Семейные разборки

– Кстати, да, – вскинулся Мерзкий, которому явно было очень хорошо. – Бухим в первый рабочий день приходить не следует. Ребята, всем большое спасибо, но я потихонечку поеду.

Эдик, в очередной раз, показал себя заботливым руководителем, поэтому Макс по приезде в Москву жил не в гостинице или офицерском общежитии, а сразу получил ордер на отдельную квартиру. И пусть, со слов Мерзкого, из мебели там были только унитаз, раковина и старый диван, могу сказать точно, что многие о таких условиях в Москве могут только мечтать.

– Ой, да куда ты поедешь, – тут же всполошилась Светка. – Ночь на дворе, а тебе пилить к черту на кулички. Оставайся, я тебе на кухне постелю, по-царски спать будешь.

– Не-не-не, – замотал головой Мерзкий. – Спать надо дома. Заодно как раз завтра с утречка займусь обследованием района и поиском всяких бытовых мелочей для комфортного существования.

– Мы тебя проводим, – тут же решил я. Рассказы Эдика и жалоба Степана основательно расшатали мое спокойствие, поэтому до метро Макса довести стоит. Меньше дергаться буду, все ли с ним хорошо, и не влип ли он в какую историю.

– Может быть, стоит вызвать такси? – предложила Наташа, уже полулежавшая на диване, но Мерзкий отказался и от этого предложения.

– Прогуляюсь, заодно и проветрюсь немного.

Как мне показалось, девчонки даже обрадовались нашему решению прогуляться. С нами они не пошли, а остались вдвоем сплетничать о чем-то сокровенном и жутко секретном. Это женщины, у них всегда найдется, о чем поговорить.

Мы вывалились из подъезда веселой троицей и зашагали в сторону метрополитена.

На улице уже давно стемнело, поэтому людей вокруг было мало. Откуда-то из глубины двора доносился смех и негромкий голос гитары. Шум машин глушился сквером, что раскинулся с обратной стороны дома, поэтому было довольно тихо. При желании, можно было даже четко расслышать, о чем говорят особо громкие телевизоры в открытых окнах.

В голове приятно шумело от выпитого коньяка. Эдик когда-то говорил мне, что по идее, алкоголь – это яд для оборотней, но практически сразу согласился, что для людей его тоже особо полезным не назовешь.

Тем более, что служить в погранвойсках и быть абсолютным трезвенником невозможно. Люди не поймут, а в какой-то момент могут просто обидеться. Я до сих пор с ужасом вспоминаю, как проставлялся за звездочки старшего лейтенанта. Нет, вы не подумайте, до дома я добрался без всяких приключений, и даже проснулся с утра во вполне адекватном состоянии, но вот как заделать глубокие царапины на полу соображал еще очень долго. Тем более, что найти внятное объяснений для хозяев квартиры, которую я тогда снимал у добрых людей, казалось мне абсолютно невозможным.

В итоге я пришел к выводу, что самое главное для меня – знать разумную норму, и стараться не выходить за нее. Раньше я употреблял горячительные напитки чрезмерно аккуратно, понимая, что под градусом буду абсолютно не в состоянии контролировать свою звериную сущность, но все течет, все изменяется. Во-первых, с годами у меня выработалось четкое понимание границы, переходить за которую мне абсолютно не следует, а во-вторых, сейчас я уже точно знаю, что в любом состоянии смогу оставаться человеком.

Мы прошли через двор, затем оставили за спиной скверик и, перейдя дорогу, снова углубились во дворы. Если честно, планировка района была странная. Ощущение, что дома раскиданы не по какому-то четкому плану, а наобум.

Обойдя один дом с торца, мы долго шли вдоль другого, почему-то стоявшего перпендикулярно первому, и найдя, наконец, проход, вывернули на небольшой пятачок перед круглосуточным магазином. Подобные стекляшки имеются в каждом спальном квартале. Двадцать-тридцать квадратов торгового пространства и товары на любой вкус – от хлеба и консервов до конфет и шампанского. В этом, насколько я помнил, еще можно было разжиться туалетной бумагой, стиральным порошком и прочей бытовой химией, что поднимало его востребованность на недосягаемую высоту.

