Моя дочь – оторва

– Да позавчера по ящику фильм крутой глянула – «Леон» называется. Про киллера и девчонку чуть младше нас.

– Адская смесь, – засмеялась Танька.

– Вот-вот. Кстати, она курила, и предков ей вообще не было жаль.

– А им ее?

– Тоже.

– Это совсем другое дело, – нахмурив лоб, сказала Таня. – Зуб за зуб, как говорится. Но у тебя-то мамка переживает.

– А я ей ничего плохого и не делаю. Просто хочу, чтобы она не лезла в мою личную жизнь.

– Вот выйдешь за Серого замуж года через два, и свалишь из дома.

– За бухарика-то? – засмеялась Ксения. – Мне только семнадцать будет.

– С шестнадцати можно. А он как раз с армейки вернется, работать пойдет.

– А ты Илюху будешь ждать?

– Илья хоть и бухает с нами на равных, но мозги у него есть.

– И че?

– В колледж пойдет, а повезет – так в универ.

– Я уже задолбалась учиться, – поморщилась Ксюша. – Учагу закончу после девятого, и хорош.

– Да я, наверное, с тобой, – неуверенно сказала Таня. – Еще посмотрим, куда Кастрат с Жориком двинут.

– Окэ, – улыбнулась Ксюша.

Стадион находился на небольшом холме. Подруги дошли до небольшой разбитой лестницы и спустились во двор с двумя домами. Пройдя мимо девятиэтажной общаги, восьмиклассницы вышли на дорогу, ведущую мимо частного сектора. Спустившись на три улицы, подруги остановились на асфальтовой дороге, отделявшей частники от многоэтажек.

Вечер полностью вступил в права, и темнота начала вечную борьбу с редкими фонарями. Замученные долгим рабочим днем прохожие шагали мимо, даже не глядя на школьниц.

– Завтра пойдем на учебу? – спросила Таня.

– Неохота. Но делать тоже не фиг.

– Давай тогда с утра решим.

– Окэ, до завтра.

Девушки чмокнули друг друга в щеки и разошлись.

***

В восемь вечера закончился мой любимый сериал, и я не знала чем заняться. От телевизора уже тошнило. Буквально через пару минут послышался звон ключей.

– Я пришла, – громко сказала Ксюша, и нырнула в свою комнату.

Стоило дочке войти в квартиру как мое спокойствие, словно ветром сдуло. «Что она себе позволяет? Ушла в восемь утра, пришла в восемь вечера! Трубку не берет! И на мать даже не смотрит! – думала я. – Я же не тюремный надсмотрщик! Откуда такое отношение?»

Телевизор послушно погас от нажатия кнопки. Я собралась с духом и направилась в комнату дочки.

Стоило открыть дверь, как в нос ударил запах табака. Я непроизвольно поморщилась.

– Что хотела? – спросила Ксюша, даже не взглянув на меня.

– Где ты была?

– На улице.

Меня поразило то безразличие, с которым дочка ответила.

– Я тебе звонила.

Ксюша пожала плечами.

– Наверное, я была занята.

– Интересно чем же? – ядовито спросила я. Внутри меня все бушевало.

Наконец Ксения посмотрела на меня. Я буквально утонула в ее темно-зеленых, таких спокойных и равнодушных глазах. В них, словно в открытой книге, читалось: «Как ты меня достала». Ксюша молчала.

– Почему ты снова не ходишь в школу? – строго спросила я.

– Она мне не нужна. А тройки мне и так поставят.

– Ты пойми, без образования нет будущего! Один путь – проститутка!

– Плевала я на это будущее, – поморщилась Ксюша.

– Видел бы тебя твой отец! – в отчаянии воскликнула я. Это был последний аргумент. Обычно он хоть немного, но действовал на непутевую дочь.

– Не увидит! – зло прошипела Ксюша. – Жаль, что я вместе с ним не сдохла.

– Не смей так говорить!

– Почему же? – жестоко улыбнулась Ксения. – Я бы не страдала, да и тебе бы лучше было.

– Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо… – сквозь слезы прошептала я.

– Ну и не лезь тогда в мои дела! – выкрикнула дочка и пулей вылетела из комнаты.

Я села на край кровати и заплакала. Нужно было понять, что мои слова ничего не значат для дочки. Подобные разговоры только обостряют конфликт. Но разум отказывался воспринимать подобную истину.

