Страница 18 из 45
— Это европейский романтизм, — говорю я. — Это можно определить по асимметричной композиции и по деревянно-кирпичному акценту. Также для этого стиля характерен светлый камень. Иногда можно увидеть лепнину.
Теплые капли дождя начинают накрапывать на тротуар. Где-то вдалеке раздается раскат грома. Весна — словно темпераментная женщина: в одну минуту она тебя любит, а в другую прогоняет.
Не говоря ни слова, мы разворачиваемся обратно, покидая живописную улицу, и, к тому времени, как проходим полдороги до дома, дождь усиливается и начинает лить, как из ведра. Шелестящие листья старых дубов над нами совсем не спасают нас, и, когда мы достигаем передней двери дома, оба промокаем до нитки.
Мы стоим в фойе, и наши взгляды встречаются. Мари смеется, ее волосы липнут на щеки и шею, а дождевая вода стекает с наших босых ног. Моя обувь осталась во дворе, но сейчас она меня совсем не волнует.
Я не могу престать смотреть на Мари, такую мокрую и уязвимую.
Может, наши отношения и фальшивые, но эта женщина самая что ни на есть настоящая.
Мой взгляд опускается на ее губы, а ладони покалывает от желания дотянуться до ее подбородка и приподнять его. Просто так.
— Пойду, переоденусь, — говорит она, словно догадавшись о моих намерениях.
Взбежав по лестнице, она исчезает, повернув за угол.
Глава 13
Мари
— Мари? — Хадсон прокрадывается в мою темную комнату. Я слышу, как он снимает свою сырую одежду и надевает что-то сухое, а затем чувствую, как прогибается матрас, когда он садится рядом со мной.
Не знаю, что произошло.
Всё шло хорошо, пока мы не оказались в фойе, промокшие от дождя. Мы не сводили друг с друга взгляда. Что-то подсказало мне, что он собирался меня поцеловать, а я не могла этого допустить, поэтому сбежала.
Спряталась.
Заперлась в своей комнате и укуталась в одеяло, уткнувшись носом в книгу в телефоне.
— Ты просто бросила меня. Я думал, ты вернешься, — говорит он. — Ты в порядке?
Нет.
Нет, я не в порядке, потому что какая-то часть меня тоже хотела его поцеловать. Он начинает мне нравиться… не в романтическом смысле, а как человек.
Вся эта затея казалась намного проще, когда я его так яростно ненавидела.
— Прости. Мне нужно было прилечь, — оправдываюсь я. — Я не собиралась бросать тебя одного.
— Всё нормально. Твой отец хотел обговорить еще кое-какие идеи по поводу сарая, — говорит Хадсон, забираясь под одеяло.
Сейчас темно, отчасти благодаря бушующей грозе. Дождь неустанно барабанит в окно.
— Ты ведь хотел поцеловать меня? — вдруг спрашиваю я. Если не решусь и не скажу этого, буду мучиться всю ночь и не усну, а завтра утром нам нужно еще успеть на ранний рейс.
— Что?
— Ты слышал меня. — Я сажусь, поворачиваясь к нему.
— Поэтому ты убежала? Потому что подумала, что я собирался поцеловать тебя?
— Не думала. Я знала. Чувствовала. — Пытаюсь разглядеть очертания его тела в темноте в редком освещении вспышек молнии. Он привлекательный, в том смысле, в котором я никогда не хотела признавать. Мускулистый. И прекрасный. Длинные темные ресницы. Ямочка на подбородке. Голубые, как бездонный океан, глаза. Густые волосы, по которым я могла бы провести рукой. Тело, созданное для греха. Этот список можно продолжать бесконечно.
— Рано или поздно тебе придется поцеловать меня, — говорит он. — Если, конечно, не хочешь, чтобы наш первый поцелуй случился в день свадьбы.
Делаю вдох и через несколько секунд выдыхаю. Слова ужасные, но они так и вертятся на моем языке, и я должна произнести их.
— Не хочу, чтобы всё еще больше запуталось. Не хочу, чтобы мы не понимали, где заканчивается обман и начинается правда, — выпаливаю я.