Как обычно, на пятачке стояла пара машин с шашечками наверху и слонялся народ, жаждущий веселья. Лето, у многих отпуска, а отдыхать иначе, как с бутылкой, некоторые просто не умеют. Хотя стрелки часов и подползали к полуночи, вариантов разжиться горячительными напитками были всегда. Не уговоришь продавщицу в магазине, то всегда помогут ушлые таксисты. У них зачастую всё есть, главное уметь вызвать доверие.

– Э, стоять! – крик хлестнул по ушам, и я на автомате обернулся посмотреть, кто же там такой горластый. Мирон с Мерзким повторили мое движение, но как оказалось, столь бесцеремонное обращение адресовалось не нам.

Пятеро субъектов не старше тридцати лет окружили стройную девушку и не давали ей спокойно идти по своим делам. Внешний вид парней прямо указывал, что они относятся к той категории людей, которая не желает вкалывать ради своего же светлого будущего, а предпочитает проводить время в веселых компаниях, для которых главное поймать кайф, желательно прямо здесь, не сильно напрягаясь.

Одинаково наглые выражения лица с частыми вкраплениями уверенности в своей крутости и безнаказанности. Интересно, почему, когда я вижу такие рожи, мне сразу хочется сделать им больно? Может быть это какой-то не изживший себя детский комплекс и стоит обратиться к специалисту?

– Красавица, невежливо молчать, когда к тебе обращаются, – парень в спортивных штанах и обтягивающей тело белой футболке явно любил покрасоваться перед окружающими собственной крутостью. У него даже рукава были подвернуты, чтобы накачанная бицуха была видна полностью и производила неизгладимое впечатление на окружающих.

Сейчас этот мажорчик, расправив плечи, стоял перед девушкой, засунув руки в карманы и покачивался с пяток на носки. Интересно, где он увидел такую позу? Неудобно же, наверное, вот так шататься… Укачивать должно…

Меня поразило, что девушка абсолютно не реагирует на агрессивные выкрики в свой адрес. Она смотрела вокруг отрешенным, я бы даже сказал, отсутствующим взглядом, как будто не замечая окруживших ее парней. Легкий ветерок шевелил складки светлой расклешенной юбки, аккуратно перебирал волосы, показавшиеся в неясном свете фонаря рыжими, но девушка не издавала ни звука. Её молчание явно не понравилось мажорчику, и он решил перейти к активным действиям.

– Эй, – сделал парень шаг вперед и ухватился за девичье плечо, скрывавшееся под тонкой кофточкой голубого цвета. – Ты что, немая?

Друзья парня поддержали вопрос глумливым смехом, не оставляя лично у меня никаких сомнений, какие могут быть перспективы девушки от знакомства с этой разбитной компанией. Что характерно, таксисты мирно наблюдали за разворачивающимся действом с интересом, даже не пытаясь остановить разгулявшихся молодчиков, а редкие прохожие обходили пятачок по большой дуге. В принципе, понять их было можно. Исход противостояния неясен, а вариантов остаться крайним дофига и больше.

– Слышь, придурок! – услышал я знакомый голос. – Руки убери от девчонки!

– Это кто там тявкает? – глумливо оскалился мажорчик. – Самый смелый или самый тупой? Слышь, Зорро, проходи мимо. Тебе с этой милашкой все-равно ничего не обломится сегодня. Завтра приходи…

Зря он так. Мерзкий уже давно вырос из детских штанишек, поэтому даже не собирался вступать в словесную перепалку по типу: «Да я! Да ты! Не кроши батон! Рамсы попутал».

Стараясь держать тело ровно, точно также, как мы обычно изображали трезвых перед дежурным по институту, возвращаясь из бурного увольнения, Максим молча раздвинул плечами двух стоявших перед ним парней, а затем, ничего не объясняя, взял руку мажорчика, лежавшую на плече девушки, на излом. Проигнорировав раздавшийся крик боли, он стиснул женскую ладонь и повел незнакомку в нашу сторону.

Пораженные такой наглостью парни молчали и не препятствовали Мерзкому, хотя и длилось их замешательство совсем недолго.

– Макс, сзади, – рявкнул Мирон, но Мерзкий, судя по всему, и сам ждал чего-то подобного. Не отпуская руки девушки, он, не глядя, лягнул ногой назад и угодил куда-то в район живота подбегающего «мажорчика». Наверное, даже ниже угодил, очень уж характерными были вопли и движения катающегося по земле парня.