Страница 5 из 12
Азельма забралась под тёплую баранью полость и всю дорогу дремала. И ей снился король Ильярд. А на вороте его рубашки, и на манжетах – её кружево, сплетённое последним, с узором из звезд. И король просил его пришить, потому что оторвалось, и она пришивала, а он сидел рядом и смотрел на неё, и она купалась в его ласковом синем взгляде и была так счастлива…
Как известно, кот из дома – мыши в пляс. Это про слуг – когда дома нет хозяина, им живётся не в пример лучше. Все уже успели переделать спешные дела, а неспешные в который раз отложить на потом, и многие позволили себе, наконец, такую роскошь – делать что хочется. Азельма вымыла полы в комнатах леди графини и леди Орсы – её обычная обязанность последнее время, и, захватив недошитую нижнюю сорочку леди Орсы, отправилась в кухню. Там собрались все, а повариха напекла пресных лепешек, и можно было посидеть, поговорить и послушать. Азельма устроилась у окна, ближе к свету, и принялась притачивать тонкое кружево к подолу сорочки. Валь, помощник конюха, расположился рядом, на маленький скамейке, почти у неё в ногах – ему тоже нужен был свет, потому что он шорничал, шил уздечку из новенькой дублёной кожи. Впрочем, Азельма последнее время часто замечала, что он норовит подвинуться к ней поближе. Может, и случайно…
– Тётушка Фина, а расскажи про фею, которая приходила сюда. В замок, к барону и баронессе, – вдруг попросила молоденькая горничная из недавно нанятых. – Ну пожалуйста! Она правда приходила, или это так, шутка?
Повариха шикнула на неё и посмотрела на Азельму, та лишь пожала плечами и кивнула. Ну, расскажут ещё раз эту историю – подумаешь! И она послушает. Всё равно и без неё расскажут, так какая разница?
– Ладно, – тётушка Фина вытерла руки льняным полотенцем и присела к столу. – Расскажу про фею. И правда, такое чудо не каждому дано увидеть. Было это почти восемнадцать лет назад. Я к тому времени уже два года служила в замке…
Случилось всё незадолго до Новогодья. Вот примерно как сейчас. Барон с гостями отправится на кабанью охоту, а баронесса наша осталась дома. Она тоже охотиться любила, и наездница была ловкая, но ей нужно было беречься, она ребенка ожидала. И вот, в сумерках уже, вся охота вернулась, но без барона! Потеряли его. Говорят – искали, в рог трубили, а он не отзывался! Пропал господин наш! А ведь зима, мороз! Надо поиск снаряжать, за колдуном уже срочно послали в Лисс. Не понадобилось. Вернулся барон, один, с баронессой заперся, о чем-то говорил. Это нам уже потом рассказали, что случилось. А вот что было… – она оглядела всех, словно чтобы убедиться, что слушают и верят.
Слушали. Многие уже не по первому разу. Некоторые даже рты раскрыли. Сказка ли, нет – а про чудесное послушать всегда есть охотники. Это ведь как самому к чуду прикоснуться, поверить, что и с тобой такое случиться может! Азельма вот просто шила, всем своем видом показывая, что её это мало трогает.
– Здесь в лесу есть ручей. Кто его ещё не знает, потом узнает непременно. Он не замерзает в самые лютые зимы. Я сама ещё пешком под стол ходила, когда впервые услышала про фею Горячего ручья. Думаете, он и правда горячий? Ничуть. Он холодный, как сердце ледяного демона! И где-то там живёт фея, хозяйка ручья, которую никогда и никто не видел воочию! А барону нашему она показалась, значит, фея эта! У барона конь куда-то ногой угодил, идти не мог, а тут ещё мороз и ночь, и решил он, что ему конец! А она вышла к нему из кустов, заговорила – дескать, и чего это тебя занесло сюда, неужели заблудился, охотник? Я откуда это всё знаю, – тётушка Фина снова оглядела своих слушателей и улыбнулась. – Это мне всё сам барон рассказал. Уже когда баронессы не было на свете. Он приходил, просил сделать ему кружечку глинтвейна, да такого, чтобы согревал получше, садился вот сюда, ближе к огню, – она показала туда, где теперь расположился кучер Алфер, – и говорил про ту фею. Он мог про неё часами говорить.
– Так понятно, головой подвинулся милорд, вот и… – подала голос старшая горничная, но глянула в сторону Азельмы и осеклась.
Азельма шила, не поднимая голову, но тоже прислушивалась, и даже улыбалась чему-то своему.
– Так, значит, вышла фея к милорду, – продолжала кухарка, – заговорила с ним ласково, стала спрашивать, что да как. А у того и сердце в пятки ушло! Ну посудите: ночь, лес, мороз крепчает, а тут женщина красивая, такая, что дух захватывает, и одета легко, в шёлковое платье, шубка распахнута, голова непокрыта, в дорогих сапожках с жемчугом, а сама по свежему снегу идет и следом не оставляет! Он, когда такое увидел, так сообразил, кто перед ним, тем более ручей рядом тёк, как раз за кустами. Он тогда поклонился, честь по чести назвался, стал просить помощи, коня вылечить и из леса дорогу указать. Фея подошла, ногу лошади погладила, так лошадь на глазах выздоровела, легко стала на все четыре ноги, загарцевала. Барон обрадовался, стал кланяться и благодарить. А фея, видно, в хорошем настроении была, так она заулыбалась и говорит: поезжай домой, легкой будет тебе дорога, а то жена беспокоится, а ей беспокойство ни к чему, она ведь дочку под сердцем носит! – она шумно перевела дух.
Все теперь примолкли, слушали внимательно.
– А наш барон, чего уж там, не дочку ждал. Сына он хотел, наследника – что понятно, кто же на его месте не хотел бы сына! Погрустнел он, а фея это заметила, тоже вроде нахмурилась. А он возьми и скажи: дочь так дочь, но не могли бы вы, светлая леди, милостью мою дочь одарить? Пусть она за короля замуж выйдет! Тогда я и хотеть в этой жизни ничего больше не посмею! А фея подумала немного и ответила: хорошо, сделаю так! Жди, когда станешь праздновать Новогодье, я приду на праздник в замок Калани и подарок вручу, матери твоей дочки из рук в руки! Вот это всё он, когда домой добрался, жене и рассказал.
Что началось! До Новогодья уже немного времени осталось. Замок мыли и чистили, чтобы сверкал, как новенький! Флаги новые заказали, фонари, тканей и лент целый ворох! Гобелены новые привезли из Лисса. А припасов, съестного сколько! Серебро все достали семейное, дорогую посуду. А дров для новогоднего костра запасли – наверное, больше, чем у короля! А когда уже ночь настала и звезды зажглись, постучалась в ворота старуха-бродяжка, страшная, в болячках, в таком несусветном тряпье, что и глядеть не хотелось, попросилась переночевать хоть в каком углу, хоть в конюшне, только бы в тепле. У баронессы спросили, она и сказала: нет уж, не пускать, а то еще попадётся страхолюдка такая кому на глаза, стыда не оберешься. А служанка здешняя, Катина, она старуху ту пожалела и тайком пустила. Воспользовалась тем, что ворота отпирали и возы последние пропускали, тогда её и провела в замок, стражу упросила. Устроила её у огня в чёрной кухне, где поросятам еду варили, взяла ей здесь пирогов, каши. Да мы и не жалели, всё дали, только сказано было, что, если хозяйка прознает, то Катина за всё и в ответе. А она не больно боялась. За неё хозяин заступался. Хозяйка зато зубами щёлкала… ну да ладно.
Старуха у огня отогрелась, поела, что дали, явилась вот прямо сюда в кухню и велит нам позвать хозяина, потому что он, дескать, её ожидает! Мы оторопели от такой наглости. Никто, конечно, за хозяином не кинулся. А она как засмеётся! Говорит, что да ладно, не больно ей и нужен хозяин. И облик сменила, превратилась в такую красавицу, в мехах и шелках, что мы все как разума лишились! Мы ведь не знали тогда, что фею в гости ждут! Барон только баронессе сказал. Может, конечно, и ещё кому, но точно не нам.
А фея к Катине подошла и говорит ей: ты дочку родишь, красавицу, разумницу, милую и скромную, с добрым нравом и любящим сердцем, она вырастет, её полюбит король и сделает своей королевой. А баронессе передайте, что она тоже родит дочь, гордую, своенравную и дерзкую, с диким и спесивым нравом, хоть из дома прочь беги, а замуж выйти ей придётся за кучера. И вот это ей передайте! – она достала и бросила на стол горсть костяных коклюшек, какими кружева плетут, – скажите, что девушка сможет немного исправить свой нрав и свою судьбу, если станет искусной кружевницей! Только вот засадить её за такую работу будет труд непомерный! Что, поняли вы, что барону и баронессе передать? – смотрит она на нас, а мы стоим, как замороженные! Она тогда засмеялась, раз – и превратилась в маленькую белую сову, и прямо в окно улетела! В закрытое, замерзшее окно, всё в морозных узорах, сквозь стекло, как сквозь воду! Вот так-то! – повариха махнула рукой, встала и налила себе горячего чаю.