— Мари, я не хочу быть женатым. Меня не привлекает моногамия или обязательства. Если я поцелую тебя… если прикоснусь к тебе… это будет только потому, что я считаю тебя красивой и сексуальной, и ты заводишь меня. Но не потому, что я влюбился в тебя и хочу провести с тобой остаток своих дней. Можешь не беспокоиться о том, что хоть что-нибудь из этого станет правдой. Это может принести кучу удовольствия, но это не станет любовью на всю жизнь. Обещаю.
Его грубая честность жалит, несмотря на тот факт, что он говорит слова, которые мне нужно услышать.
— Я не вступаю в отношения без обязательств, — признаюсь я.
— Что, совсем?
— Это было только однажды и закончилось не очень хорошо для меня.
— Что произошло? — спрашивает он.
— Предпочитаю не говорить об этом.
— Дай угадаю, — начинает Хадсон. — Ты хотела отношений без обязательств, но влюбилась в парня и решила, что именно ты изменишь его, а вместо этого он бросил тебя на произвол судьбы.
— Неа.
— Тогда что же?
— Я же сказала, что не хочу говорить об этом.
Он дотягивается до моей щеки, заставляя меня вздрогнуть от прикосновения.
Всего несколько недель назад от одного вида этого мужчины у меня от страха сжимались все внутренности, а сейчас он лежит в моей постели и прикасается ко мне, словно я фарфоровая кукла, предмет его воздыхания.
— Я не стану целовать тебя, если ты этого не захочешь, — говорит он. — Но я просто хочу сказать… что тебе это может даже понравиться.
— Очень сомневаюсь.
— Черт возьми, ты пытаешься убедить себя, что по-прежнему ненавидишь меня? — спрашивает он.
— Я не ненавижу тебя, Хадсон.
— Знаю. Но тебе бы хотелось меня ненавидеть, — говорит он.
— Ты прав. — Я не могу спорить с ним. Он попал в точку. Перевернувшись на спину, я тяну одеяло на себя и ложусь на подушку, уставившись в потолок и изогнутый вентилятор, который колеблется от каждого вращения. — Ты абсолютно прав.
Глава 14
Хадсон
— Новенькая, напомни-ка мне, как тебя зовут? — спрашиваю я в понедельник утром брюнетку, занявшую прежнее место Мари. Агентство временного найма прислало ее, после того как я попросил самого лучшего работника. Это, должно быть, какая-то чертова шутка. Девушка дрожит как осиновый лист, сидит, прижав руки по швам, словно боясь к чему-нибудь прикоснуться.
— Шошанна, — отвечает она, ее голос смиренный, как и жалкая аура, исходящая от нее. Несколько месяцев работы со мной, и у нее прорежутся зубки, я в этом уверен.
— Ладно, Саванна, я пью кофе в восемь пятнадцать, и, если дверь в мой кабинет закрыта, значит, ты должна представить, что меня не существует. — Я хватаю пачку писем, лежащую на углу ее стола. — Если тебе что-то понадобится, спроси у девушек в холле.
— Хорошо. Да. Ладно, — говорит она, быстро кивая. — И меня зовут Шошанна.
— Я так и сказал. — Разворачиваюсь и направляюсь в свой кабинет, пытаясь не засмеяться. Мне никогда не надоест ломать новеньких.
Когда вхожу в кабинет, я включаю компьютер и открываю программу проектирования. У меня целая куча проектов, но я обещал Абелю, что набросаю для него чертеж сарая его мечты для заднего двора, поэтому именно этим я и собираюсь заняться.
Я работаю над двускатной крышей, когда раздается звонок.
— Да, Саванна? — отвечаю я.
— Ш-шошанна, — исправляет она меня снова, запинаясь. Должно быть, я уже внушаю ей ужас. — У вас звонок на второй линии.
— Кто это? — спрашиваю я, хмурясь.
— Я-я не спросила. Простите.
— Всегда спрашивай, Саванна. — Я отключаюсь и нажимаю на вторую линию. — Хадсон.
— Ты был любезным? — доносится женский голос на другом конце линии.
— Прошу прощения?
— Ты сказал, что сегодня у тебя будет работать новая девушка. Я просто звоню удостовериться, что ты был с ней любезен.
— Привет, Мари, — усмехаюсь я. Всезнайка. — Тебе что-то нужно, или ты звонишь, чтобы поделится своим мудрым советом?
— Мир полон засранцев. Так зачем быть одним из них?
— У меня нет времени на пустые разговоры.