Страница 20 из 53
– Назови свое имя, о славный юноша, – приторно прищурив глазки, попросил тунгин.
– Я – Эрмольд, сын Годальбольда, сына Автгальда, сына…
– Достаточно, юноша, мы все хорошо знаем тебя и твоих славных предков, – устав слушать, судья махнул рукой. – Говори по существу дела, славный Эрмольд сын Годальбольда. Знаешь ли ты этих людей?
Сухонький палец указал на привязанных к столбам пленников – Истра и Родиона. Последнего, надо сказать, это театральное действо весьма забавляло, он даже не скрывал улыбки. И не переставал удивляться: как вышло, что он понимает местный язык, судя по всему, явно германский? Не сказать, что отлично понимает, но на твердую «четверку».
– Да, господин судья, и вы, собравшиеся, – Эрмольд снова поклонился. – Я узнаю этих молодых негодяев. Именно они пять дней назад лишили жизни моего родного брата, юного Ансарда сына Годальбольда, а также юного Годелинда сына Гунберта, юного Дакбольда сына Гаутсинда, юного…
– Вполне достаточно, славный Эрмольд. Думаю, собравшиеся и соприсяжники хорошо знают, кто погиб и при каких обстоятельствах, но ты должен еще раз прояснить, как положено по закону.
– С большим удовольствием, господин судья! – Парень осклабился и сверкнул глазами.
Тунгин тоже улыбнулся и обернулся к стоявшим под дубом:
– Есть ли у вас вопросы к этому славному юноше, господа? Прошу задавать по ходу дела.
– Скажи, о славный Эрмольд сын Годальбольда, эти ли двое негодяев причастны к гибели наших молодых воинов? – Вперед выступил тучный бородач с заплетенными в две косы волосами. Выглядел тип забавно, только нес какую-то чушь!
– О да, оба к этому причастны. Тот, что постарше, убивал наших парней мечом, и от его руки пал мой младший брат, мне это известно от очевидцев! – Эрмольд бросил на Радомира ненавидящий взгляд. – А второй – копьем и стрелами.
– У них были еще сообщники, славный Эрмольд?
– Увы, да. Жаль, что не все они сейчас здесь. Но двоих мы все же настигли, а еще двое, жалкие трусы, бежали, покрыв себя вечным позором.
Родион насторожился: стало быть, из прочих «охотников за головами» двое погибли, а двоим удалось скрыться. Кому – неизвестно, но это значит, что может прийти помощь!
Молодой человек усмехнулся: вот и он стал рассуждать, как древний воин. Впрочем, как тут по-другому? Надежда на своевременный приезд полиции уже ему самому казалась напрасной.
Выходит, тот парень, что в кузнице… был братом этого пижона… Да, и в лице сходство заметно, только тот выглядел на несколько лет помоложе. Понятно, что этот… как его… Эрмольд так разозлился! Но должен же понимать – его брат первый начал!
– Речь не о тех, кого вы настигли и кого упустили, – тем временем покачал головой судья. – Прошу, спрашивайте и дальше, господа.
– Хотелось бы знать, почему Эрмольд упустил врагов? – непочтительно выкрикнул худощавый парень с бритым лицом и длинными светлыми локонами, похожий на слегка подгулявшую рок-звезду. – Если уж он рвется стать херцогом, пусть объяснит, как такое могло случиться? Захватил убийцу своего брата и доволен, а остальные могут идти разбойничать дальше, так, что ли?
Собравшиеся загомонили: видимо, этот вопрос волновал многих.
– Эти антские собаки хитры, как хорьки! – покраснев, выкрикнул Эрмольд.
– Не знаю, насколько хитры хорьки, – издевательски пожал плечами «рокер». – Но ты, Эрмольд, на то и херцог, чтобы быть еще хитрее! На что нам глупцы?
– Ах ты, подлый выскочка! – Эрмольд схватился за меч.
– Ой-ой, как страшно!
– Фротберт, помолчи! – прикрикнул на парня тунгин. – Свои личные вопросы задашь потом.
– Потом? Так ведь Эрмольд меня только что оскорбил, при всех, причем два раза, назвав «подлым» и «выскочкой», – с явным удовольствием перечислил «рокер». – А ведь согласно законам, каждое оскорбительное слово тянет на три солида, не так ли?
– Не так, Фротберт сын Витланда! В твоем случае эти слова нельзя считать настоящим оскорблением.
– Ничего себе – не настоящим?!
