Две части одного

– Я понимаю, но твой запах преследует меня, а глаза затопили с головой.

«Затопили с головой?» – что это значит?

– Я так плохо пахну? – я рассмеялся в трубку, сам от себя не ожидая, и услышал ее прекрасный смех в ответ.

– Нет, ты пахнешь потрясающе.

– Спасибо, ты тоже, – я отвечаю ей, а сам все больше не понимаю себя, не убирая взгляду с одной точки на стене.

– А чем?

Я стал вспоминать. Ее запах стал медленно заполнять пространство рядом со мной. Я принюхался к обонятельной галлюцинации.

– Какой-то цитрус, то ли лимон, то ли мандарин… – так я и не смог разобрать. – И слабые нотки цветов.

– Ничего себе, а я сама от себя не чувствую, – слегка удивленно прошептала девушка.

– Зато чувствуют другие. Ты боишься грозы? – услышав гром, я стал подозревать, почему ей сейчас было страшно.

– Ночью страх ощущается больше.

– Я люблю ночь.

– Почему?

Она вправду интересовалась мной. Аккуратно задавала вопросы, принимая мою вспыльчивость.

– Она даёт отдохнуть телу и разуму. Как ты сейчас себя чувствуешь?– я прикрыл рот от зевка.

– Уже лучше, твой голос создаёт барьер от страхов.

– Тогда тебе нужно ложиться спать.

– Ты прощаешься со мной?

– Я ускоряю нашу встречу.

– Спи сладко, Рейвен.

– И ты, Малыш.

Я отключаюсь. Она не должна слышать слабость в моем голосе. Я сам не должен, но почему то слышу.

***

Противные громкие гудки. Мне не хочется убирать телефон от уха, в голове крутятся его слова: «Ускорить нашу встречу». Я ложусь на кровать вновь улыбаясь, и теперь закрыв глаза, моментально засыпаю, с чувством защиты от мужчины, который сейчас так далеко.

Дарья шепчет мне на ухо, что пора вставать. Она быстро отходила и вчерашнюю обиду оставила позади. С трудом открываю сухие глаза.

– Ты спала вообще? – спрашивает она и садится в мои ноги, – и продолжает спрашивать. – Видела, надо сделать фото? Сегодня последний день или ты пролетаешь с показом.

– Да, сейчас встаю, – я откидываю одеяло и медленно поднимаюсь. Слегка потупив, умываюсь и надеваю, что под руку попало.

– В этом ты собираешься фотографироваться? – она с призрением рассматривает меня.

Обычная черная майка с шортами.

– Я спать хочу, – завываю я.

– Возьми мое чёрное платье, – предлагает она и встает.

– Платье, – я состроила кислое лицо.

– Один раз наденешь, и будем выбирать наряд на сегодняшний концерт.

– Тебе жалко дать платье на вечер? – смеюсь я.

– А ты хочешь? – серьезно спрашивает она.

– Неа.

– Ну и все.

Она начинает рыться в своем шкафу и спустя несколько скучных минут достает обычное лёгкое платье. Я встаю рядом с ней, и она помогает мне его надеть. Слегка великовато, но поясок в цвет ткани платья идеально подходит, подчеркнув тонкую талию.

Мы поднимаемся на верхний этаж, где уже собрались другие девушки. Их тут было не меньше 20.

Как на подбор красивые и высокие, просто загляденье. Я занервничала. Ни когда не чувствовала себя такой уродливой, серой мышью.

– Эмиля успокойся. Ты намного лучше их, – Дарья пытается подбодрить меня, но все мои мышцы напряженны.

– Тебе очки пора покупать, – язвлю я.

– Очень смешно, – подруга кривит губы.

– Все кто участвует, зайдите в актовый зал, – секретарь директора подходит девушкам и показывает расположение зала, куда нам нужно идти. Многие были с первого курса и могли не помнить, где находится актовый зал.

– Подождёшь меня? – спрашиваю я, поправляя поясок на платье.

– Платье не испорть, – она подмигнула мне и подтолкнула к толпе. – Ты лучше всех!

Зашагала за другими, идя в самом конце. Ради чего только не пойдешь, чтобы не сдавать экзамен.

Я вошла в широкие двери. Тут уже полным ходом шел ремонт к показу. Длинный подиум был почти готов. Сейчас уже принялись расставлять стулья. Я не на шутку занервничала.

– У каждого будет свой номер. По одному называем свое имя и фамилию и проходим к фото-зоне, – секретарь посмотрела в правый угол, где стоял фотограф и настраивал камеру.

Белая матовая ткань висела на стене. Все оживились и хором стали называть свои имена. Я спряталась за всеми и молчала. Незаметная Эмиля.

– Тишина, – секретарь закричала, затыкая девушек. – По одной, встаньте в очередь.

– Ты за мной стояла, – начали толкаться девушки, каждая хотела быть впереди другой.

– Нет, она вообще в конце была, – ни кто не мог разобраться в своей позиции в очереди.

Секретарь потерла глаза и сказала:

– Девушка в черном платье будет первая.

Все разом обернулись на меня: могу поклясться, я слышала, как они зашипели.

– Она вообще в самом конце была, – запротестовали участницы.

– Вот именно!

– Что она тут делает вообще?

– По-моему она только что пришла.

– Пусть идёт, если выбрали ее, значит так посчитали нужным, – я посмотрела на самую умную девушку, и кивнула ей в благодарности.

– Согласна, – еще одна решила не устраивать балаган.

Пока они спорили, я плавно пробиралась через толпу.

– Эмиля Смайл, – подойдя к пластиковому столу, за которым встала наша секретарша, назвала свое имя.

Она записывает к себе журнал и выдаёт заламинированную бумагу с крупной синей цифрой 4, и говорит:

– Перед выходом зацепишь булавкой на одежду.

– В любое место?

– Да, но лучше так, чтобы не отвлекала взгляда. А сейчас возьми, – она протягивает маленькую серебреную булавку. – Приколи ей свой номер спереди платья. Чтобы цифру было видно на фото.

Я отхожу от нее и неудачно пытаюсь заколоть злосчастную булавку, руки дрожат от волнения и булавка не поддается, укалывая острой частью подушечки пальцев.