Вспомнились слова Леры, что нужно действовать кардинально. Что ж, завтра я с ней посоветуюсь. Но что делать сейчас? Закрыться в комнате, включить телевизор и пялиться в него, пока не захочется спать? Наверное, такова судьба вдовы. Хотя для начала нужно что-нибудь скушать.

Я размазала слезы по лицу, и пошла на кухню. Там копошилась Ксюша. Нырнув в зал, я уселась на край дивана. «Господи, я сторонюсь собственной дочери», – промелькнуло у меня в голове.

У Ксюши заиграл мобильник. Я вся обратилась в слух.

– Привет, Сереж, – ответила она. – Да вот только домой зашла.

Несколько секунд стояла тишина.

– С Танькой гуляли. Скука смертная, но все равно лучше, чем дома или в школе. Ты завтра как?

Ксения засмеялась.

– С баблом напряги. На карасей только и хватает. Значит, в пятницу придешь? Давай-давай. Я уже почти соскучилась.

«Бабло, караси… что за ерунда? Скоро я ее вообще понимать перестану», – подумала я.

– Ладно, я хавать собралась. До завтра, – сказала Ксюша, и снова зазвенела посудой.

Через пять минут она вышла из кухни с подносом. На нем сиротливо стояли чашка чая и тарелка с шестью маленькими бутербродами.

– Там суп есть, – не выдержала я.

– Завтра поем.

Налив чай и взяв два зефира, я уселась перед телевизором. На главном федеральном канале, под ободряющую улыбку Андрея Малахова, отчаянно ругались две женщины. Одной на вид было лет пятьдесят, другой – тридцать.

«Это судьба», – с невеселой усмешкой подумала я, когда поняла, что ругаются мать и дочка.

Четверть часа спустя я решила прилечь. Незаметно, словно паук, сон обволок меня мягкими сетями. Мне снилось что-то темное и удушающее, но почему-то это бесформенное чудовище приносило спокойствие.

Я широко раскрыла глаза, сон исчез в одно мгновение. Болела затекшая шея, мирно бубнил телевизор. За незакрытыми шторами стояла непроглядная ночь.

Размяв шею, я на цыпочках двинулась к комнате дочки. «Все-таки я уделяю ей больше внимания, чем должна, – пронеслась мысль. – Я очень навязчивая мамочка». Но я не могла не проверить спит Ксюша или сидит за компьютером.

Я тихо открыла дверь и едва сдержала вскрик – комната была пуста. На ватных ногах я пошла на кухню – выпить успокоительное. Куда она могла сбежать? Неужели я ее так обидела? А вдруг она вообще больше никогда не вернется? Ведь немало мужиков, которые с удовольствием возьмут юную девочку для развлечений. И что мне делать? Каждый вопрос пронзал разум болью, словно раскаленная игла.

Ослепительно загорелся кухонный светильник. На столе валялся клочок бумаги с надписью: «Я у Таньки. Не хотела тебя будить». Из груди вырвался вздох облегчения. Эта чертовка пожалела мать и додумалась оставить записку.

Я села на табуретку и задумалась. Если так реагировать на каждую ее выходку, то тут уже и до инсульта недалеко. Нужно поспать, а завтра спокойно обсудить с Лерой план действий. От криков и нравоучений толку нет – Ксюша их не слушает. А вот я страдаю по полной.

Проглотив таблетку снотворного, я вернулась в зал. Нужно ложиться нормально, как раньше, с мужем. Я разобрала диван, застелила его чистым бельем. Скинув халат, я залезла под теплый пушистый плед. Снотворное подействовало, голова начала тяжелеть, а мысли путаться. Сделав глубокий вдох, я провалилась в беззаботную темноту.

Глава вторая

Ксюша быстро шагала по раздолбанному тротуару. С обеих сторон нависали едва оперившиеся листочками деревья. Танька позвонила почти в одиннадцать, но Ксюша не колебалась и секунды. Свободная хата и полштуки налички бывают нечасто. К тому же после разговора с матерью безумно хотелось курить.

Илюхины родители свалили по делам до завтрашнего вечера, оставив сыну пятихатку на «покушать». Таня сказала, что Серый тоже подойдет. «Хорошо, что матхер спал, – подумала Ксюша. – А то головомойка на полчаса была бы обеспечена».

Илья жил в десяти минутах ходьбы от дома Ксюши, около магазина «МАН». Уже подходя к подъезду, школьница услышала оклик: