Страница 13 из 24
Арьен весь обратился в слух.
- Если вдуматься, мне просто посчастливилось, - задумчиво, словно припоминая что-то, произнес Лерметт. - Я и вообще везучий.
Темные круги вокруг глаз. И сами глаза - усталые, почти без блеска. Нервное похрустывание пальцев - год назад его и в помине не было. Везучий. Нет, ну кто бы говорил!
- С нынешним великим аргином у нас еще в первый мой приезд отношения наладились на диво спокойные. Он и вообще спокойный такой человек... для степняка, конечно. То, что именно его избрали - верх удачи. Не знаю, что бы я стал делать, окажись на его месте кто другой.
Что ж, будем считать это удачей. Тебе виднее.
- Мне и с ним нелегко придется, - вздохнул Лерметт. - А ведь именно он, Аннехара, меня на мысль и натолкнул.
Он помолчал немного.
- Я тогда еще не до конца понял, что это значит. Уж не знаю, чем я Аннехаре по душе пришелся... сопляк сопляком, ничего особенного. Но как-то он сразу меня под свое стремя поставил - ну, так в степи говорят, если...
- Если кто-то считает своим долгом объяснить тебе, как устроено мироздание и зачем ты в нем, и объясняет до тех пор, пока ты облысеешь, как папаша Госс, - невинно вставил Арьен.
Лерметт расхохотался.
- Похоже, - признал он. - Аннехаре тогда лет сорок пять было. Почему он вдруг решил, что учить заречного щенка уму-разуму станет именно он, для меня загадка - ну, да меня ленивый разве учить не примется. Он мне тогда много всякого рассказывал - про жизнь в степи, про обычаи, про свою молодость. И среди прочего припомнил, как женился в первый раз. Наверное, потому, что он тогда хорошо если на год был меня старше. Всегда приятно сказать юнцу: "А вот мы в твои годы"... Так вот, он в мои годы собирал невесте цветы на свадебный пояс. Амару он собирал, понимаешь?
- Нет, - честно признался Эннеари.
- В дальней степи, - уточнил Лерметт.
- Все равно не понимаю.
- Верно, ты же там не был, - кивнул Лерметт. - Хотя все равно в голове не укладывается, чтобы эльф - и вдруг что-то про цветы и травы не знал. Аннехара, между прочим, тоже не понял - а ведь он там всю жизнь прожил. Понимаешь, я ведь побывал в дальней степи - и в ней нет ни единого цветочка амары. И в срединной тоже. Вот возле реки, в ближней степи, амары этой полным-полно, вся земля в черно-желтую полоску, аж в глазах рябит. А в дальней - ну хоть бы один стебелек.
Эннеари напрягся. Теперь он понимал, куда клонит его друг. Если какая-то травка мирно росла себе из года в год на одном и том же месте и вдруг оттуда исчезла, это что-нибудь да значит. А если травка эта сохранилась только возле реки...
- Эта твоя амара, - спросил он голосом ломким и прозрачным, - ей очень вода нужна?
Лерметт невесело усмехнулся.
- Из всех степных трав, сколько их есть на этом свете, амара - самая влаголюбивая, - подчеркнуто произнес он.
- Давно она исчезла из дальней степи? - отрывисто спросил Эннеари.
- Точно не скажу, но за последние лет пятнадцать могу поручиться, незамедлительно ответил Лерметт.
- Может, все-таки... - Эннеари призадумался.
- Я тоже надеялся, что "все-таки", - сухо фыркнул Лерметт. - А чтобы удостовериться, съездил к морю. Вот как только турнир окончился, сразу же и поехал.
- А море тут при чем? - удивился Эннеари.
- В рыболовных портах побывал, - продолжал Лерметт как ни в чем не бывало. - На улов посмотрел, с рыбаками поговорил, легенд наслушался, архивы поворошил. Кое-где в ратушах замечательно полные архивы попадаются. Ну, все и встало на свои места.
Он задумчиво тронул корону, и она закачалась на подлокотнике.
- Ты спрашивал, при чем здесь море? - вздохнул он. - Какое отношение имеет улов трески и тунца к степным цветочкам?
Нет, Эннеари уже не спрашивал - ибо начинал понимать. У него спина захолодела от ужаса.
- Меняются морские течения, - очень обыденно пояснил Лерметт. - Это бывает. Очень редко, правда, даже по вашим меркам редко, но все-таки бывает. Там, где раньше было течение, теперь ничего нет. А с течением меняется и ветер. Прежние ветры уже не приносят в степь достаточно воды, чтобы там цвела амара. Да и самих прежних ветров почитай, что уже нет.
- Засуха, - деревянными губами еле выговорил Эннеари.
Лерметт кивнул.
- И какая! Не на годы - на века. Я когда все воедино свел, мигом помчался в Арамейль.
Так вот оно что!
- Понимаю, - тихо сказал Арьен. - Гномы в степи бывают страшно редко, да и кто бы им стал про цветочки рассказывать. Ничего бы они не заметили. Да и моря они не любят. Нас в степи и подавно с незапамятных времен не видывали. А сами степняки наверняка заметили - но вот понять, что на сей раз засуха пришла не просто надолго, а... словом, некому разобраться было. Понимаю. Такое наблюдение стоит цепи почетного доктора Арамейля.
- Такое наблюдение ничего не стоит, - свирепо отрезал Лерметт. - В Арамейле, знаешь ли, тоже не дураки сидят. Но там решили, что раз уж у нас еще есть в запасе около тридцати лет, я вполне могу успеть... если постараюсь, ясное дело. И если очень повезет.
- Успеть - что? - оторопел Эннеари.
- Остановить засуху, конечно, - прежним будничным тоном отозвался Лерметт. - Арьен, поверь, у нас нет другого выхода - просто нет. И у вас тоже. Затем я тебя и хотел позвать.
- Тогда объясни подробнее, - взмолился Эннеари. - Ты об этом не первый год размышляешь, но для меня-то все это внове. У степняков, и точно, нет выхода - но у вас-то почему его нет? И уж тем более у нас?
- Что правда, то правда, - язвительно откликнулся Лерметт. - Долины эльфов никакой суховей не коснется. О Пограничные Горы любой ветер разбивается. А ты головой подумай, Арьен! Шесть веков тому назад на государства Заречья степь погнала засуха - которая длилась, между прочим, всего четыре года. Года, Арьен, а не века! Но ей этого хватило, чтобы изглодать степняков до костей. Черта с два лучник Илнет сумел бы закончить войну, не прекратись засуха. Победа там или не победа - степняки продолжала бы двигаться за реку. Пока не полегли бы все до единого - или пока от нас бы никого не осталось.
Он на мгновение примолк, переводя дыхание.
- А сейчас нашествие повторится - в таком жутком виде, что тогдашний завоеватель от ужаса взвоет в своей могиле. Все эти века степь воевала с нами почти понарошку, традиции ради. Через двадцать лет дело пойдет всерьез. Жизнь - это ведь очень даже всерьез, правда? Вся степь, вся до последнего человека, Арьен, до последнего младенца... и я даже думать не хочу, что останется от Восьми Королевств. В любом случае того, что останется, хватит ненадолго.