Страница 7 из 31
Назар Гаврилович сидел на скамейке у конторы и ожидал новеньких. Рядом с ним стояла Марина и что-то показывала ему на пальцах рук. «Чего перекусили немного? До обеда то дотяните? Все ли Вам растолковала наша хохлушка?» засыпал вопросами он подходящих к нему новеньких. «Сейчас пойдете с Мариной, она вас устроит на жилье, там пусть останется Фекла, бо ей не в моготу уже ходить, а ты пойдешь на склад и получишь все, что выдаст кладовщик. Не забудь тебе сегодня в шахту, ты помнишь? Там в конторке перед спуском бригадир все расскажет». Назар погасил свою самокрутку о здоровенную ладонь, плюнул и отряхнул пепел. «все, по всем вопросам не стесняйся, подходи» и пожал на прощание руку парня. Николай подумал, что взялся за лапу медведя шатуна.
Марина оказалась не разговорчивой, как на первый раз показалось, женщиной, хоть и могла если надо приласкать. Она семенила своими маленькими ножками путаясь в своем сарафане, от того ножки казались еще меньше. Комната была одно название, что комната. Длинный, сбитый из досок, барак был разделен такими же досками на комнаты, правда стояли деревянные дверные блоки с врезанными замками. Все удобства на улице. В комнате стояла сбитая с таких же досок, двух спальная кровать – нара стол и два табурета. Окно было не большое, но с форточкой. Два голых матраца с ваты и две такие же подушки были сырыми даже на ощупь, но выносить в марте на сушку никто не додумался. «Вечером растопят печи в бараке можете просушить там», как будто угадала мысли, сказала Марина. Оставив жену в комнате, Николай отправился вслед семенящей Марине, на склад за всем положенным. Склад находился за баней и кладовщик, что бы не сидеть в холодном помещении сидел в бане с банщицами, с удовольствием обсуждая войну и рудничные сплетни. Когда-то он тоже работал в шахте, но после обвала на 125метровой глубине его придавило так, что он стал тянуть обе ноги. Ходил он на костылях, а звали его Хитрый Васек, хотя ему уже было под 50т. Но в жизни так бывает одни в 25ть становятся Иван Ивановичами, а другие и в 70т просто Васек. «Васек, Васек», позвала Марина кладовщика: «иди сюда будешь выдавать все по списку для новеньких». Василий не торопясь дотянулся до своих деревянных ног, поднялся и как-то лихо по скакал к складу рисуя на непросохшей до конца мартовской земле, дорожку своими ботинками. «Во конь и не угонишься» засмеялась Марина. Долго не разговаривая с пришедшими, видно, что оторвали его от какого-то важного спора, Васек начал выдачу по списку на двоих прибывших. Положенного оказалось столько много, что Николай немного опешил. «Как я за все это буду рассчитываться? ведь это же стоит большой деньги, наверное, так много и все нам?» не верил своим глазам парень. «Так распишись за получение, а платить за все не надо будет если останешься работать тут. Так роспись поставил? И число ставь – 20е марта 1915 года». Хитрый Васек захлопнул амбарную книгу и стал подгонять всех «Так все идите себе по своим делам во своя си не мешайте людям трудиться». Кое как связав все в полученные одеяла, Николай принес все полученное в новое свое жилье. Начиналась их новая жизнь, новая и совсем не понятная.
Хлопоты были приятными. От принесенного со склада ахнула и Фекла, но потом в процессе разборки и раскладки вещей стало понятно, что выдали им только все необходимое для работы в этой загадочной пока, шахте. Николай примерил ботинки и спецовку все было в пору, он подогнал фуражку—шлем по своей голове и прошелся в ней по комнате. Получилось весело. Фекла уже застилала сыроватые матрацы и подушки, что бы перед работой Николай мог отдохнуть. Так прошло пол дня. Ударили в колокол, и соседи начали выходить со своих комнат и продвигаться в столовую на обед. Фекла идти отказалась, сославшись на боль в животе, а Николай не мог пропустить момент и съесть еще такого неизвестного до этого и вкусного БОРЩА. Он взял свою ложку и пошел в столовую. Их места были свободны, и Николай сел на свое. Девочки раздатчицы обслуживали быстро. На каждом столе уже стояли бачки с борщом и кашей они только насыпали. Порции были значительно меньше той, что насыпали ему утром. Съев с удовольствием первое за себя и за Феклу, он высыпал ее кашу с мясом себе в тарелку выпил кисель, забрал два куска хлеба и понес тарелку домой для жены. Зайдя в комнату, он поставил продукты на стол и прилег возле Феклы. Женщина тихонько стонала от возникающей боли. «Может быть фельдшера позвать?» спросил Николай у жены. «нет не надо, отдыхай, тебе на работу через два часа.» с трудом выдавила с себя женщина. Николай задремал. Спал он не много, ему снился аист с пакетом в клюве и мама, махавшая им рукой. Проснувшись от приятного сна, он немного полежал у задремавшей на его плече Феклы, тихо вытянул руку и поднявшись, заботливо укрыл жену одеялом. Одевшись, он так же тихо вышел и прикрыл за собой дверь. Николай шел на свой первый трудовой день, вернее ночь. Жизнь текла….
Смены собирались в небольшой нарядной у бани. Людей здесь собралось около 200т.человек. «Сколько же тут всего то работает люду, если на одну смену в шахту столько?» – подумал про себя новичок. В нарядной сидело несколько человек десятников или горных мастеров, как правильно их называли. Они-то и расставляли всех по рабочим местам. «Кто будет Стрелков? Новенькие есть? Кто Стрелков?» – услышал Николай голос мастера и подойдя поправил: «Стрельниковы мы, а по батюшке Николай Васильевич». «Ну по батюшке тебя никто звать пока не будет, а за ошибочку извини, товарищ» – что-то исправляя на желтом листе бумаги, произнес мастер, не глядя в сторону новичка. Слово товарищ очень сильно резануло слух. Еще никто и никогда так прилюдно не обращался к парню с таким дивным словом. При этом мастер продолжал раздавать наряды работягам. Дошла очередь и до Николая. «Значит так, новенький,» – не поднимая головы сказал, как отрезал, мастер; «пойдешь по квершлагу, дойдешь до западной печки, по уклону спустишься вниз, затем по бремсбергу поднимешься до седьмого уступа лавы и станешь вторым номером к Ивану на кирку. И что бы сегодня по три рамы нарубили не то яйца вырву будете в хоре петь». С этого разговора Коля понял только то, что из-за какой-то печи надо нарубить каких-то рам не то будет без яиц. «Послушайте пожалуйста уважаемый» – обратился он к мастеру; «а где я тогда буду уголь по-вашему копать если мне рамы какие-то рубить и собирать надо? Вы что меня в шахту с собой не возьмете?». Такого хохота Николай то же еще никогда не слышал. Смеялись даже женщины лебедчицы и коне гонки с поверхности. Насмеявшись вдоволь мастер вдруг поднял руку, и все сразу замолчали. Он поднялся, приобнял парня за могучие плечища и искренне извинился. «Иван, Иван» позвал он кого-то. С толпы подошел парень такого же возраста, как и Николай, «вот твой новый напарник он тебе все и поведает», еще раз хмыкнул себе в кулак мастер стал озадачивать остальных.
Первый спуск не вызвал особого восторга у парня. Клеть шумела и стучала по расстрелам крепежа ствола, ее болтало и казалось, что трос не выдержит двадцати человек шахтеров внутри клетушки, да еще и постоянно лилась по стволу вода. Спустились на 175 метров потом на карете (обрезанные старые вагонетки с деревянными лавками цеплялись к паре лошадей и так ехали примерно 20 минут до уклона. Потом каждый по своим местам. Николай нес на плече обушок и кирку, в руке пилу и светильник, который давал небольшой световой лучик. Пройдя больше ста метров по уклону, они полезли в лаву. Забой был крутым, а пласт маломощным, так что сразу стали на колени. Иван рассказал кто чем будет заниматься в течении смены, что по три рамы значит по три тонны на каждого, то есть им в своем уступе надо за десять часов нарубить шесть тонн уголька, а всего уступов в лаве десять и работяг вышло всего двадцать, так что в конце смены шестьдесят вагонов должны быть на опрокиде.
Работали молча, обушком отбиваешь уголь, затем лопатой кидаешь на рештак в уклоне бремсберга, киркой подравниваешь углы уступа, пилой пилишь стойки и опять тыльной стороной обушка забиваешь эти стойки в кровлю вместе с распилами – получается рама, это метр на метр и на метр.