Брюс Ли. Я никогда не сдамся

Поскольку решимость стать лучше всех была единственной целью, Брюс обманывал других учеников, чтобы добиться частных уроков. Он первым приходил в квартиру Вон Шунь Ляна, а затем будто бы вспоминал, что ему срочно нужно что-то сделать, но обещал вскоре вернуться. «Пожалуйста, подожди меня! Не начинай без меня! Прошу!» – кричал он Вону, а затем мчался по ступенькам вниз и ждал своих одноклассников. Когда они показывались у дома, он говорил следующее: «Учитель только что ушел. Его семья сказала, что у него сегодня есть важные дела, поэтому занятие отменяется. Думаю, нам стоит прийти в следующий раз». Он провожал их до автобуса, а затем возвращался к Вону на частное занятие. Когда учитель узнал об этой уловке, он не мог не посмеяться над хитростью Брюса. «Я даже не наказывал его, – говорит Вон. – Таков был Брюс Ли, склонный к соперничеству и агрессии. Если он хотел чего-то, то пытался получить любой ценой».

Товарищи по школе вин-чунь были не так рады выходкам Брюса. Многие ученики были из рабочих семей и негодовали при виде красивого привилегированного киноактера. Его нахальство и чувство превосходства бесили их еще больше. Некоторые из них пришли к Ип Ману и потребовали исключения Брюса из школы. По словам Уильяма Чуна, одним из приведенных аргументов была необходимость преподавания кунг-фу только китайцам. Поскольку Брюс был евразийцем или «смешанной кровью», как звали таких на кантонском сленге, он должен был уйти. «Они говорили: «Нечистые китайцы не должны изучать китайский кунг-фу», – утверждает Уильям. – Брюс не принадлежал ни к европейцам, ни к китайцам. Он был «смешанной кровью», находился между двумя этими культурами. В то время многие китайцы не принимали такого человека». Ип Ман отказался выгнать Брюса, но Маленькому дракону было рекомендовано заниматься непосредственно у Вон Шунь Ляна и избегать остальных детей, пока страсти не улягутся.

Не в силах выдворить его, старшеклассники наминали бока Брюсу во время занятий. «Эти ребята, некоторые из которых были помощниками инструкторов, устраивали мне тяжелые деньки в первое время, – вспоминал позже Брюс. – Я был просто худым пятнадцатилетним ребенком». Дедовщина, которую пережил Брюс, только укрепила его намерения и сделала его более решительным в желании доказать, что он был лучше их. «Он стал одержим, – рассказывает его старший брат Питер. – Он усердно тренировался днем и ночью». Когда Брюс был увлечен предметом, то становился необычайно способным учеником. Он словно родился со сжатыми кулаками. «За год обучения он настолько продвинулся в вин-чунь, что большинство старших учеников сталкивались с трудностями во время спарринга или отработки «чи сао» с Брюсом», – говорит Уильям.

В постоянном желании Брюса стать первым не было ничего удивительного. Ип Ман постоянно стравливал учеников между собой. «Каждый хотел быть победителем, – говорит Хокинс. – Мы намеренно утаивали новую информацию, чтобы другие не узнали того, что мы умеем». Ип Ман также призывал учеников продолжить «исследование» на улицах. «Он говорил: «Не верьте мне, поскольку я могу обмануть вас. Выходите на улицы и сражайтесь. Проверьте это», – вспоминает Хокинс.

После уроков мальчики отправлялись в район Шек Кип Мэй в поисках легкой добычи. «Мы были настоящими засранцами, – говорит Хокинс. – Мы шли туда и начинали специально задевать или толкать жертву. Если парень оказывался вспыльчивым, он пытался толкнуть или ударить нас в ответ. Это приводило к активным действиям. Бывало, что парень получал повреждения – в таком случае мы говорили: «Да в чем дело? Я просто разговаривал с тобой, а ты пытался меня ударить, мистер Чан!» Тут жертва говорила, что он не мистер Чан. Мы отвечали: «Мы думали, что ты мистер Чан. Нам очень жаль, мы обознались!»

Для школы Ип Мана это было своего рода стратегией сарафанного радио – только не «из уст в уста», а «от кулака в уста». Его ученики зарабатывали себе репутацию худших плохишей на улице. К сожалению, это также привлекло внимание полиции. Брюс и Хокинс были внесены в полицейский список несовершеннолетних правонарушителей. «Мама и папа узнали, что Брюс изучает вин-чунь, примерно год спустя. И то лишь потому узнали, что это привело к еще большим проблемам, чем раньше», – говорит Роберт.

