Страница 7 из 10
Черный поток робинсектов, достигнув первой из грибообразных построек, стал выстраивать вокруг нее вроде как фасадные леса, а потом безжалостно проткнул ее, сразу в тысяче мест. Немного погодя она потрескалась – в трещинах были видна играющая огоньками губчатая масса. И несчастный наноплант рванул, разлетевшись густым облаком тлеющих угольков. А ведь следующий удар придется именно на тот «грибок-теремок», в котором нахожусь я. Почувствовалось, как все мои органы стекают в пятки. Чего я не хочу больше всего на свете – чтобы меня сожрали в клетке.
– Эй, приятель, а ты не забыл меня выпустить? – крикнул я уряднику, который тем временем оживленно общался с кем-то. Звуковая изоляция отсекала меня от его слов, я видел только блики от голографических экранов на его щеках. Но он успел подумать обо мне.
Прутья моей клетки, показывая мастерство кристаллической механики, разошлись в стороны, а сверху на меня свалился самоодевающийся скафандр. Едва я вошел в скаф, как стеклянная стена рассыпалась, наружу рванул воздух, а навстречу полетели тысячи огоньков. Когда я охватил взглядом остальное, урядник уже лежал на полу. Он успел облачиться в скафандр, но из его тела торчало несколько дрожащих игл со светящимися кончиками, наружный датчик показывал отсутствие дыхания.
Я забрал из его рук импульсный автомат и тут в КПЗ стал втекать поток робинсектов.
Я стрелял по наступающим тварям, сметая их плазменными вихрями и укрываясь за ящиками от посылаемых ими игл; при том изнутри рвались какие-то новые слова – «твою ж мать», «хрен вам» и так далее. Мне это даже нравилось, хотя я и чувствовал, что везение ненадолго; по счастью, мой пес управился всё-таки с монтажной пеной и намекнул мне, что пора сваливать. И с разбега – он прыгнул и я тоже, держась за его ошейник – мы перемахнули, точнее соскочили на «шляпку» соседнего приземистого «гриба».
Однако робинсекты, соединяясь друг с другом, быстро образовали математически выверенный элегантный мост, по которому двигались их коллеги. Густой толпой. К нам.
Они уже совсем рядом; иглы летят густо, как стрелы от монгольского тумена – откуда я знаю это слово? Пес прикрывает меня и заморачивает головку наведения иглоракет. Металлическая шерсть летит с него клоками, играя роль ложных тепловых целей. Но насколько еще хватит его косматости?
Мир вокруг бледнеет, становится тонкостенным, сдувается и раздувается вместе с каждым моим вдохом и выдохом. Он теряет свою реальность, становясь как бы частью меня. Я чувствую себя в центре мира, порождаемого моим дыханием. И первое что осязаю – колечки ароматических соединений, источаемых растениями, произрастающими в облачках аэрозоля где-то в недалекой оранжерее.
Затем я чувствую одного из робинсектов, как бы просачиваюсь в тесноту хищного тельца и разделяю его своим дыханием на части.
Головка с глазками двухканальных камер. Не так уж черны эти роботехи – в процессоре крупинки дисперсного золота; золотые электроды удерживают электроны в прослойке из дитиоловых молекул. Острые мандибулы из металлорганики; максиллы, ставшие пусковой трубкой для иглоракет. Микроэлектромеханические приводы конечностей и радиоизотопное сердечко двигателя. А дальше я вливаюсь в их рой. Каждый член роя похож на другого – они соединяются в глянцево-черную волну. Я внутри нее. Осязаю пульсации ковалентных и клещи ионных связей, дрожащие бугорки полимерных диполей, зыбкие кольца супрамолекул. И улавливаю набор вибраций, который проходит через молекулярный процессор каждого робинсекта. В них – код команд, которые выпадая из стека, управляет тварями. Цепляясь за шину ввода-вывода, узелками биений я забрасываю в их процессор номер прерывания и вбиваю новый указатель в регистр инструкций. Волна робоинсектов уже не накатывает – она разбивается на множество волн, которые сталкиваясь, гасят друг друга.
Наконец вижу три подоспевших истребителя Роскосмофлота, которые кружа в тесном «небе» ледяной полости, атакуют робинсектов: наносят удар синуклерами. Голубое пламя идет ко мне, спекая тварей в один ком, но кто-то выдергивает меня из ловушки и уносит на своей косматой спине – это ж моя псина; я отключаюсь как перегревшийся прибор.