– Не перебивай судью! Они потянут… на две дюжины денариев каждое. Не больше!
– Пусть так!
– И не отвлекай нас от разбираемого дела. О своих оскорблениях напомнишь позже, уплатив перед тем судебную пошлину в размере сорока денариев.
– Вот-вот! – убрав меч в ножны, Эрмольд довольно усмехнулся. – Заплати сперва, Фротберт, а уж потом будешь призывать к законности. Так я продолжу, уважаемый господин судья?
– Да, продолжай… Постой, посмотрим, может быть, кто-то хочет задать вопрос. – Тунгин вновь обернулся к собравшимся. – Уважаемый Ротгарн сын Хродравна, ты?
– Да, у меня есть вопрос. – Из тени дуба вышел рослый мужчина с ручищами, словно корни сосны. – Скажи, Эрмольд, при каких обстоятельствах были убиты наши парни?
– Мы отправились на охоту, не имея намерения причинить вред кому-либо, но заблудились и зашли в селение антов, дабы спросить дорогу. Однако они сразу же набросились на нас, будто мы убийцы или дикие звери. Для подлых антов законы гостеприимства – ничто!
– Сам ты подлый ант! – не выдержав, заорал Истр. – Гнусное отродье, засунь свой лживый язык себе в задницу!
– Слышали, господин судья? – Эрмольд вновь взялся за меч. – Может, лучше мне отрезать его грязный язык, пока наши уши не опухли от оскорблений?
– Эй, вы! – Сдвинув брови, судья строго взглянул на пленников. – Мы так и поступим, если вы будете мешать суду.
– Но…
– Молчать! Будете говорить, когда спросят.
– А нас спросят? – хмыкнув, осведомился Родион.
– Если будет на то нужда! – выспренно ответствовал тунгин.
Подобной нужды пока, похоже, не возникало: вопросы задавались лишь с целью «утопить» обвиняемых. Впрочем, этот балаган не затянулся надолго. Взглянув на тень дуба, служившую тут часовой стрелкой, судья прервал обсуждение и откашлялся:
– Дело мне представляется ясным, как и его решение. Подлые убийцы должны понести строгое, но справедливое наказание по нашим законам, ибо своих у них нет.
– Как это нет?! – снова было закричал Истр, но тут же умолк: по знаку судьи воин ударил его кулаком в печень.
Подросток скривился от боли и застонал.
– Итак… Именем славного народа готов и Этцеля рэкса…
«Этцель рэкс» значит «король Аттила», понял Родион. Надо же, какой интересный спектакль! Эти странные люди на самом деле собираются кого-то казнить?
– Приговариваются к смерти путем сварения заживо в котле! – наконец провозгласил судья.
Напряженная тишина повисла над поселением – площадью, длинными домами под дерновыми крышами, каменной высокой стеной, садами и пашнями.
– Да, это гуннский способ казни, – подтвердил тунгин. – Именно ее и следует применять к чужакам.
– Верно! – обрадованно закричал Эрмольд. – Так этим собакам и надо!
– Да, все по закону, – важно закивали помощники. – Все верно. На какое же время назначим казнь, господин судья?
– Полагаю, неплохо будет приурочить ее к какому-нибудь празднику, скажем – ко дню урожая. Думаю, никто не против?
– Я против, если позволите! – Расталкивая собравшихся, к дубу протиснулся высокий мужчина лет сорока, с бритым худым лицом и стриженными в кружок волосами. – Извините, мои господа, я опоздал. – Он поклонился. – Спешил как мог, но…
– Отец Ингравд… – пронеслось в толпе. – Отче…
Родион с интересом взглянул на вновь прибывшего – это еще кто? Священник, что ли? Так они, выходит, христиане? Что же тогда церкви не видно?
– Прошу простить – мой плащ в пыли, а одежда мокра от пота, – отец Ингравд улыбнулся. – Наших погибших детей не вернуть, но я уверен, их светлые души на небесах. Однако не вижу причин казнить этих антов. Месть – удел поганых язычников.
– Да что ты такое говоришь!
– Судья прав! Казнить, казнить их!
Толпа зашумела: священника никто не спешил поддержать, и ухмыляющийся тунгин хорошо это понимал.
– Так что ты нам предлагаешь, уважаемый отец Ингравд?
– Предлагаю сохранить им жизнь…
Толпа зашумела еще более возмущенно, молодежь засвистела, кто-то даже запустил в святого отца камнем, правда, не попал. Не очень-то они почитают служителей церкви! Может, крещены недавно?