Чтобы избежать полицейского контроля, мальчики ушли с улиц и забрались на крыши – там их ждали секретные бои («скрещенные руки») против конкурирующих школ кунг-фу. Эти поединки чаще всего переходили в насмешки и пустые угрозы, но не жестокость – серьезные травмы случались крайне редко, потому что уровень соперников был крайне низок, а бои велись до первой крови. В них было больше бахвальства, которое вело к многолетней вражде. Адепты Хунга, чойлифут, Журавля, Богомола и других школ все больше возмущались успехом выскочек из вин-чунь.

Когда учитель узнал об этой уловке, он не мог не посмеяться над хитростью Брюса. «Я даже не наказывал его, – говорит Вон».

Поскольку Брюс быстро прогрессировал, настала и его очередь участвовать в схватке беймо. Спровоцированный своими одноклассниками, Брюс вызвал на бой помощника инструктора из конкурирующей школы чойлифут. Он попросил Вон Шунь Ляна быть секундантом. 2 мая 1958 года Брюс и Вон Шунь Лян пробивали себе дорогу сквозь толпу, держа путь на Юнион-роуд. Крыша многоквартирного дома была назначена местом боя. Вон был очень удивлен, когда увидел вокруг здания толпы оборванцев, жужжащих о предстоящей схватке. «Атмосфера была очень напряженной и давила так, словно вот-вот должна была разразиться гроза, – говорит Вон. – Пока мы шли к зданию, надоедливые подростки тыкали в нас пальцами. Брюс пребывал в полнейшем восторге. Я чувствовал, что он очень гордится собой».

– Откуда здесь столько людей? – спросил Брюса Вон, когда увидел, что зевак становилось все больше. – Это ты сказал им приехать сюда?

– Возможно, они узнали о бое от соперника, – ответил Брюс.

Когда они добрались до места назначения, Брюс хотел войти через парадный вход, но Вон повел его дальше. Они нырнули в переулок и использовали черный вход, чтобы обмануть толпу. Несмотря на все меры предосторожности, к тому времени, когда Брюс и Вон добрались до места поединка, на парапете крыши уже сидели двадцать-тридцать зевак.

Когда прибыли Чун и его команда, стороны поприветствовали друг друга. Чун попросил Вона быть рефери. Тот пытался отказаться («Я представляю школу вин-чунь»), но они настаивали, отмечая, что за ним ходит репутация справедливого человека. «Они были настолько искренни, что я не мог им отказать», – вспоминает Вон.

Он позвал Чуна и Брюса в центр крыши (размер ее составлял пять на пять метров), чтобы инструктировать их.

– Бой должен следовать правилам, даже если он товарищеский. Вы оба – молодые парни; вы не имеете права представлять свои кланы. Что еще более важно, это не дуэль. Бой длится два раунда. Раунд длится две минуты. Независимо от того, какая сторона выиграет, состязание закончится после двух раундов. Это товарищеский матч – все вы должны стремиться к укреплению дружбы. Вы понимаете, что я имею в виду?

Бойцы кивнули. Брюс стал посередине крыши в стойку вин-чунь: левая рука впереди, правая отведена немного назад. Чун обходил соперника по кругу, пока не заметил брешь. Он с ревом бросился вперед и ударил Брюса в челюсть, заставив того отступить от боли. Рот Брюса наполнился кровью. Чун еще немного покружил, а затем снова набросился на Брюса, ударив его в левый глаз. В ярости Брюс скользнул вперед, нанося серию ударов вин-чунь. Однако из-за того, что он не был спокоен, существенного ущерба сопернику он не нанес. Более того, он подставил щеку и нос под контрудары. После этого обмена резкими выпадами хронометрист объявил, что раунд окончен. По лицу Брюса было понятно, что он проиграл первую половину встречи.

– Лян! – крикнул Брюс своему секунданту. – Мой глаз опух?

– Да, – ответил Вон. – Синяк. Нос тоже кровоточит, но не страшно.

– Я дерусь просто ужасно, – разочарованно качал головой Брюс. – Если я пострадаю слишком сильно, мой отец заметит это. Думаю, нам стоит сойтись на ничьей и закончить бой сейчас.