Испанец

– Рад видеть тебя, что так рано?

Кабан подашел ближе, Канарис вытер тряпкой грязные руки, они поздоровались за руки, Кабан бросил заученную фразу.

– Кто рано встаёт тому Господь подаёт.

Канарис протянул.

– Это точно, зная тебя, ты в такую рань можешь придти только по делу.

Кабан заметил.

– Можно сказать мы с тобой просто так, пивка попить, хоть раз встречались.

Канарис усмехнулся.

– Ты прав, у нас с тобой исключительно деловые отношения, но если хочешь могу тебя как-нибудь пивком угостить.

Кабан похлопал его по плечу.

– Пиво я не люблю, а вот кофейку твоего фирменного чашечку хлопнул бы.

Канарис предложил.

– Тогда пойдём.

Они молча прошли в дальний угол гаража, где у Канариса стоял стол с компьютером, два кожанных кресла и кофемашина с микроволновкой.

Кабан сел в кресло, заговорил.

– Принёс тебе одну хорошую штуку.

Канарис включил кофемашину.

– Показывай, рассказывай.

Кабан достал из своей сумочки прямоугольную небольшую черную коробочку, она была похожа на тюнер от телевизора, но только меньше и с экраном. Кабан с гордостью объявил.

– Сканер, как и обещал.

Глаза Канариса округлились от приятного известия .

– Да ладно, не может быть.

Кабан отдал сканер Канарису.

– Отвечаю, пацан сказал пацан сделал.

Канарис рассматривая сканер в руках, спросил.

– Любую сигналку откроет.

Кабан усмехнулся.

– Обижаешь братуха, тебе самую лучшую достал из последних разработак будет, пацаны из Китая подогнали.

Канарис засомневался.

– А что в Китае научились качественную продукцию выпускать, постояно ширпотреб гнали?

Кабан его заверил.

– Это они раньше туфту штамповали налево и направо, а сейчас серьёзно взялись за свои вещички. Отвечаю, вещь стоящая, ловит сигналку от машины, как сказать, на лету и считывает её, хозяин уходит, ты подходишь, снимаешь сигналку и спокойно уезжаешь на отработанной тачке.

Канарис протянул.

– Круто, сколько с меня?

Кабан закурил сигарету.

– Как договаривались, Гелик с тебя и я отдаю тебе ещё свою Бэху.

Канарис почесал затылок.

– Крутой Гелик в нашем городе только у одного человека.

Выпуская кольца дыма изо рта Кабан подтвердил.

– Да, у Пузыря, но сделку я тебе предлагаю стоящую.

Канарис сделал чашку кофе, протянул её Кабану, тот принемая чашку, посмотрел ему в глаза, спросил.

– Или ты не сможешь её сделать.

Канарис ответил вопросом.

– А ты уверен что тебе нужна именно такая машина?

Кабан сделал глоток кофе.

– Не просто такая, а именно такая, именно тачка самого Пузыря.

Канарис усмехнулся.

– Вот насолил он тебе, нас бы с тобой закопали только за такие разговоры, а представляешь что будет, если он узнает кто сделал его тачку?

Кабан затушил в пепельнице окурок.

– От кого он узнает об этом, знать ведь будем только мы.

– Ты никогда не сможешь даже прокатиться в городе на нём, тебя сразу вычислят.

Кабан отхлебнул кофе.

– Я перегоню лошадку в другое место сразу, как только ты её сделаешь.

Канарис налил себе кофе.

– Значит заодно я и проверю сканер на его машине?

– Конечно, он твой если ты согласен.

– Покажи как он работает?

Кабан выставил перед собой левую руку.

– Тормози братишка, давай кофе спокойно попьём. Да, кстати, тебе большое спасибо от заказчика.

Канарис удивился.

– Какого заказчика?

– Мерин, который ты последний раз сделал.

Канарис равнодушно махнул рукой.

– Мне от их благодарностей не жарко, не холодно, да кстати, куда он ушел?

– В Таджикистан, они тебе ещё хотят сделать заказы.

Канарис переспросил.

– Заказы?

– Да, они хотят несколько машин.

Канарис сделал губы трубочкой.

– Пусть заказывают, только им придётся немного подождать.

Кабан допил кофе.

– Понятно, подождут.

Глава 20

Перед тем как открыть глаза, Ирина минут десять лежала без движения, прислушиваясь к тому, что происходит в доме у Петра. Непривычно было тихо, не руганья не отдалённых разговоров отца с матерью. Она подумала. – Всё же здорово иметь свой дом: тишина, благодать. – Ирина открыла глаза, с правого бока перевернулась на спину, сладко потянулась, заметила что от вчерашней грусти и усталости не было и следа. Она обвела взглядом комнату. Просторная спальная с желтенькими обоями на стенах, мебель светло-бежевая, большое окно с желтой шторой и красными маками, невольно склоняли к хорошему настроению, придавая ощущение лета за окном, а не холодного декабря. Она подумала о вчерашнем вечере, Пётр был галантен, даже не пытался приставать, наоборот, обходился с ней как с сестрой. Вёл себя так, будто к нему в гости приехала любимая сестра, а не девушка его мечты, как он пытался её называть по телефону последние дни. Она понимала, что он добивается её, хочет овладеть ей и что потом. Добившись её, охладеет к ней или их отношения перейдут в другую фазу и перерастут в настоящую любовь, в голове невольно всплыли слова матери, когда ей исполнилось семнадцать она наставляла её. – Если тебе придётся раздвигать ноги перед мужчиной, то раздвигай их именно только перед мужчиной, а не перед сверстником. – Она её тогда спросила. – Какая разница если ты любишь? – Мать рассмеялась. – Дура ты у меня, разница большая, у мужчины хоть что-то есть за душой и с него можно будет что-то поиметь, а с твоих сопляков ничего не получишь, кроме беременности и хлопот. И вообще, если тебе когда-нибудь придётся себя продать, продай дорого и если ты будешь чувствовать что тебя хотят, то продавай всё дороже и дороже. – Ирина поинтересовалась. – А что? Нельзя просто любить мужчину, быть с ним даря любовь, не продавая себя? – Мать опять рассмеялась. – Любовь придумали мужчины, чтобы бесплатно пользоваться нами, когда тебя не будут любить, у тебя хоть останется что-то от того, кто был с тобой. – Она тогда не была согласна с матерью полностью, но почему-то сама себе сейчас вспомнив этот разговор, задала себе этот вопрос. – Что тебе нужно для жизни? Вот Пётр, у него дом, машина, работа. Отличный вариант, самое главное, он любит тебя. – Она опять сама себе ответила. – Любит ли? Или просто хочет иметь, а потом наигравшись, бросит. – Размышляя на эту тему она подошла к шкафу в спальной, куда бросила свои вещи. Открыв шкаф вспомнила, что у неё нет вещей, обрадовалась, увидев белоснежный халат, висевший на вешалке и слева три стопки полотенец на полках. Она прихвотила с собой халат и большое белое махровое полотенце пахнущее лавандой, прошла к двери, ведущей из спальной в ваную комнату и туалет, включила свет и была полностью сражена великолепием ванной камнаты. Справо от неё большое зеркало во всю стену с подсветкой, висевшее над двумя раковинами и длинной столешницей из белоснежного мрамора, вся комната была белой и просто блестела всей этой белезной, только сам унитаз и большая ванная были чёрного цвета. Ирина вслух проговорила.

– Они чёрные, чтобы мимо них не промахнуться в этом белом лоске.

Вдоволь провалявшись в ванной и отпарив в морской соли из спецальных добавок, стоявших в баночках на краю ванной, Ирина через час после купания, завернувшись в халат, спустилась на первый этаж, крадучась в белых мягких тапочках, чтобы не разбудить может ещё спящего хозяина. Хотелось кофе и бутерброда на завтрак. Уже с вечера хорошо ориентируясь в зале она направилась на кухню, потихоньку открыла стеклянную дверь на кухню и от неожиданности вздрогнула. На большом кухонном столе в вазе стояли огромные розы, на столе – нарезанные в серебрянных блюдцах овощи и фрукты, графин по-видемому с апельсиновым соком, а сам хозяин, одетый в джинсовые шорты и белую футболку хозяйничал у газовой плиты, подпоясавшись красным фартуком. Пётр видимо услышал её появление, обернулся к ней, улыбнулся обиженным шутливым тоном проговорил.

– Ну вот, ты всё испортила! Я хотел тебя сам разбудить. – Он поставил на стол бутерброды с красной икрой и красной рыбой.