Страница 2 из 4
До поры Природа настороженно наблюдает за все возрастающими притязаниями человека, время от времени напоминая ему о своих собственных возможностях в применении средств все того же экстремального характера, что проявляется в природных катаклизмах: бурях, тайфунах, смерчах, землетрясениях, разливах вод и засухах. В запасе у Матери-Природы свои тайные агенты: кометы и астероиды, которые рыщут по всей Вселенной, а также черные дыры, изменения на Солнце, вызывающие потепление и похолодание земного климата. И это касается только макрокосмоса, а в микрокосмосе – вирусы, бактерии, вызывающие пандемии. Так недавняя эпидемия коронавируса, охватившая весь мир, в високосном 2020 году, поставила перед человечеством множество социальных, политических, культурных, экономических вопросов, определив главное противоречие в общественных отношениях, возникающее между социальным государством, способным к мобилизации ресурсов, и обществом, имеющим либеральную, рыночную модель, построенном на индивидуализме, эгоистической, корыстной конкуренции. Будем надеяться, что человек не подойдет к тому пределу, чтобы Природа была вынуждена остановить его безумную активность крайними средствами. Будем надеяться и на то, что Природа, породившая человека, гораздо лучше понимает цену применения экстремальных мер, а также то, что их использование должно быть оправдано.
Со стороны Человека необходимо определить «красную линию» в его взаимодействии с природой. Конечно, в будущем эта линия может оказаться достаточно подвижной. Однако, чрезвычайно важно то, чтобы Человек относился к природе не как к собственной мастерской или подсобке, но сохранял к ней сыновние чувства. Поэтому вопросы экологии Земли для человечества должны занять одно из ведущих мест.
Обозревая юношеские и молодёжные проблемы, перспективы их разрешения, безусловно, имеющие свою особую специфику, начиная с вопросов о «золотой молодёжи» («мальчики мажоры»), группах смерти в интернет-сообществе, которые кроме того призывают к антисоциальной деятельности, ведут к потере социальной идентичности, кончая миром иных, изощрённых виртуальных иллюзий, необходимо опираться на законы философской антропологии, общего человекознания.
Одна из задач современной философии состоит в раскрытии новых глубин диалектического взаиморазвития, взаимопроникновения идеального и материального. Однако, как представляется, здесь трудно добиться успеха вне контекста понятий, существующих в рамках экстремологии: максимума и минимума, наибольшего и наименьшего, экстремальности, экстремизма, экстремума, оптимальности, эффективности, а также примыкающих к ним категорий: конечного и бесконечного, возможности и невозможности, действительности и изменяемости, изощренности (остроты), извращенности и мн. др. Проще говоря, более полному решению задачи может способствовать системное изучение экстремальных законов, принципов и закономерностей, действующих в природе, обществе, мышлении.
К феноменологии развития (с позиций социальной экстремологии)
Об объективной потребности в осмыслении всей понятийно-категориальной системы социогуманитарного знания свидетельствует та конкретная атмосфера, которая сложилась в современной науке вокруг проблемы общественного и духовного развития. Человечество, оставаясь на путях активизма, перфекционизма, перспективизма, прогрессизма до сих пор, не смогло до конца внятно и удовлетворительно ответить на вопросы: что есть культура? и что есть развитие?
Адресуясь к насущным проблемам модернизации, мы продолжаем затрагивать только верх айсберга культурного развития, основной конус которого скрыт в пучине исторического непостоянства, неустойчивости, изменчивости, обновления. Беря в расчет лишь видимую часть его структуры, мы упускаем из виду наиболее древние и наиболее глубокие пласты всего айсберга эволюции, предопределяющие собой ход поступательного движения, осуществляемого в соответствии с неким генеральным принципом развития, который необходимо определить как принцип изощренности.
Как известно, культурное развитие происходит в условиях изменяющегося постоянства, что затрудняет объяснение механизма возникновения нового, тем более, если новое понимается как «невыводимое из наличного бытия» (В. Н. Сагатовский). Ведь, строго говоря, из наличного бытия выводима только изощренность, т. е. старое, доведенное до новой степени отточенности, где новое предстает не в виде некоего клона или продукта, сошедшего с конвейера, и не в виде очередной фантасмагории, но как нечто утонченное, в высшей степени отточенное, либо заточенное по-новому, под иные задачи, потому и более действенное, т. е. способное к большей проницательности, пронзительности, проникновенности.
В контексте наших рассуждений важно отметить, что заточка, как указывают учебники и энциклопедические словари, это «операция, обеспечивающая надлежащие режущие свойства инструментов путем придания их рабочим частям определенной геометрической формы»1. Последнее – чрезвычайно важное условие, поскольку процесс развития проявляется все в той же геометрической конфигурации, которую отличают конусность или пирамидальность («пирамида роста», «конус развития» и т. д.). В самой основе данных форм лежит угол – геометрическая фигура, состоящая из точки и двух лучей, исходящих из этой точки.
Издавна островерхая, остроконечная форма, графически изображаемая как гипербола, парабола или синусоида, символизирует пульсацию жизни, подъем и спад культурных процессов, взлеты и падения человеческого духа. Достаточно вспомнить древнеегипетские пирамиды, пагоды Индии, Японии, Китая, православные или католические храмы и соборы.
Отталкиваясь от системных закономерностей, находящих свое выражение в пирамидальных, треугольных связях, обозначаемых вихревыми, конусообразными формами с характерным присутствием граней, вершин, пиков, углов, можно утверждать, что без реализации подобных геометрических конструкций оказалось бы невозможным не только активное движение и связанные с ним действия, но элементарное перемещение в пространстве. Ибо только благодаря гибкости живых тел, принадлежащих им членов и суставов, их способности сгибаться под различным углом, принимая все ту же остроконечную форму, обеспечивается не только передвижение, но и жизнедеятельность всего живого2.
С помощью особой гибкости тела перемещается огромный отряд пресмыкающихся, в частности змеи. Тем же образом в морской пучине перемещаются водоплавающие и рыбы. Птицы осуществляют свой полет за счет взмахов крыльев, добиваясь этого благодаря изменению угла крыла относительно тела и воздушных потоков.
Таким образом, феномен изощренности, обострения, закон стяжения в единую точку выступает как системный экстремальный принцип движения и развития, поскольку выражает наиболее общее, универсальное свойство, приводящее в действие различные индивидуальные и всеобщие культурные формы. Именно здесь, в краевых, предельных точках эволюционного движения обнаруживают себя экстремальные координаты культуры, которые нередко очаровывают, завораживают человека, захватывая его воображение с непреодолимой силой вихря, смерча, водяной воронки. Именно в этих экстремальных точках, во всей системе экстремальных координат скрыта глубинная мотивация к творчеству, а такие понятия как «изощренность» («острота»), «культура», «развитие» приходят к внутреннему согласию и единству.
Об этом нам напоминает мир многогранников и многоугольников, так называемые «Платоновы тела», скалярные (от лат. scalaris – лестничный, ступенчатый) структуры, тригональная (от лат. trigonalis < гр. trigonon – треугольник) система – в кристаллографии – система, кристаллы которой имеют форму пирамиды, призмы и т. п. Сюда же можно отнести фрактальные системы (фрактальная геометрия) или множество Мандельброта с эффектом самоподобия, а также огромный раздел математики – тригонометрия (гр. trigonon – треугольник + metreo – мерю), изучающий тригонометрические функции и их применение к решению главным образом геометрических задач. «Если хотите познать предмет, узрите в нем треугольник и проблема будет решена» – утверждал Пифагор. Его убеждением было также то, что «любая вещь состоит из трех». Треугольник остается интересен тем, что является самой устойчивой фигурой, и это та единственная геометрическая фигура, на которую без остатка делятся все остальные.
1
Энциклопедический словарь / глав. ред. Б. А. Введенский, т. в 3-х Т. 1, М., 1953, с. 634.
2
Гибкость тела и отдельных его членов во многом способствует стимулированию эротических переживаний, переходящих в сексуальную активность.