Идеальный обман (ЛП)

Прежде чем я успеваю переварить всё, что только что услышала, возвращается Хадсон с другими мужчинами и садится рядом со мной.

— Ужин на подходе, — сообщает Хелена с порога, прежде чем посмотреть на нас. — А где Одрина?

Я пожимаю плечами.

— Она просто… ушла.

— Как это на нее похоже, — бурчит себе под нос Хадсон, а затем запускает руку под скатерть и кладет на мое колено. — У нее есть склонность драматизировать. Не обращай внимания, — наклоняясь, добавляет он.

Выпрямившись, напоминаю себе, что я здесь для одной единственной цели и только.

Чтобы выполнить свою работу.

Будь я проклята, если буду обращать хоть каплю своего внимания на эту потомакскую ледяную принцессу.

— Поверь мне, не буду, — шепчу я, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Весь вечер он смотрит на меня, словно я сошла со страниц журнала модных купальников.

— Эй, вы, прекращайте! — усмехается Сибил, садясь напротив нас, когда шеф-повар вносит тарелки с красиво сервированным лобстером. — Боже, глядя на вас, я начинаю скучать по молодости. Вот были деньки, правда, Дюк?

— Что такое, дорогая? — Дюк отворачивается от Конрада и обнимает жену.

— Эти двое, — говорит Сибил, улыбаясь пьяной от вина улыбкой, — они напоминают мне нас в молодости.

— Подожди-ка, — говорит Дюк, сдвинув брови. — Хочешь сказать… мы уже старики?

Весь стол заходится в вежливом смехе над глупой шуткой Дюка, но как только передо мной ставят ярко-красное ракообразное, я осознаю, что понятия не имею, как его есть.

Черт.

Все сосредоточиваются на своих тарелках, постукивая серебряными приборами о фарфор, а разговор перерастает в тихое пережевывание.

Они выглядят так естественно, словно делали это уже миллион раз. Мой взгляд падает на стол, где перед Дюком стоит нетронутая миска с булочками. Если бы на моей тарелке было бы еще что-нибудь, я бы, по крайней мере, выглядела занятой делом. То, что я сижу здесь, уставившись на вишнево-красного морского гада, и не притрагиваюсь к нему, станет ясно, как только эти люди отвлекутся от потрескивающих клешней.

— Я сейчас вернусь, — говорю я тихо, наклоняясь к Хадсону.

— Всё в порядке? — спрашивает он.

— Да. Прекрасно. Пойду, найду Одрину и дам ей знать, что мы ужинаем. — Извинившись, я направляюсь в ближайшую уборную и достаю свой телефон, быстро отыскав онлайн-видео о том, как едят лобстера.

Выходя, я натыкаюсь на Одрину, стоящую в тускло освещенном холле перед зеркалом. В руке она держит пудру, нанося ее вокруг своего носа.

— Вот ты где, — говорю я. — А мы уже ужинаем.

Она стреляет в меня убийственным взглядом, и только тогда я замечаю ее покрасневшие глаза.

— Ты плакала. — Я делаю шаг к ней, хотя каждая частичка меня кричит не делать этого.

Ей не нужно мое сочувствие.

Ей нужен Хадсон.

— Как проницательно, Марибель. — Она морщится, закатывая глаза.

— Не знаю, что произошло между вами с Хадсоном в прошлом, — начинаю я, — но он забыл об этом, и наша свадьба состоится. Нам всем будет лучше, если мы будем относиться друг к другу с добротой и уважением.

Одрина смеется.

— Боже, какая же ты жалкая. Ты вообще слышишь себя?

Я сжимаю челюсть, не желая, чтобы эта напыщенная сучка вывела меня из себя.

— Насколько хорошо ты знаешь Хадсона? — Одрина поворачивается ко мне, ее изумрудные глаза с прищуром смотрят на меня. — Такое ощущение, что ты появилась из ниоткуда.

— Я знаю его достаточно хорошо, чтобы выйти за него замуж. — Приподнимаю подбородок, сложив руки на груди.

— Он закоренелый холостяк, — говорит она, захлопывая пудреницу.

— Может, он был таким раньше. Люди постоянно меняются, — возражаю я. — После нашей встречи он доказал мне, что люди не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд. И если ты попытаешься узнать их, иногда можно понять, что все неудобства, которые они тебе доставляли, неспроста.

— В этом ты права, — фыркает Одрина и подходит ко мне, уперев руку в бедро. — Хадсон не тот, кем кажется. Совсем. Мы все просто… пешки… в его игре. И скоро ты в этом убедишься.

Звук шагов заставляет ее перевести взгляд поверх моего плеча, и я разворачиваюсь и вижу, как Хадсон входит в холл.

— Всё в порядке? — спрашивает он, когда подходит ко мне сзади и кладет руки мне на бедра.

Одрина криво усмехается.

— Ну, конечно.

Она извиняется и, удаляясь, стучит каблуками по деревянному полу.

— Что тут произошло? — спрашивает он.

Выдыхая, я качаю головой.

— Думаю, она видит во мне соперницу и не хочет, чтобы мы были вместе.

— Она так сказала?

— Не так красноречиво, — говорю я.

— Как бестактно. — Он поджимает губы. — Не хочу, чтобы она доставляла тебе неудобства, Мари. Ты же скажешь мне, если она будет тебе докучать?

— Она мне не докучает. По правде говоря, мне плевать, что она говорит, делает, думает. — Я опускаю руки. — И странно, что ты так печешься обо мне.

— Что в этом странного? Ты моя невеста.

— Невеста, — напоминаю я ему, показав кавычки в воздухе. Я наклоняю голову. — Как бы там ни было, я могу сама за себя постоять. Поверь мне.

Хадсон выдыхает. Его голубые глаза сияют, а губы растягиваются в полу-ухмылке.

— Это… довольно сексуально, Мари.

Я закатываю глаза и беру его под руку.

— Идем, вернемся обратно. Сегодня тебе все равно ничего не перепадет.

Глава 19

Хадсон

Она спит.

А чашка чая, которую я держу, почти обжигает мне руку.

Поставив горячую чашку на прикроватный столик, я сажусь на кровать, которая прогибается под моим весом, и Мари начинает ворочаться. Натянув одеяло до шеи, она издает сонный стон, прежде чем перевернуться на бок.

У нее уходит несколько секунд на то, чтобы понять, что я рядом с ней, и в это же мгновение она убирает волосы с лица и вскакивает в испуге.

— Когда ты вошел сюда? — спрашивает она, приподнимаясь на руках.

— Доброе утро. — Я тянусь к чаю и предаю его ей. — Минуту назад. Ты спала, а мне не хотелось тебя будить.

Одно из окон слегка приоткрыто, и морской бриз шевелит прозрачные занавески. Солнце только начинает вставать над водой, окрашивая все вокруг безмятежным сиянием, что напоминает мне о лете моей юности.

— Спасибо. — Она отпивает чай, обхватив чашку двумя руками, и подтягивает колени к своей груди.

— Хорошо спала?

— Как в сказке. — Мари кивает, и уголки ее губ приподнимаются. — Какие планы на сегодня?

— Думал отвести тебя на рынок. Мы могли бы купить что-нибудь к ужину, может, какие-нибудь местные вещи. Не знаю, любишь ли ты сувениры или что-то вроде того, — говорю я.

— Серьезно? — она приподнимает бровь.

— Что?

— Я просто удивлена тому, что тебе нравятся подобные занятия, — поясняет она. — Ты же… городской плейбой и не похож на любителя туризма.

— Ты права, мне не нравятся подобные занятия, — соглашаюсь я. — Но мы пробудем здесь четыре недели, а я хочу, чтобы ты акклиматизировалась. К тому же, можешь верить, можешь нет, но через какое-то время это место может наскучить, а подобные занятия помогают развлечься.

— Тебе видней. — Она делает еще один глоток, прежде чем поставить чашку на ночной столик, и выбирается из кровати. Затем она вытягивает руки над головой, и край ее ночной рубашки задирается, открывая взору нежную кожу живота. У нее совсем не спортивная фигура, но это не умоляет ее сексуальности.

Подойдя к комоду, Мари останавливается у зеркала, расчесывая пальцами волосы.

— Ты собираешься просто сидеть здесь и наблюдать за тем, как я собираюсь? — спрашивает она, встречаясь в отражении с моим взглядом.

— Разве пары так не делают? — Я изгибаю губы в игривой усмешке и поднимаюсь с ее кровати. — Ладно, я оставлю тебя. Спускайся, когда будешь готова.

— Все правильно, я сказала пятьдесят гостей, а не пятнадцать. Пять и ноль. — Моя мать прикрывает рукой трубку, закатывая глаза. — Договариваюсь о месте проведения вечеринки. Кажется, до них не доходит, что нам понадобится их самый большой зал и полный доступ к частному патио на крыше.