Страница 33 из 53
– Только оставь свою секиру, славный воин, чтобы не садиться за дружеский стол с оружием, да и мясо резать удобнее простым ножом! – посмеивался херцог. – Доверь ее пока хотя бы вот этому парню, Радомиру.
– У него честные глаза, – прищурился Хлотарь, протянул Родиону оружие и тут же предупредил: – Смотри, потеряешь – убью!
– Да ладно! – отмахнулся Родион, хотя прекрасно понял: это никакая не фигура речи.
– Однако, ну и манеры! – расхохотался херцог. – Парень, когда-нибудь ты нарвешься, и твоя дерзость тебе выйдет боком! Впрочем, черт с ним! Идем же, славный мой Хлотарь, омочим усы в вине… Или в том, что нальют.
Костры разгоняли сгустившуюся тьму, оранжевые отблески пламени плясали на сугробах и заснеженных крышах. Зимою развести костер оказалось не таким простым делом: вначале надо выкопать в снегу яму до самой земли, выбрать подходящую сушину, срубить, разделить на чурбаки, потом расколоть на поленья. Зато за водой ходить не надо: бери снег и кидай в котел, как растопится – вари мясо. А мяса было много, ешь, не хочу! Сменявшиеся дозорные тут же шли к ближайшему костру, получали свою порцию и ели торопливо, обжигаясь, а в ту же воду уже закидывали новые куски. Зато какой густой отвар получался – питательный и вкусный.
Между дворовыми постройками сновали младшие домочадцы и слуги, подносили припасы и пиво. Сквозь распахнутую настежь дверь слышались громкие голоса и хохот; вот затянули песню, сопровождаемую вместо музыки грохотом увесистых чаш и кубков:
– Что улыбаешься? – окликнул Истр, подойдя и протягивая старшему братцу краюху хлеба – настоящего, недавно выпеченного, с тонкой хрустящей корочкой. – Вот, попробуй. Наши бабы вкуснее пекут, потому что у нас печи лучше!
– Часовому запрещается: есть, пить, спать, отправлять естественные надобности, разговаривать с кем-либо… – вместо благодарности выпалил Радомир. – Что глазами хлопаешь? Устава гарнизонной и караульной службы не знаешь? Три наряда вне очереди!
– Ой, брате… Мудрено ты говоришь. И, знаешь, с каждым днем все мудренее. Я уже тебя с трудом понимаю.
А ведь парень верно подметил! Родион и сам стал замечать, что по мере удаления от Доброгастова села все хуже понимает своих названых братьев. Словно заснул его неведомый «внутренний переводчик», и на язык просятся фразы из двадцать первого века. Надо что-то с этим делать – больше общаться, самому говорить, других слушать. Язык учить всерьез – похоже, он тут надолго застрянет. А как еще постигнешь все тонкости чужой речи, если не в живом общении?
– Благодарствую, братишка, хлебушек очень вкусный!
– Вот видишь! Я для тебя прихватил, когда Варимберт прислал из дома. Ох уж этот Варимберт, – Истр задумчиво покачал головой. – Он и наших всех знает, и готов. Я даже думаю: если не он сам, так его люди могли указать молодым готам путь к нашему селению. Ну, тогда, помнишь, когда Нега погибла. Она нам помогает: недавно во сне приходила, сказала, что все с нами будет хорошо. Веселая была, улыбалась. Только вот хотела предупредить о чем-то, да не успела – проснулся я, дурень… А, это Тужир меня и разбудил, толкаться начал – холодно, вишь, ему стало!
– Варимберт указал готам путь к нам? – хмыкнул Рад. – Вполне вероятно. И так же он указал нам, то есть Хотобуду, обратный путь к готам.
– Но… зачем?
– Экий ты наивный, братишка! Римская… ромейская… пословица есть: разделяй и властвуй. Гуннам не нужно, чтобы словене и готы между собой жили мирно – а то еще в силу войдем, укреплений везде понастроим и с данью кинем.
– Куда… кинем?
– Дань, говорю, платить перестанем.
– А! – Подросток наморщил нос. – Понятно. Тужира сейчас пришлю – пусть сменит тебя, пора уже, а ты с нами у костра погреешься.
– Слышь, Истр, давно хотел спросить: как ты время-то определяешь? Откуда знаешь, что Тужиру пора меня сменить?
