Загадка Троянской войны

Рассказ Лаэрта

Спарта, 6?? BC

– Немногие знают истинную историю Одиссея, очень немногие! Но еще меньше известно людям о Елене Прекрасной, той самой женщине, из-за которой началась знаменитая Троянская война!.. – начал как бы нараспев говорить старейший из геронтов1, восседавший посредине их большого полукруга.

Хотя и Лаэрт не был царем, он обладал намного большей властью, чем каждый из них. То же касалось и остальных старцев – ни один из герусии, состоявшей из двадцати восьми человек, не мог сравниться с ним по весу своего голоса. Лаэрт, казалось, знал все в этой жизни. Все истории, все люди, с которыми они случались и будут случаться, были ему известны. Иной раз ходила молва среди Спартанцев, что он был зачат самим Аполлоном и простой смертной.

«Оттуда у Лаэрта и дар предсказания и такое всезнание! – порой шептались между собой некоторые жрицы храмов. – Иначе быть не может, сын бога. А еще какие у него познания в лечебном деле! Если что заболит – сразу к нему идти надо, Лаэрт точно знает, как лечить и чем».

Конечно, сам Лаэрт знал про эти слухи, но только потешался, когда спрашивали, правдивы ли они. Дело было в том, что за свои семьдесят лет жизни он просто очень многое и многих успел повидать. Спарта была его домом и родиной, но он довольно часто ее покидал. Хотя и полис был закрыт на въезд и выезд для большинства граждан, к Лаэрту это не относилось, потому как он в своих поездках занимался исключительно важными делами. Инкогнито он нередко бывал во враждующих со Спартой городах, подкупал некоторых их граждан для обеспечения связи с ними. Он понимал, что безопасность полиса невозможно было обеспечить лишь только внутренним жестким устройством, и поэтому его идеи, уже проверенные временем, едва ли осуждались кем-то из царей или геронтов.

Рассказ свой Лаэрт начал неспроста. Из года в год он собирал подрастающее поколение, мальчиков и девочек четырнадцати лет, чтобы поведать им историю какого-нибудь героя. А про героев он знал правду, и действительно знал ее больше, чем кто-либо из живущих ныне греков. Истинные эти истории жили в его уже уставшем от суеты разуме, и он сам любил предаваться размышлениям о них, игре своего уже затуманенного тревогами воображения. Но главной целью этих рассказов оставалось наставление: у каждого сказания была мораль. И Лаэрту было важно прочувствовать, что она была понята подростками.

– Елена была спартанкой! – вдруг выкрикнула одна из девочек, сидевшая прямо возле костра.

Кроме мальчиков обычно никто не сидел в первом ряду на таких торжественных сборах, но для этой юной особы, по всей видимости, было сделано исключение. Лаэрт с едва заметной полуулыбкой посмотрел на нее, забавляясь ее ребяческой дерзости. Однако во взгляде ее он заметил не только огонек, но еще и острый ум. Ни один из сидевших возле нее мальчиков, будущих спартиатов, не смотрел на мир так осмысленно.

– Да, как и ты, – подтвердил Лаэрт, продолжая рассматривать собравшихся юнцов. – И однажды, не сомневаюсь, в своем роде ты сможешь сыграть в этом мире не менее важную роль, чем эта женщина. Все знают, что она славилась как самая прекрасная на свете, не так ли?

Подростки закачали головами. Конечно, с детства старшие рассказывали им про Троянскую войну и ее начало, как Парис похитил Елену, которая в то время была женой Менелая, тем самым спровоцировал греков на нападение. Во всяком случае, так гласила легенда. И поставить ее под сомнение, конечно же, не решался никто из детей или взрослых. В Спарте вообще ставить что-то под сомнение считалось опасным. Так думали все, однако Лаэрт, как и практически везде, обладал неприкосновенностью, и мыслил и говорил то, что считал нужным.

– Так, уже хорошо, – продолжил геронт. – И все знают, что она была плодом любви бессмертного и смертной?

Тут уже большинство охватило смятение. Однако девочка из первого ряда вновь подала голос:

– Она была дочерью Леды и Зевса. Зевс соблазнил Леду в образе лебедя, и поэтому Елена якобы вылупилась из яйца.

– Почему якобы? – нахмурился Лаэрт. Увидев его напускное неодобрение, сидевшие рядом мальчики начали с недоверием поглядывать на свою соседку.