4. Глубина
– Что-нибудь распознаёте? – спросила сестра Евпраксия у мужчины в белом комбинезоне, в глазах которого сейчас отражался мой «внутренний мир», считанный сканнерами и выведенный на виртуальные экраны. Все эти неокортексы, таламусы, гиппокампусы и прочие причандалы. На кончиках его пальцев, которые бегали по виртуальной клавиатуре, светились красные огоньки сенсоров движения.
– Ничего. Зоны, ответственные за долгосрочную память старше года, просто разряжены, никаких функционирующих нейронных цепочек.
– С таким стиранием памяти я был бы просто дебилом, радостно пускающим пузыри. Как же это меня трудоустроили у Кубхана на тяжелую ответственную работу? – подал голос я.
– Очевидно, все, что было необходимо для работы, загрузили в вас с помощью нейрокабеля – имеется рубец в районе пятого шейного позвонка, где, наверняка, был разъем.
– Допустим, доктор. Я это место всегда чем-нибудь залепливал, чтобы твурм не заполз. Однако, если у меня ничего нет, кроме промытых мозгов, то я бы и сейчас мирно помешивал дерьмо в котле у Кубхана.
– Я в курсе, господин имярек, что вы удачно добрались сюда, потому что вам удавалось спонтанно подключать внешние устройства в качестве своей технопериферии. Предположительно, когда-то у вас имелся соответствующий нейроинтерфейс, индуцированный в энторинальную кору и некоторые зоны неокортекса. Но, в любом случае, он был уничтожен в ходе стирания памяти.
– Доктор, делайте уже предположения, – не выдержала сестра Евпраксия.
– Да, да, не тяните кота за яйца, – добавил я, хотя не знал в точности, что это такое – «кот».
– Есть еще, правда, области фронтальной и теменной коры, которые в психиатрии ответственны за неврозы навязчивых состояний и ложную память. Поэтому имеется некоторый шанс, что ваша настоящая память хотя бы отчасти отзеркалена в области криптомнезии. Возможно, что там восстановился и тот самый нейроинтерфейс, необходимый для общения с технопериферией. Мозг – дело гибкое, душа – тем более.
– Послушайте, – сестра Евпраксия подошла ко мне и в ее стальных глазах, казалось, тоже отражалась вся моя сущность вплоть до самых скрытых грехов. – Ваше активное участие в обороне Ляпунова-2 от нашествия роботехов не освобождает меня от подозрения, что в вас гнездится опасность и вы просто усыпили нашу бдительность.
Она – сурова, и трудно поверить, что сестра Евпраксия недавно готова была пожертвовать жизнью ради меня. В атмосфере Юпитера, у нее было куда больше шансов свалиться с моей капсулой вниз, в адскую глубину, чем вытащить меня. Всего час назад мы мирно беседовали с ней о доказательствах бытия Божия и она назвала одним из таких доказательств – существование России, уже 600 лет самой большой державы в мире. Существование, которое противоречит всем социальным, экономическим и политическим теоремам, измышленным мудрецами Альянса и объясняющим, почему ее не должно быть. Всего полчаса назад она учила меня снова общаться с людьми, верить, любить и прощать. И говорила, что я лишился памяти, чтобы ничего не мешало очистить душу и открыть себя для Его энергий, могущих многократно увеличить способности тела.
Сестра Евпраксия, секунду подумав, перекрестила меня и вышла, а мужчина в белом комбинезоне, он же доктор Владимир Всеволодович, широко улыбнулся.
– Ладно, должность у нее такая. В миру она, кстати, была экспертом по киберпсихологической безопасности. Собственно, все сестры – знатные специалисты по чистоте духа.
– Я так понимаю, город отбился. А что было причиной столь массированной атаки?
– Сестра Евпраксия считает, что причина в вас. По крайней мере, одна из причин. Но она, в любом случае, будет молиться за вас.
– А другая причина?
– Западному Альянсу совсем не нравится, что мы закрепились на Европе и у нас тут цепь поселений с сельскохозяйственными угодьями, в то время как их станция благополучно утопла в подледном океане. У них же заглушка в мозгах, которая не позволяет им понять, что, гоняясь за прибылью, космический фронтир не освоишь. Вот на нас и нападает то орда одичавших роботехов, то рой обезумевших биомехов. Только выкармливаются эти орды и рои на базах Альянса. Но на Совбезе его представители не дают нам слова сказать, сразу визг поднимают; это, дескать, мы сами на себя нападаем, сами себя обижаем, чтобы скрыть свои «тиранические планы по захвату всего свободного космоса».