– А чего тут определять? – непритворно удивился парнишка. – По луне и звездам проще всего, а коли их нет, я в костер гляжу. Догорит головешка – моя пора настанет. Да пустое дело, это все могут.
Родион хмыкнул: да уж, все. Кроме тех, кто с детства к наручным часам привык.
– А вон и Тужир бежит – тоже, видать, на головешку посмотрел. Ладно, тогда пошли.
Вручив переходящее копье братцу, Родион вслед за Истром отправился к костру, вокруг которого сидело с десяток воинов – готов, гепидов, гуннов. Остальные, надо думать, спали уже или с вождем пировали.
– Вот идем – лес кругом, темно, холодно, хоть и лето, – рассказывали у костра. – И тут вдруг, откуда ни возьмись – римляне! Целый отряд. А командовал ими везигот Лютеций…
В другой раз Родион и послушал бы, но сейчас ему не давала покоя мысль о Хильде. Едва завидев знакомый тын, он сразу подумал, что эта ночевка уж наверное даст им случай увидеться. Но как? Нужно поискать ее – расспросить местных, передать поклон, может быть, договориться о встрече… и поскорее. Мечты, мечты…
– Что-то не спится! – подмигнув Истру, Радомир знаком велел тому оставаться на месте, а сам отошел за шатры.
Постоял, послушал доносящиеся из разных концов селения голоса и собачий лай, подумал и решительно зашагал к ближайшей усадьбе. Здесь было темно и тихо, лишь, громыхнув цепью, вскинулся за воротами пес, угрожающе зарычал, залаял.
– Эй, – оглянувшись, позвал молодой человек. – Есть тут кто-нибудь?
– Тебе что за дело? – с нарочитой грубостью и тайным испугом отозвался со двора юношеский голос. – Ступай своей дорогой.
– Я бы и пошел, – покладисто согласился Радомир, – только вот…
И запнулся: не мог вспомнить, как на языке готов будет «передать поклон». Словно заклинило! Как здесь принято говорить в таких случаях – не привет же передавать!
– Чего надо-то? – прикрикнув на пса, осведомился парень из-за ворот.
– Девушку знакомую ищу, – Радомир решился говорить открыто.
– Ха! Девушку ему! Вот пожалуюсь отцу, он сейчас с вашим вождем пирует – он тебе покажет девушку!
– Ее зовут Хильда – может, знаешь?
– Хильда? – повторили во дворе, после чего озадаченно замолчали.
– Эй, эй! – снова позвал Родион. – Ты там уснул, что ли?
– Ты про ту Хильду, которую едва не казнили? Ну, приблуду…
– А что, у вас много девушек с таким именем?
– Да нет, Хильда Приблуда одна и есть. Она к нам прибилась лет пять назад, совсем еще девчонкой.
– А ты сам-то очень взрослый, можно подумать! – поддел Родион.
– Тебе какое дело? – неожиданно обиделись за забором. – Вот уйду сейчас и вообще не буду с тобой говорить.
Ага, не будет он! Радомир с трудом сдержал смех. Знал он таких говорливых – хлебом их не корми, дай почесать языком! О чем угодно и с кем угодно, лишь бы слушали, а если и не слушают, то хотя бы не перебивали. А перебьют – еще посмотрим, у кого голос громче! Болтун, как говорится, находка для шпиона. Поэтому Родион, радуясь удаче, молчал, выжидая, пока невидимый собеседник сам не выдержит. И долго ждать не пришлось.
– Ты здесь еще? – вскоре донеслось из-за забора.
– Ухожу уже – что с тобой говорить, коли ты ничего толком не знаешь?
– Это я не знаю? Я много чего знаю, да не всем говорю.
– Кто бы тебя спрашивал…
– Что, что ты там шепчешь?
– Говорю, незачем тут время терять. Хильда, конечно, девчонка красивая, добрая…
– Да, красивая. А вот насчет доброты – не знаю, – засомневался юный гот. – Язык у нее иногда – словно змеиное жало! Не так давно Эрмольд к ней сватался, казалось бы, уважаемый воин, к тому же знатного рода, что еще надо-то?
5
Стихи Евгения Ткаченко (КИР «Готский путь»). (Прим. ред.)