и описать его не смогла. Не знаю, что со мной произошло, но язык перестал повиноваться нерадивой хозяйке. А я просто замерла, сдержано улыбаясь отцу.
Успокаивая себя мыслями, что так надо, я отодвинула образ самодовольного иномирца и попыталась успокоиться. Тем более, отец смотрел на меня с явным одобрением и тенью волнения на лице. Да, дочечка не подарок, но уже ничего не поделаешь. Хотя, у папы куда больше прав, чем у Майкла выдвигать мне претензии по поводу неоправданного риска, но он принимает мой выбор. Почему тогда… нет, потом подумаю об этом. Когда останусь одна, тогда и буду грустить.
— Что с праздником? — уточнила я, когда зависшая пауза начала давить на уши. Да и эта тема меня тоже немало интересовала, в особенности, после того, как Майкл высказал свое предположение.
— Все будет проходить, как обычно, только перед открытием ворот с артефактами, мы все проверим. Самым тщательным образом. Ты пойдешь на площадь? — спросил отец, пытливо взглянув на меня.
Вот, не знаю, что ему ответить? Сама у себя спросила, а хочу ли я участвовать в маскараде и отрицательно качнула головой.
Хм, вокруг и так сплошное лицемерие, так зачем усугублять? Не хочу я идти туда, куда душа не тянет. Да и веселиться в данной обстановке не хотелось.
Отдохну, высплюсь… Порой, меня посещает дикое желание, просто закрыться от всех и побыть в одиночестве.
— Не пойдешь? — вскинув бровь, уточнил отец. — А как же это? — и взгляд упал на глубокое декольте.
Мои глаза от удивления расширились, и челюсть не совсем эстетично отвисла вниз.
Как он понял? Ведь по поводу личных взаимоотношений со своим демонюгой я даже полусловом не обмолвилась.
Черт! Кожу под искрящимся камнем, будто огнем, обожгло, а руки сами потянулись снять подвеску.
— Пап… — страдальчески прошептала я и опустила взгляд в пол. Не смогла!
Что мне ему отвечать? О том, что надела эту подвеску я не жалела, но стало не по себе. Будто, я в чем-то виновата или…
Нет! Повторись прямо сейчас та ситуация, все равно, я бы сделала именно так, как поступила тогда. Я ни о чем не жалею!
— Дан, ну что, глупенькая! — мягко протянула отец. — Только, сомневаюсь, что этот парень отступит и оставит тебя в Академии. Хотя, может быть, это правильное решение.
— Это мы уже сами разберемся.
— Хорошо, — кивнул отец и одним гибким движением поднялся. — Оставим все, как есть, а потом решим. Я рад, что ты у меня именно такая.
Склонившись над замершей мной, он поцеловал в лоб, а я пыталась справиться со смущением, сковавшим все мои движения. Не привыкла я к таким словам, да и вообще! На душе стало тепло, и я совсем по-детски улыбнулась. Наивной и радостной улыбкой, будто мне снова пять или шесть лет, а мир вокруг полон сказочных и необъяснимых чудес.
— Спасибо… — шепнула дрогнувшим голосом. — Я тебя люблю, папа!
Еле сдерживаюсь, чтоб снова не расплакаться, я резко бросилась к отцу и обняла его. Доверчиво прижимаясь к папиной груди, все никак не могла поверить, что злилась на него когда-то и пытались больнее ужалить словом.
Сколько всего он сделал для меня… для нас!
— Я тебя тоже люблю и всегда любил, родная!
У-у-у-у, все! Не выдержав бури эмоций, я всхлипнула, и слезинка покатилась по щеке.
— Ну, и чего ты снова сырость развела? — мягко спросил отец.
— Рада… — тихо ответила и спрятала лицо, чтоб банально не разрыдаться. Совсем расклеилась, рыдаю как восторженная юная девчонка, не в силах сдерживать эмоции.
— Все, я, пожалуй, пойду, — как-то странно ответил отец. — У меня еще много работы!
— Да-да, — кивнула я и отпустила руки.
— Может, ты на каникулы все же ко мне переедешь? — спросил он, а глаза блеснули влагой. — Мы все будем очень рады! Родная, не торопись с ответом, — понятливо кивнул отец. — Подумай, хорошо?
— Хорошо! — согласилась я и опустила голову, а когда снова подняла, кухня опустела, и только тихий шелест закрывшейся входной двери возвестил об уходе отца.
Странно, хоть в груди и поселилась легкая грусть от его ухода, но мне было тепло и радостно. Редко сочетаются такие чувства, но сегодня был именно такой день.
Перебравшись в гостиную, я забралась в кресло с ногами и решила обдумать все случившееся. На пары спешить не имело смысла. Сейчас, как раз, заканчивалась последняя, а объяснять, почему меня не было, не хотелось. Да и к тому же, преподавателю, скорее все, уже сказали, что меня вызвали к Пирсу.
Мысли путались и неизменно приводили к незнакомцу, который не покидал сознание. Да еще и странное чувство, вызванное невозможностью рассказать, кому-либо об увиденном мною. Интересно, это ограничение душ? Хотя, нет! Я же спокойно поведала отцу обо всем, что со мной произошло, кроме незнакомца. Точнее, вначале я смогла сказать, что увидела мужскую фигуру, которую не получилось опознать и все. Тогда, получается, что это его ограничение. Из этого следует вопроса: кто он?
Черт возьми! Как он вообще проник в наши миры? Если это именно он раскачивает равновесие — нам нечего ему противопоставить.
Тревога надежно укоренилась в душе, давая поросль новым и доселе неизведанным чувствам: обреченности и отчаянию. Боялась и переживала я не за себя, нет! Меня больше волновала судьба родных и близких. Да даже просто знакомых, было жалко всех без исключения.
Грустные мысли прервал решительный стук. Жак, шаркая комнатными тапками, где только нашел такое чудо, медленно побрел открывать дверь. Остановился, занес лапу над замком, позволяя мне передумать, а когда я утвердительно кивнула, медленно открыл.
Громкая брань, раздавшаяся вслед за этим, изрядно повеселила. Чудо, но я даже в захудалых подворотнях не встречала таких красочных оборотов. О, а витиеватость выражений могла посоперничать со стихами и новеллами.
— Проходи, Лекс! — позвала я, узнав его по голосу. — А то сейчас кто-нибудь из соседей выйдет…
Два раза повторять и намекать не пришлось. Судя по всему, ему не очень-то хотелось встречаться с преподавателями, особенно, после того, как он цветасто вспомнил некоторых и просклонял, не забыв упомянуть их родню.
— Дана, ты откуда этого монстра притащила? — скрипнув зубами, спросил парень, вскоре плюхнувшись на Жаков диван.
— Никакой это не монстр! — пожала я плечами. А таракан, гордо вскинув голову, пошел на кухню, напоследок громко хлопнув дверью. — Это Жак, и ты, между прочим, его обидел!
Укоризненно взглянув на застывшего демона, я нахмурилась и виновато протянула: