В волне времени

И только Дионис был единственным, кто жил иначе и любил подтрунивать над всеми. Он считал допотопным и нецивилизованным принятый командой образ жизни. В отличие от всех, Дионис обосновался в центре города, в серебристобелом небоскрёбе, зависающем в воздухе в нескольких десятках метров от земли и имеющем форму перекрученной цепочки ДНК, на каждом сужении которой располагался этаж, занимаемый двумя владельцами. Среди сотрудников Эо только один Дионис владел новейшей конструкции аэромобилем, и поначалу он долго кружил над посадочной площадкой Центра, демонстрируя последнее слово инженерной мысли поглядывающим в окна коллегам-«динозаврам» (мысленно он окрестил их именно так).

Для Номики всегда оставалось загадкой, по какой такой случайности Дионис затесался в их ряды, точнее, почему шеф принял его в команду. По воле шефа Дионис оказался последним новеньким, кто был взят на место брата Аканты и уже больше года работал на Центр. И только сегодня, о чем не знала команда Эо, брат Аканты получил неожиданно мягкий приговор, оказавшись в клинике для зависимых людей. Номики также подметил, что Дионис, в случае технической заминки, никогда не предлагал коллегам воспользоваться его аэромобилем. Но если только Номики начинал подсмеиваться над трепетным отношением Диониса к своей пафосной игрушке, Эо тут же вступался за него и убеждал всех в том, что в исключительной ситуации Дионис никогда не бросит команду и его аэромобиль непременно выручит науку. А пока у команды Эо был надёжный Игорь – пилот служебной, повидавшей виды машины с вечно ломающейся в самый неподходящий момент лестницей.

Как только Номики распахнул окно, вместе со свежим воздухом в его дом ворвалась белокрылая птица. «Надо же, опять соседи за саинами не уследили!» – подумал он, подходя к смелой птице, усевшейся на его столе и важно начавшей чистить перья. Птица была генетическим изобретением: оперенье и голова совы в хрупком теле голубя. «Что у него привязано к лапке?» – подумал Номики и попытался снять звуковое письмо – миниатюрный конус. Номики погрузил конус в прозрачный цилиндр, и прямо перед глазами его развернулось в метровую ширину улыбающееся лицо Аканты. Номики ощутил прилив крови к вискам, сердце застучало.

– Привет, Номики! Я подумала, что саин вполне заменит почтовую птицу и справится со своей романтической задачей. Приглашаю тебя на пикник в горы. Правда, я не готовлю на костре, но, может быть, ты удивишь кухней прошлых столетий? Кажется, шашлык ― твоё коронное блюдо? Завтра в пять часов вечера на Ромашковой поляне, если не возражаешь.

Изображение свернулось, превратившись в точку, и исчезло где-то над цилиндром. Номики, поражённый выходкой Аканты, свалился на стул. «Конечно, – подумал он, – от нее можно ожидать что угодно, но чтобы это?» Счастливое слово долго вертелось на языке, Номики никак не мог его выговорить, но всё же собрался с духом и произнёс: «Свидание! Это же приглашение на свидание, так понимать?». У Номики от счастья запело в груди. Но райская песня тотчас оборвалась под нажимом бескомпромиссной логики. «Не замечал, чтобы она хоть раз повернула свою гордую голову в мою сторону. Но, может быть, я плохо смотрел?»

На поляну Номики прибежал двумя часами раньше, раздираемый любопытством. «Хорошо ли это по отношению к Эо, другу и шефу, – подумал он. – Ведь она – представитель воюющей с нами компании. Не расценит ли Эо это свидание как предательство?»

Номики колдовал над костром, сложенным по всем правилам прошлого века. Ему пришлось взять разрешение, заплатить за ущерб и развести костёр строго на отведённой площадке.

В двадцать втором веке бережно относились к природе. Зелень буйствовала повсюду, аккуратно подстриженная, искусно высаженная. Но имелось и немало экзотических скверов и парков с искусственными цветами и деревьями. Это был век сверхпластичных технологий: все создавалось из лёгкого, гибкого, легко принимающего любую форму материала, который невозможно было повредить. Части инфраструктуры города, созданные из него, могли в случае необходимости за считаные часы видоизменяться на молекулярном уровне, преобразуясь в новые объекты. Все давно привыкли к небольшим светящимся, парящим «облакам», которые постепенно принимали облик жилых кварталов, транспортной развязки или парковых аттракционов.

Номики заранее нанизал мясо на шампуры, чтобы Аканту не шокировал шашлык в сыром виде, и закрепил их теперь на металлические палочки над костром, о мангале в конце двадцать второго века не помнили. Аромат шашлыка разносился по поляне. Номики к приходу девушки разобрал трансформер, превратив небольшую лёгкую вещь в удобные кресла и столик.

Аканта обрушилась откуда-то с высоты на скоростном цилиндрическом аэромобиле в костюме, плотно облегающем её идеальную фигуру. Девушка провела рукой по слабо мигающему табло, прозрачная дверь цилиндра открылась – и она вышла наружу, приветливо улыбаясь.

– О-о! Какой интересный запах! – она наклонилась над шашлыком. – А это безопасно?

– Абсолютно, – успокоил Номики, смело демонстрируя пробу одного из кусочков на зуб.

Аканта села в одно из кресел, вытянув длинные стройные ноги. Молодой учёный перешагнул через них и поставил на столик блюдо с шашлыком, расположившись напротив девушки. Аканта поставила перед ним маленький квадратный стерилизатор, в который Номики покорно втиснул обе ладони. Свой он неосмотрительно забыл дома, но девушки так любят чистоту.

– И как это есть? – спросила Аканта, с недоверием посмотрев на шашлык.

– Очень просто.

Номики снял ножом кусочки мяса с шампура прямо ей в тарелку, туда же положил запечённый перец и свежие, нарезанные дольками помидоры.

– А теперь вот так, – сказал он и стал поглощать еду.

Аканта наклонилась над тарелкой.

– Запах костра, – качнула она головой и, глядя на Номики, смело впилась белыми зубками в первый попавшийся кусочек.

– И как? – улыбнулся Номики.

– Ммм… магия! Кулинарный шедевр! – заключила Аканта. – Неплохо питались наши предки в двадцать первом веке.

Губы Аканты стали поблескивать от сочного мяса, и Номики протянул ей бумажные салфетки.

– Это что? Из какого музея антиквариат? – с удивлением спросила она.

– Это удобно. Гигиенические салфетки, – сказал Номики и продемонстрировал, как их нужно использовать.

– Гигиенические? – опять с недоверием посмотрела Аканта.

– Да, – улыбнулся рыжеволосый Номики.

Аканта промокнула губы и заключила:

– Ничего!

Съев изрядную порцию шашлыка, она что-то глотнула из маленького тюбика и удовлетворённо сказала:

– Что дальше по плану?

Номики обескураженно посмотрел на неё, и все тёплые слова, которые он готовил целый вечер, застряли где-то в горле. Аканта почувствовала замешательство Номики. Потянулась к нему, взяла его за руку и стала перебирать его узловатые, длинные пальцы.

– Рука великого учёного, – улыбнулась она.

Номики задержал её руки в своих, не в силах оторваться от её красивого лица.

– Почему ты так решила? – спросил он, не выпуская её рук.

– А разве нет? Разве не ты правая рука Эо? Над чем сейчас работаешь, если не секрет?

– Ты же знаешь, Аканта, над составлением расчётных диаграмм. Моя задача – прогноз последствий запуска проекта, проталкиваемого вашей компанией «Орион». Эо хочет, чтобы все было максимально точно.

– Ты работаешь один?

– Нас не так много. У нас маленький Центр, – улыбнулся он, обнимая взглядом Аканту.

– А подробнее можно?

– Что ты хочешь услышать, кроме того, что слышала на заседании конгресса?

Аканта убрала руки из тёплых ладоней Номики.

– А скажи, Номики, – начала серьёзно она, отклонившись на спинку кресла, – Эо знает о нашем отдыхе на природе?

– Нет, я ему пока не сказал, – в голосе Номики послышалось огорчение: он больше не владел руками Аканты.

– А ты бы хотел встречаться с такой девушкой, как я?

– Скорее, Аканта, стоило бы спросить у тебя, интересен ли тебе такой нудный учёный, как я?