– Потому что я не верю в этот миф, – уверенно сказала маленькая спартанка. – Вернее, это даже не миф, а какая-то детская сказка. Я верю в богов, и я верю даже в то, что Афина появилась на свет, расколов череп своего отца. А что, это вполне может быть! Ведь боги, хотя и так похожи на смертных, все-таки гораздо сильнее их и имеют другие тела, способные на большее. А Леда была лишь женой спартанского царя, она не была наделена никаким даром, кроме разве что так искусно лгать.

– Ты так смело рассуждаешь, дитя! – с возмущением заметил сидевший по правую руку от Лаэрта геронт Лин. – Неужели ты не веришь старшим?

– Не верит, и правильно делает, – только рассмеялся в ответ на это замечание Лаэрт. – Потому что все истории, что передаются из уст в уста, имеют на себе отпечаток мнения рассказчика. Это неизбежно, но это и не так плохо. Ведь иначе они и не были бы такими завораживающими.

– О Боги, Лаэрт, ближе к делу! – вдруг воскликнул сидевший в самом конце полукруга геронт Патрокл. – После такого сытного ужина меня уже начинает клонить в сон.

Ужин в Спарте действительно был сытным в этот вечер. Так называемая черная похлебка, которую ни один из приезжих из других полисов при жизни Лаэрта так и не смог доесть до конца, была приготовлена из всего самого свежего. Урожай был хорошим в это лето, поэтому чечевица была мягкой, но при том не сильно разваривалась, а свиней зарезали накануне пира. Похлебку, как обычно, варили из свиных ног, свиной крови и уксуса. Никто, конечно же, из спартанцев, от такой трапезы не отказался, и даже самые слабые желудки были набиты, казалось, на день вперед.

– Все-все, мой дорогой Патрокл, – вновь улыбнулся Лаэрт. – Перехожу же к своей истории, которую я называю «истинной историей Прекрасной Елены и Одиссея». Что-то я в ней преувеличу, а о чем-то рассказать, наоборот, забуду, но знайте, все сидящие возле этого кострища, что эта история – самая правдивая из всех, что вам доведется когда-либо услышать. Перейдем же к ней.

Парнасская охота

– Отца Одиссея звали точно так же, как и меня, – проговорил Лаэрт, устремив свой взгляд в огонь, будто наблюдая в нем какую-то картину и описывая ее. – Согласно легенде, он был одним из многочисленных смертных потомков Зевса, однако мне кажется, что это очередная выдумка. Если уж начистоту, то полубогом в этой семье скорее стоит считать самого Одиссея, а именно я бы назвал его сыном Афины, и ничьим другим. Да-да, он был с самого детства смышлен и храбр, так рассказывали мне старшие!

Лаэрт, что жил многие столетия назад, был, как известно, царем Итаки. Хорошим ли он был правителем, плохим ли, никто достоверно не знает, ясно лишь то, что он отказался от своей власти в пользу сына, когда тому было шестнадцать лет. Сделал это Лаэрт, как мне кажется, именно потому, что считал Одиссея более достойным царем.

Мальчик рос, как и все дети богатейших семей полиса. Он никогда ни в чем не нуждался, самые ранние годы проводил в праздности и в играх со своими сестрами и матерью. Ходили слухи, что мать была в родстве с богом Гермесом, покровителем всех проказников и воров. Каждый день она устраивала сыну какие-нибудь веселые игры: прятала в доме предметы и загадывала сыну загадки, наводящие его на их находку. Антиклея была очень хитрой и умной женщиной, хотя ее муж даже и не догадывался об этом. Жаль, жаль! Он очень многое потерял, оградив себя от общества этой женщины, однако все мы знаем, что во всех полисах, за исключением Спарты, мужчины ставят себя намного выше, что, конечно же, так прискорбно!..

Но не будем о грустном. Антиклея, как я уже сказал, особенно обращалась со своим сыном. Загадки от нее Одиссей получал почти каждый день, и успешно их разгадывал. Но одну из них он так и не смог разгадать, а загадала мать ее как раз в день своей кончины, незадолго до становления Одиссея царем Итаки. Она звучала так: «что рождается утром, днем превращается в камень, а ночью обращается в прах?». Женщина была уже тогда тяжело больна несколько месяцев, и юному Одиссею было позволено навещать ее каждый день. Он сидел у ложа матери и пытался весь день придумать ответ, но так и не смог этого сделать. Последними словами Антиклеи своему сыну стали: «найдешь ответ ты в устах Прекрасной, но найдешь его слишком поздно». А затем она, вздохнув с жутким хрипом в последний раз, начала задыхаться, и через несколько минут отправилась в царство Аида.

1

В Спарте герусия была высшим правительственным органом. Она состояла из 28 геронтов, выбиравшихся пожизненно и 2 царей из разных династий.